Три Горыныча и храбрый богатырь плюс сказки и не сказки бонусом

– Ну, какого из трех? Романтик сейчас на ромашках гадает, издадут его очередной сборник стихов или нет. Вон, там, на поле. Техник новое колесо для мельницы ладит. Хозяин по-хозяйски поля обходит, проверяет всё.

Так вам какого?

Богатырь сел, где стоял. Из трех….крутенько….

А тем временем в завистливом селе довольно потирали ручки, и прикидывали, на что потратят сокровища, которые, конечно же, достанутся им, когда Горынычей победят.

Восемьдесят процентов местный глава себе отсчитал. За сообразительность. Двадцати на остальных хватит!

Остальные, узнав про такие хитрые подсчеты, дружно начали чесать в своих головах, куда и лень делась, и обсуждать, а так ли нужен им такое голова, и нужна голова голове?

За этими рассуждениями мы их и оставим. Пока. И вернемся к нашему богатырю.

«Из трех….мда,…кажется, я попал…» Бежали мысли в черепушке богатыря, медленно так, расслабленно.

Надо отдать ему должное, ни одной мысли, типа, дать деру, не проскользнуло. Назревала решимость сложить свою неразумную голову, на поле битвы. Во имя добра.

Девы смотрели на богатыря, перешептываясь:

– А симпатичненький какой…

– А чего это он так задумался?

– Чего это он сидит столбом.

Впрочем, некоторые девы, видимо особо предприимчивые, начали прихорашиваться, платья, юбки оправлять, непокорные локоны слегка взбивать. Чтоб романтичней выглядеть.

И стрелять глазками в уже почти подстреленного новостью богатыря.

А и кто это к нам пожаловал

Девицы-красавицы щебетали, глазками стреляли. Богатырь сидел в весьма задумчивой позе.

Из стоящего неподалеку дома, выглянул кряжистый мужичок. Такой…что ему тот богатырь, захоти он, на один зубок.

Но добродушное выражение лица дядечки сразу говорило, что он привык миром все решать. А сейчас его вытянуло из двора простое любопытство.

– И что это вы тут стрекочите, сороки?

Усмехаясь по-доброму, спросил он девушек.

– Да, вот дядюшка кузнец, залетный богатырь Горыныча ищет, а какого из трех и сам не знает.

Хором, со смехом ответили девушки.

– А зачем тебе Горыныч понадобился? – спросил дядечка богатыря.

Тот и начал рассказывать, как пришел к нему жалобный жалобщик, начал на жизнь горькую жестянку жаловаться, да плакаться. Да попросил избавить их, селян горемычных от потрав, да дев похитителей.

Долго рассказывал.

А тем временем в ленивом селе нарастало нетерпение.

Те мудрецы до чего досчитались, дорассчитывались, что уже возомнили себя богачами, прям нуворишами.

И вдруг кто-то кинул палку в костер:

– А ну, как, богатырь уже всех победил, сокровища нашел, да всё себе забрал?!

Куда и их вечная лень делась! Оно ж на чужое всегда рот разевать проще, чем своё, заработать, скопить, сохранить.

Как они толпой подорвались! Вы бы только видели! Бегом побежали! А голова впереди всех.

Бежит, да в голове своей крутит, что прибежит первым, да хоть горсточку побольше себе и урвет.

Остальные сзади бегут, сопят, от него отставать боятся. А вдруг им меньше достанется?!

А тем временем, там, где богатырь находился, раздавался громовой, на всю округу хохот.

Потому что, дядечка, выслушав всё, начал хохо…нет, ржать он начал. Во всю свою могучую кузнецовую глотку, привычную молот перекрикивать.

Девы подхватили колокольчиками.

Народ, живущий там, услышал, начал вокруг собираться, во всём разбираться, да к ржанию присоединяться.

– И где ж, ты, добрый молодец, потравы видел?! Ай, девы, девы, кто ж вас похищает-то?!

Богатырь уже не сидел на земле. Встал. И стоял красный, как бурак! Мялся. Смущался от собственной наивности.

Захлопали могучие крылья. И рядом с уже изрядной толпой приземлился Романтик.

Всё выслушал, всплеснул восторженно крыльями, какой сюжет! Какая трагикомедия может получиться!

И громким ревом призвал братьев.

Скоро уже катались от смеха все. И люди, и драконы. И богатырь. С юмором парень оказался.

Смеялся, смеялся, а потом как хлопнет себя по бокам, да как зальется слезами:

– Ах, я дурень невероятный! Поверил про девушку свою! Так мне может, и про неё наплели семь верст до небес и всё лесом!

И давай реветь!

А его все утешать начали.

Потом опять смеяться.

Потом кто-то вспомнил, как тоже вранью поверил, и рыдать начал.