Тысяча и одна Ведьма 2

«Приглашаем вас на зеркальную встречу. Гарантируем снятие искажение с зеркала. Ждем!»

И точный адрес, куда следовало прибыть.

Её личное проклятие

Вы думаете, что все, кто так искаженно искажался в зеркалах, поспешили по приглашению?

Как бы ни так! Большинство начало созваниваться с теми, кому помогли стать обладателями зеркал, и осторожно отводя от себя упреки, выяснять, кто, что там видит.

А потом, да, потом всяких слов в адрес создателей зеркал взорвали пространство разговоров.

И ведь никому, вот совсем никому не пришло в голову, что отражение показывает их внутреннюю суть! Ни одному! Все винили зеркало!

И все, почти все дружно решили, что первыми не пойдут. Подождут храброго, потом его расспросят, а уж потом…вот потом и будет потом!

И так они переговаривались очень долго.

Наши заговорщики были готовы к такому развитию событий, и терпеливо ждали.

И что вы думаете? Нашлась-таки первая пташка, которой так надоели отражающиеся кривые рожицы, что сделать шаг показалось самым, что ни есть правильным.

И да, вы правильно подумали. Это была секретарша Академии. Та самая, что окатила холодом наших Амазонок.

Собрав всю себя в кулак, она доехала до названного адреса, постучалась в ворота. Потом позвонила, когда кнопку увидела, и, вздрагивая от страха, сделала шаг в неизвестность, в открывшиеся гостеприимно ворота. Хотя ей они показались пастью.

На пороге её никто не съел, и она прошла в гостиную. Там был только Валд.

Он пригласил гостью присесть. Какое-то время они сидели молча. Потом Валд мягко спросил девушку, что её привело в Дом. Вроде бы и так всё было понятно, но вопрос нужен был, чтобы беседу завязать, а то молчание затягивалось.

Она, сначала заикаясь, потом смелее стала рассказывать о зеркале. О том, что с того момента, как она его купила, все зеркала корчат ей рожи, и нет возможности даже привести себя в порядок.

Даже в салоне, стоит ей сесть перед зеркалом, как там отражается что-то неудобь сказуемое, от чего мастера еле сдерживают смех. Она плачет. Ну, и какое тут украшение себя?!

Валд выслушал, и задал странный, как показалось секретарше вопрос:

– А почему вы тогда, – он назвал примерную дату, – купили именно это мороженное?

Она задумалась. Времени вроде прошло много, вспомнить трудно.

Но как это бывает, потянешь ниточку, клубочек начинает раскручиваться, и она вспомнила:

– Мне было очень одиноко тогда. И захотелось хоть чем-то себя побаловать. А мороженое так красиво сверкало льдинками. И его купила. А потом,…потом когда съела его, мне всё стало фиолетово! И люди стали казаться, какими-то …такими, смешными и глупыми, а моё одиночество, гордым и правильным.

– А вы не заметили, – продолжил спрашивать Валд, – что после этого вы начали видеть в людях только плохое?

Она хмыкнула:

– Так я и до этого от них мало хорошего видела!

Валд молча, ждал продолжения.

– Понимаете, когда мне было всего пять лет, родилась сестрица, – девушка примолкла, её лицо исказилось, – и всё! Меня забыли! Всё самое лучшее стало для неё! Только для неё! Меня заставляли с ней нянчиться! Вместо того, чтобы гулять, я должна была качать коляску! Когда она стала подрастать, всё вкусное сначала давали ей, потом только мне. Если оставалось! Сначала покупали новые игрушки и красивую одежду ей! Мне если хватало денег!

Даже папа её первую на руки брал, когда домой приходил!

А она,…она…

Тут из глаз девушки полились слезы давней обиды. И она, всхлипывая, продолжила:

– Она такая вредная была! Специально мои платья портила! Да, да! То соус специально опрокинет, то просто ножницами порежет. А мне никто не верил! Говорили: «Да что ты врешь! Она же маленькая! А ты старшая! И ты должна!»

А я им ничего не должна!

А когда я начала с парнем встречаться, так она начала на меня всякие пакости наговаривать!

Так что, я всегда была одна! Всегда! И это моё проклятие! Я одинока! Я никому не нужна! Меня никто, никогда не любил!

Только твердили, что я то должна, это должна! Прям какое-то проклятие должника!

А она, она… глазки невинные, улыбочка хитрая! И всё ей всегда с рук сходило! Всегда!

Всхлипывания перешли в откровенный рев.

Валд терпеливо ждал, когда пройдет самый накал, потом протянул чистый носовой платок, и деловито спросил:

– От проклятия освобождаться будем?

Второй случай

– Бу, буууу, бууудуууу, – прорыдала, постанывая в такт слезам секретарша.

– Тогда приступим, – потирая руки, ответил Валд.

Но начать им не дали. Раздался звонок в ворота.

Там стоял ещё один потерянный, растрепанный, переминающийся с ноги на ногу индивид:

– Здесь отменяют зеркальное искривление? – опасливо спросил он у открывшей ворота Верьи.

– Здесь, здравствуйте, – ответила Ведьма, – проходите.

– Ой, здравствуйте! Меня Максимус зовут, извините, растерялся!

– Ничего страшного, с любым может случиться, меня зовут Верья, – ответила дама,– проходите в дом, сейчас вами займутся.

Новый гость всё же опасливо озираясь, прошел в гостиную. Там уже никого не было.

Валд отвел девушку в гостевую спальню, чтобы она успокоилась и привела себя в порядок. Включил ей медленную, спокойную музыку, попросил, чтобы прямо в спальню принесли чаю и к чаю чего-нибудь вкусного. И попросил её подождать.