Брошенный. Повесть, фантастика

После двух часов работы бензокосилки двор преобразился. Стал понятен мамин замысел. В тени веранды рос ряд низкорослых декоративных сосен. Перед ним в шахматном порядке прокинуты шины от старых колёс, где среди сорняков уже начинали цвести оранжевые бархатцы. Мама очень просила прополоть, но не мешать же два вида деятельности в один приём! Вдоль забора чередовались липы и рябины. Дровяной, хозяйственный сараи и бывший хлев для скота со стороны двора были обтянуты декоративной сеткой, по которой поднимались вьюны-самосеянцы. Почти в центре двора красовалась пушистая ель с обрезанной макушкой, которую когда-то мама наряжала под Новый год. Срубленные неживые ели она не считала украшением праздника и в городскую квартиру 31 декабря приносила только сосновые ветки.

В глубине двора перед огородом в землю вкопаны сварные качели. И маме прослужили, и ему, и ещё простоят, только подшипники смазывай! На совесть сделаны… Покойный дед без памяти любил единственную дочь.

Довольная бабушка вышла во двор, присела на деревянную лавку у крыльца и наградила Вадика высшей похвалой:

– Красивый двор! Почти как при дедушке.

– Почему «почти»? Я чисто скосил. Знаешь, сколько возиться пришлось с мамиными посадками?

– Да разве я говорю, что плохо? Дед просто больше косил. Видишь край огорода? Он кругом всё обкашивал. Не могу привыкнуть, что земля пустует. Вы отказались картошку себе выращивать, а у меня сил только на грядки и хватило.

– Купим мы тебе картошку! Папа сказал, она копейки стоит. Чего зря ломаться?

Бабушка погрустнела.

– Не в деньгах дело. Стареют твои родители. Мама выросла на своих продуктах. Папа, хоть и городской, а на здоровом питании помешан. Тяжело им уже – вот и ищут себе оправданье.

Папа с мамой были одногодками, поженились на втором курсе института, через год родили его, героически учились между пеленками и болезнями сына, не сломались перед бытом и сейчас любили гулять, взявшись за руки. Они выглядели молодо, посещали бассейн и теннис. Вадик никогда бы не подумал, что старость может начинаться вот так: с отказа от физической работы.

– Бабуль, а в конце июня картошку уже не сажают?

– У нас бабки и в конце июля сажают. Потом в сентябре на базаре как свеженькую продают. А ты что задумал? Семена я сохранила, а вот чтобы вспахать, надо искать коня или трактор.

– Я, бабуль, завтра пройду дедушкиным маршрутом, а там видно будет.

– Дед до самой смерти двор в порядке держал. Бензокосилку он себе купил, когда Арина школу заканчивала, а до этого всё косой махал. Бывало, весь двор обкосит, а потом ещё тропинку до Фединого дубка ведёт.

– Какого дубка?

– На том пригорке растёт, за старым руслом. Видишь? Ты заканчивай, умывайся. Я пока на стол соберу.

Вадик встал на скамейку, чтобы лучше осмотреться. Вечером в июне светло, как днём. Бабушкино село стояло на левом берегу речки Сонная. В селе ее название произносили по-свойски – Сонька. Центральная улица села сначала шла вдоль реки, а потом упиралась в берег, потому что речка делала резкий поворот влево, образовав излучину с широким песчаным пляжем. От Центральной улицы влево почти под прямыми углами расходились переулки. По правой же, «бабушкиной» стороне улицы, за дворами и огородами начиналась низина, образованная старым заброшенным руслом Соньки. По весне её затапливало, а потом всё пространство зарастало камышом и непроходимым кустарником. По низине к речке никто не ходил. И только его дед, не жалея сил и времени, прокашивал из своего огорода тропинку до нового русла.

Бабушка накормила до отвала. Вадик не признавал супы, и бабушкин борщ взялся хлебать из вежливости, да не заметил, как увлёкся. Они с бабушкой сели смотреть новости, но тянуло в сон. Он пожаловался, что никогда так много не спал, получил в ответ рекомендацию по поводу того, что «организм сам знает, сколько нужно отдыхать для здоровья», и отправился к себе. Мамина кровать с готовностью прогнулась всеми пружинами под его позвоночником.

6

Ему показалось, что заснуть он не успел, как в окно постучали. Подняв голову, он рассмотрел яркий, скорее всего, искусственного происхождения, свет за окном. Кому потребовалось освещать окно фарами? Вадик тяжело поднялся с кровати и пошёл на свет. Щурясь, крикнул в распахнутую форточку:

– Свет погасите!

– Извини, – ответил ему знакомый со времён прошлого сна звонкий голос.

Яркость света уменьшилась. За окном находился отсек какого-то помещения. В нём прямо напротив окна сидела молодая девушка в светлом облегающем комбинезоне. Лицо красивое, с чистой кожей. Глаза большие, тёмные. Волосы спрятаны под беретик.

– Испугался? Я сейчас всё объясню.

– Ты как тут оказалась? А сад где?

– На месте и сад, и дом. То, что ты видишь, – это трансляция. Как телевидение.

Вадик протянул руку и тут же отдёрнул, получив ощутимый удар током.

– Больно? Я потом уберу защиту, но при первых контактах не имею на это права по инструкции.

– Инопланетяне, что ли?

– Нет, земляне из сопредельной реальности. Слышал про такие? В ваших школах проходят теорию со-цивилизаций?

– Нет.

– Жалко. Там много формул, умозаключений, так что сказать кратко – это почти ничего не сказать.

– Попробуй.

– Попробую. Представь себе развитие человечества в виде прямой линии. На определённом отрезке этой линии возникает открытие, которое может повлиять на весь ход истории. Скажем, в некоем уголке планеты открыт новый источник энергии. У создателя появляется выбор: сделать новый вид оружия и покорить окружающие территории или послать звездолёт в ту часть галактики, в которой теоретически могут обитать разумные существа. Этот выбор – отправная точка. Последующую цепь событий изменить трудно, но мысли уже не одного, а миллионов людей будут возвращаться к отправной точке и прогнозировать возможность иного развития. Напряжённость отправной точки достигает такого накала, что порождает параллельное развитие иной цивилизации в заданном направлении. Про то, что мысль материальна, ты, надеюсь, слышал.

– Придуманная гипотетическая цивилизация? Так вы ненастоящие?

– А может, вы – ненастоящие? – задиристо возразила девушка. – Я знакомилась с вашими древними источниками информации. Сам-то их помнишь? «Вначале было слово»! Разве это не прямое указание на рождение из отправной точки?

– Это больше смахивает на выбор создателя. То есть вы сами не знаете, кто был первым, кто вторым. Может, уже и третьи есть?

– Есть, – тихо подтвердила девушка. – Нам известно четыре со-цивилизации, но только с двумя из них мы выходим на связь. У остальных поставлены защитные экраны. Там по каким-то причинам опасаются контакта. Наши исследования тоже могут попасть под запрет, поэтому я спешу в установлении контакта с тобой.

– Это опасно?

– Для тебя – нет. Опасность есть для меня, и она заключается в выводах, которые могут не понравиться нашему общественному мнению. У меня лимит времени на первый контакт. С наступлением новых суток я смогу оформить разрешение на новый. Ты даёшь согласие на контакт? Будешь ждать меня следующей ночью?

– Я не против, но боюсь, бабушка испугается.

– Не бойся, всё продумано. Изоляционное поле исключает незапланированные контакты. К нашей следующей встрече постарайся вспомнить самые счастливые минуты своей жизни.

Окно на миг отпугнуло чернотой, но потом показало пейзаж с яблоневым садом в лунном свете. Вадик лёг, стал обдумать разговор с «сопредельной» девушкой, но быстро заснул. Во сне тренер гнусавым голосом читал вслух книгу Карлоса Кастанеды, показывал в окне их тренировочного зала чёрный мир, который описывал автор, и утверждал, что он явился оттуда для подготовки вторжения.

7

Утром Вадик уже не мог с уверенностью сказать, что было сном, а что – явью. Слишком всё просто и весело казалось для реального контакта.

Бежать на пригорок проверять непринятые вызовы значило навлечь вопросы со стороны бабушки. Полина, в отличие от сверстников, не была фанаткой мобильного – могла запросто забросить его дня на два. Звонила она исключительно по необходимости, не любила вести телефонные разговоры в присутствии посторонних. Телефончик у неё был не новый – достался от брата, который заработал на новую модель. В очередь на него стояли две младшие сестрёнки Полины.

После тренировок Вадик провожал Полину домой. С ней было легко. Говорили на любые темы. Иногда она приглашала его к себе. Их трёхкомнатная квартира напоминала общежитие. Одну комнату занимали родители, вторую – старший брат со своей девушкой, в третьей размещались Полина с младшими сёстрами. Гостя провожали на кухню. Полина извинялась за то, что в их доме «не залёживаются конфеты», резала мягкий батон и доставала к чаю домашнее варенье. И так почти месяц. Было ли это счастьем?

Первая трещина в отношениях появилась в ноябре. Тренер всё чаще отпускал пошлые шуточки по поводу их прогулок. Полина краснела. В один из вечеров она предложила Уле «пойти с ними». За Ульяной увязался Тимка. Четвёрка бесцельно слонялась по городу, соревнуясь в приколах и анекдотах. Денис уходил вместе с Ритой, но однажды решил присоединиться. Гулять по городу стали ещё дольше. Так получилось, что первым из компании стал уходить он. Родители из-за позднего возвращения могли совсем запретить посещение борьбы.

Тренировки стали доставлять страдания. Денис постоянно выбирал его манекеном для показа приёмов. Он корчился от боли и падал на глазах у девчонок. Много раз решал, что бросит борьбу, но целый день ждал часа, когда можно будет отправиться в спортзал. Участников их странных занятий осталось ещё меньше – всего десять человек, – но занимались они теперь каждый день по три часа. За аренду зала сверх программы Денис брал плату. В виде компенсации тренер стал приносить книги из личной библиотеки. В тонких брошюрках, помимо приёмов борьбы, описывались практики изменения сознания, работы с кармой, создания установок. При трактовке прочитанного Денис высмеивал идиотизм парней, но был доволен, когда высказывались девчонки.

8