Мой палач

– Вот видишь, только зря старался, – улыбнулась я тому же стражнику и вскоре обрела возможность потереть свои руки, убирая неприятные ощущения в них.

– Эйви Морисон, – заговорил мужчина с длинным носом и большими впалыми глазами, – ваша казнь откладывается на неопределенный срок. Приговор будет принесен в исполнение при первой же возможности, как только вы сослужите необходимую империи службу.

– А разве должна? – прищурилась я.

– Вас никто не спрашивает. Уведите ее, – обратился он уже к стражнику, который схватил меня за руку и повел за собой.

Глава 3

На этот раз моей персоне оказали больше почестей: теперь не было мешка на голове, зато появилась металлическая клетка на телеге. Я даже улыбнулась, увидев ее. Мало кого порадуют такие моменты, но когда есть с чем сравнивать, то лучше уж так, чем нюхать неясно какой давности мешок, побывавший непонятно на ком.

Еще ночью в голове прочно засела мысль, что я больше не увижу лунного света, что это утро будет последним в моей жизни. Однако как же быстро все меняется. Решение палача даровало мне по меньшей мере пять дней жизни – столько придется пробыть в пути, чтобы добраться до столицы, а по большей – несколько лет.

– Мальчик, эй, мальчик.

Вымазанный, со взъерошенными волосами, он не сразу расслышал мой зов.

– Иди сюда, не бойся, – поманила я его рукой.

Во взгляде серых глаз была видна нерешительность. Наверное, многие бы побоялись приближаться к женщине в клетке. Я ведь явно попала сюда не просто так. Но этот мальчик оказался не из робких, он все-таки подошел и вопросительно посмотрел на меня, так и не произнеся ни слова.

– Слушай, у тебя есть медяк?

Его лицо озарила довольная улыбка, обнажившая просветы между зубами.

– Будь так добр, дай его мне, – протянула я руку через решетку.

Но мальчик покачал головой и отошел, не желая делиться своими сбережениями. А после к нему и вовсе подлетела женщина, которая еще издалека начала ругать ребенка за внешний вид и порванную рубаху.

– И что я тебе говорила? Нельзя подходить к этому зданию, тут содержат преступников. А с женщинами вообще не заводи разговор, они вдвойне опасны!

– Ваш сын молчал. Не надо так ругать его, – встряла я в их разговор.

От взгляда, который женщина бросила на меня, можно было сгореть заживо. Проворчав что-то себе под нос, она скривилась от отвращения и быстро повела мальчика за шкирку за собой. Он же чуть ли не падал, пытался освободиться, верещал, просил прощения и оправдывался.

Наверное, мне стоило промолчать. Так бы на него вылилось намного меньше гнева.

По городской мостовой проезжало много карет. Стоял гул от стука копыт и скрипа колес. Где-то вдалеке кричал юноша, продававший газеты со свежими новостями. Солнечные лучи блестели на крышах домов. И я бы улыбнулась, если бы не холодные толстые прутья клетки да каменные гримасы стражников, охранявших повозку. Казалось странным, что они позволили мне заговорить с мальчиком. Сложилось впечатление, что эти люди даже не представляли, что могла сделать настоящая ведьма всего одним прикосновением.

Забыли, они все забыли…

А в памяти у меня жила пара моментов из далекого прошлого. Картинки были настолько яркими, словно я сама стала свидетелем тех событий, которые произошли еще до нового летоисчисления. Едва я подумала о них, как перед внутренним взором всплыли образы людей на поле боя. Самыми четкими и впечатляющими из них казались женщины, что шептали, и от этого шепота зарождалась сильнейшая буря. Другие ведьмы всего лишь задевали людей, а те сразу же превращались в разлетающийся по ветру прах. Были и такие, которые одним своим взглядом заставляли загораться деревья, плавиться металл, превращая оружие в ярко-оранжевые пятна, шипящие при соприкосновении с лужами на земле.

Их сила поражала, могущество восхищало, а огонь в глазах воодушевлял. Мне неизвестно, какая битва отразилась в моих видениях, за что сражались маги, а за что – ведьмы, но одно было ясно: против этих женщин не выстоял бы никто.

По ступенькам твердым шагом спустился мужчина в черном плаще. Я внимательно следила за ним, оценивала. Жаль, что накинутый на голову капюшон скрывал лицо. Был виден лишь прямой нос и волевой подбородок. Его вид обязательно бы вселил ужас, находись я не за решеткой. Я резко потянулась к нему и схватилась за край плаща.

– Зачем я вам?

На меня посмотрели темно-карие глаза. Густые брови ненадолго сошлись на переносице, а после мужчина резко отступил, вырвав при этом мягкую ткань из моей руки. Ответа не последовало. Палач ловко запрыгнул на черного коня, ненадолго открыв моему взору свои кожаные штаны и небольшой кинжал, прикрепленный на поясе. Я мысленно потянулась к последнему, предвкушая возможную свободу, которую непременно собиралась получить. У меня ведь пять дней, а это долгий срок.

Хлыст со звоном рассек воздух, повозка дернулась, кони заржали. Мы выдвинулись в путь, не задержавшись в Тервиле дольше положенного. Мне никогда не нравился этот городок. Большинство жителей были скупыми, нервными, желающими поживиться на всех и вся. Зато моя деревушка оказалась самой восхитительной из мною увиденных за многие годы скитаний. В ней я и повстречала своего Рэмми. Он поставил точку в долгих странствиях. Только благодаря ему я вспомнила, что такое дом, постоянная крыша над головой да любящие тебя люди…

Воспоминания о муже всегда отдавались болью в груди. О Лилии же я и вовсе боялась думать. Слеза только начала прокладывать свой путь по моей щеке, как сразу же была вытерта. А всему виной разбуженные во время исполнения приговора видения, которые до этого слегка померкли и не так будоражили память. Они подкосили мою стойкость и умение держаться несмотря ни на что.

Я оторвала взгляд от дороги, над которой поднималась пыль от повозки и посмотрела по сторонам. Как оказалось, нас почти никто не сопровождал: всего два стражника, извозчик да сам палач, постоянно державшийся наравне с клеткой. Он словно пристально следил за мной, хотя не подавал виду.

На полу телеги лежало немного сена, которое мне удалось собрать в кучу, чтобы немного облегчить свои мучения. Разрез на платье постоянно оголял правую ногу, поэтому мне пришлось попросту вытянуть обе вперед и опереться спиной о холодные прутья.

В попытке согреть руки я терла их друг о друга. Мне очень не хватало медяка. Казалось бы, обычная монета самой мелкой ценности. Но даже такие способны кардинально менять жизнь.

– Уважаемый палач, вы же понимаете, что я не собираюсь с вами сотрудничать?

На мое высказывание мужчина никак не отреагировал. Его стан остался таким же ровным, будто он застыл, находился под магическим воздействием и не мог пошевелиться.

– Мне нет от этого никакой выгоды. Только если… – я повернулась к нему вполоборота, однако тот не обратил на меня никакого внимания.

Так и подмывало попросить у него медяк. Однако не показалась бы ему моя просьба слишком очевидной и подозрительной?

– А пленных у вас кормят? За такой долгий срок мой желудок сам себя съест, и тогда все окажется напрасным.

За напускным спокойствием скрывалась тревога, с которой все же удавалось бороться. Не дождавшись ответа, я принялась внимательно рассматривать прутья, из которых была сделана клетка, и большой навесной замок. В голове созрело столько вариантов побега, но вывод оказался неутешительным: без ключей не обойтись. Однако как бы я ни пыталась отыскать взглядом, у кого они, палач постоянно загораживал собой весь обзор.

– Вы не туда повернули, – указала я на развилку дороги. – Неужели собираетесь ехать через Волчье ущелье?

– Ведьма боится волков? – хохотнул один из стражников.

Я привстала на колени, обхватила руками прутья и с наигранным волнением ответила:

– Переживаю за вас глупеньких. У меня есть защита, – провела я пальцем по металлическому ограждению и ехидно усмехнулась, – а вот вы станете лакомым кусочком.

– Не разговаривать с ней, – отдал короткий приказ палач.

Наверное, они на самом деле не понимали, что делали. Ведь здесь бродили огромные стаи голодных животных, готовых в любую минуту напасть на первого встречного. А также этот путь сокращал отведенное мне время с пяти дней до трех. И первый из них прошел слишком быстро.

На ночлег мы остановились посреди леса. Мужчины не забыли разжечь костер, а затем поочередно сторожили лагерь от хищников. С кем бы я ни пыталась заговорить, никто не отвечал. Конвой слушался своего начальника, подчинялся ему. А мне хотелось увидеть его лицо, чтобы подтвердить догадку по поводу личности этого человека. Еще там, на казни, я лишь мельком уловила образ палача, но оказалось бы странным, если бы это оказался именно он.

А вот утро решило порадовать меня. Я еще не успела даже разомкнуть глаза, как настроение поднялось едва ли не до небес. Моя рука нащупала что-то круглое и очень знакомое, шершавое, с неровной каймой. Оказалось, медяк можно найти даже в клетке, всего-то стоило заглянуть в щели между досками. Я резко села, проверила на себе наличие остальных монет и широко улыбнулась. Вот она, удача!

– Почтенный палач, мне вчерашний ужин не понравился. Вы ели мясо, а мне дали черствый кусок хлеба. Ваши люди явно забрали мою порцию. Я ведь искренне верю, что вы не станете обделять девушку, особенно в такой мелочи, как еда.

– Это кого ты тут девушкой назвала? – хохотнул вчерашний говорун, запрыгивая на коня.

– Тебя, малышка. Кого же еще?

Однако ответа на мой выпад почему-то не последовало. Снова раздался щелчок хлыста, и мы тронулись в путь. По здешним местам мне никогда не доводилась проезжать. Высокие деревья вдалеке выглядели цельной темной стеной, сверху и снизу украшенной зеленью. Теплые солнечные лучи изредка пробивались сквозь кроны и ласкали лицо. Пение птиц перебивалось скрипом колес, а свежий лесной воздух – вонью этой клетки.

– О, гуманнейший из палачей, вам не кажется, что на том пригорке видны волки?