Лети, ведьма, лети!

– Не так, – отозвалась тетя. – Входы в склеп тщательно охраняются… и…

– И тем не менее убита охранница. Это раз, как говаривал Эраст Фандорин. К тому же преступник или преступница виртуозно делают порталы. Так виртуозно, что могут бесшумно и молниеносно скрыться с такой ношей, как тело Покровительницы Ведьм. – Я мрачнела с каждой минутой. – Тело убитой охранницы еще не предали земле?

– Нет. Оно находится в особом тайнике, с ним уже работала наша некромантка, но ничего не выяснила.

– Значит, плохо работала.

– Вот поэтому мы и вызвали тебя, Юля. Извини, пришлось прервать твой медовый месяц.

– Погодите! – Я подняла ладонь. – А не могла святая Вальпурга воскреснуть, как это уже бывало? Воскреснуть и уйти? Впрочем, что я говорю. Тогда не было бы трупа охранницы…

– Именно, – кивнула тетя.

– А почему такая спешка с поиском мощей? Почему необходимо провести срочное расследование?

– Юля, я иногда поражаюсь твоей недальновидности, – сказала тетя. – Совершено преступление против ведьм! И медлить с наказанием нельзя, иначе преступница или преступник уверятся в своей безнаказанности. Кроме того… Знаешь, сколько стоят истинные мощи святой Вальпурги на мировом ведьмовском рынке?

– Богиня светлая Диана… Мощами можно торговать?

– Разумеется. Ведь это артефакт из артефактов. Сильнейшее чародейное средство. Мощи святой Вальпурги стоят миллиарды! На такие деньги можно купить не один остров, уж поверь!

– Верю. Тетя, Брайан, вы допивайте чай. А я должна поговорить с Дарьей Белинской.

– Понимаю, – наклонил голову Брайан.

Я вызвала гнома-мажордома:

– Проводите меня в покои экс-Госпожи Ведьм.

– Будет сделано, – с достоинством кивнул гном. – Прошу.

3

В покоях Дарьи Белинской теперь была детская. Здесь пахло яблочным пюре, подгузниками и еще чем-то неуловимым, что явно указывало на присутствие в комнате довольно капризного, но очень любимого младенца.

Дарья укачивала дочку, которая явно не хотела спать. Измученным голосом мама пела:

То не ветер ветку клонит,
Не дубравушка шумит —
То мое сердечко стонет,
То моя душа болит.
Довела меня кручина,
Подколодная змея.
Догорай, моя лучина,
Догорю с тобой и я.

Сомнительно, чтобы ребенок мог заснуть под этакую песню, но я ничего не сказала. Огляделась. В глаза бросились неисчислимые полчища плюшевых медвежат, а также резиновых утят. Надеюсь, не китайского производства. Вазу династии Сун я еще могу позволить, а вот современные китайские игрушки – это просто экологическая катастрофа.

Дарья допела песню, хитрая Вика дослушала и незамедлительно разразилась ревом, едва экс-Госпожа повернулась ко мне. Дарья вздохнула и взяла наследницу на руки. Наследница перестала реветь, но и спать не пожелала. Вместо этого она изучающе уставилась на меня фиалковыми глазами.

– Благословенны будьте, Дарья. Благословенна будь, Вика.

– И тебе наше благословение, светлая Госпожа, – шепотом отозвалась Дарья. – Привет, Юлька. Ты не представляешь, как я вымоталась за последние дни.

– Не представляю, – согласилась я. – Мы с Брайаном пока не собираемся заводить детей.

– Это, конечно, неправильно, – прошептала Дарья. – Дети – это такое счастье.

Я посмотрела на ее бледное лицо, на темные круги под глазами, на истончившиеся руки и сказала:

– Да уж, счастьице!

«Счастьице», удобно устроившись на маминых руках, выплюнула пустышку и пустила ртом пузыри. Потом, глядя на меня, засунула в ноздрю большой пальчик и закряхтела. Личико малышки стало темно-красным.

– Что это с ней? – испуганно спросила я Дарью.

– Тужится, – благоговейно ответила счастливая мать. – Памперсу хана.

В комнате добавился еще один запах. Вика громко пукнула напоследок и задумчиво посмотрела на маму. Дескать, дорогая мамочка, как ты это выдержишь?

Дарья восхитила меня своим самообладанием. Она положила дочку на пеленальный столик (дочка недовольно запищала) и принялась расправляться с последствиями Викиного метаболизма. Последствия были, гм, нехилые.

– Опять поносик, – грустно сказала Дарья, показывая мне содержимое памперса. Я заставила себя не поморщиться. – Не знаю, что и делать. Третий день не может нормально сходить.

– Может, отвары какие-нибудь попробовать? – шепнула я, делая сострадательное лицо.

– Боюсь. Для отваров она совсем кроха. Не дай святая Вальпурга, еще хуже будет! Кстати о святой Вальпурге…

– Дарья, я уже все знаю. Мощи похищены. Убита охранница. У нас проблемы.

– Да, и свалились они совершенно некстати. – Дарья успевала говорить и одновременно протирать попку дочери салфетками, смоченными детским лосьоном. – Я уж вот что думаю, Юля…

– Что?

– А не наслал ли кто-нибудь порчу на всех нас и даже на сам дворец? Ведь, что ни говори, во дворце полно защитных экранов и простой охраны. И на тебе – такое случилось! Представить себе невозможно.

– Дарья, в конце концов, это моя вина. И значит, отвечать и решать проблему придется мне. Я не хочу, чтобы вы по этому поводу терзались. У вас и без того достаточно забот.

Одна из забот, переодетая в свежий памперс, натужно заревела. Дарья снова взяла ее на руки и сказала:

– Терпеть не может, когда я ее с рук спускаю. И еще почему-то очень возмущается, когда на руки ее берет Рупрехт.

Напомню забывчивым: мессир Рупрехт – Герцог Колдовства и муж Дарьи Белинской. Точнее, экс-Герцог. Поскольку я Госпожа, Герцогом является мой Брайан, что его, конечно, особенно не вдохновляет.

– Как прошел медовый месяц? – спросила Дарья, укачивая Вику.

– Без жертв и разрушений, – улыбнулась я. – Брайан, во всяком случае, доволен.