Мастер ветров и вод

Нет, ничего трагедийного, ни рек пролитой крови, ни хруста проломленных черепов. Вообще, в Пекине такие маленькие аварии не редкость и, как правило, даже не требуют вмешательства полиции, если дело обошлось без членовредительства. Велорикша свалился, его коляска опрокинулась и явила нашим взорам (шофера и моего) не очень представительную даму явно европейской наружности. Рикша немедленно принялся то кланяться своей пассажирке, то грозить кулаком нам – виновникам аварии. Шофер и рикша начали монотонно выяснять отношения, а я тем временем повнимательнее пригляделась к даме. А она – ко мне…

– Еще раз прошу прощения за этот неприятный инцидент, – сказала по-английски я, а в ответ услышала неожиданное и абсолютно русское:

– Ларина, ты, что ли?!

Я так и застыла соляным столпом. А незнакомка продолжала, теребя свой полотняный шарф, явно купленный в районе пекинских магазинов распродаж:

– Нилка Ларина, ну это надо же?! И где – в Пекине!!! Вот уж воистину мир тесен! Нилка, да хватит тебе притворяться, что ты меня не узнаешь. Сонька я, Сонька Вязова, теперь вспомнила?!

– Вспомнила, – медленно выговорила я. Нет, я вовсе не притворялась, что не узнала в этой негламурного вида даме свою бывшую однокурсницу. Ее действительно невозможно было узнать. В те благословенные годы, которые я проводила под крышей Московского универа, Сонечка Вязова была прелестна, как цветущий лотос, и легкомысленна, как стайка колибри. Студенческие одежды Сонечки Вязовой заставляли преподавателей-мужчин страдать от самых сладострастных мыслей, а нам, однокурсницам, предоставляли возможность молча изнывать от зависти. Сонечка Вязова блистала и искрилась, внося в серую атмосферу аудиторных занятий и семинаров этакий аромат солнечного зайчика, помещенного в хрустальный флакон с дорогими духами. Надо ли говорить, что все контрольные и курсовые работы ей засчитывали исключительно за шарм и голые коленки (потому что преподавательский состав у нас был сплошь мужским)… Но это все детали, которые мне услужливо подсовывала моя память, отравленная воспоминаниями о студенческих годах. А женщина, что стояла передо мной и называла себя Соней Вязовой, ну никак не отождествлялась в моем сознании с тем призрачным, мишурно-ярким образом, что всплыл из памяти, как медуза на гребень волны! Теперешняя Сонечка Вязова выглядела невнятно, блекло, уныло и как-то автоматически напрашивалась на жалость и соучастие. Если прежняя Сонечка могла бы стать звездой бразильского карнавала, то теперешняя явно пришлась бы ко двору какому-нибудь женскому монашескому ордену. С очень строгим уставом.

– Нила, – жалобно повторила она. – Неужели ты меня не узнала?

– Узнала-узнала, – успокаивающе сказала я и добавила ложь во спасение: – Ты совсем не изменилась, Сонечка.

– Правда? – просияла она и тут же одарила меня объятиями вперемешку с некоторой долей слез.

Когда с объятиями было покончено, она спросила:

– Как ты оказалась в Пекине?

– Тот же самый вопрос я только что хотела задать тебе, – усмехнувшись, сказала я. – Но у меня предложение. Ты не против посидеть где-нибудь и поболтать? Здесь неподалеку есть приличный ресторанчик…

– Там не очень дорого? – забеспокоилась Сонечка, и мне опять стало ее жалко. – А то я еще с рикшей не расплатилась.

– Рикшу я беру на себя, – снова улыбнулась я, ощущая, что в моей улыбке явно проступают черты забытого периода моей американской жизни.

…Рикша, как видно почувствовав во мне бывалого пекинского жителя, торговаться и набивать иену за ремонт своего помятого велосипеда не стал, утешившись сравнительно малой мздой. Разобравшись с рикшей, я обратилась к водителю такси:

– Отвезите нас в ресторан господина Фу, пожалуйста.

Ресторан господина Фу славился отменно приготовленными рисовыми кексами-мигао и, разумеется, фаршированной уткой. А сколько там было соусов и приправ, из которых имбирь и древесный гриб-муэр, поверьте, самые прозаические и невинные! У господина Фу я бывала нечасто, но он, как истинный китаец, не только помнил всех своих клиентов в лицо и по имени, но еще и знал о подробностях их семейной жизни.

– Здравствуйте, госпожа Чжао, вы сегодня без маленькой Кэтнян, но зато с гостьей! Какая честь для моей забегаловки, – поклонился господин Фу.

– Кэтнян вчера объелась кунжутных лепешек у кузины Синлинь, за что будет мной посажена на строгую диету… Представьте, господин Фу, это моя подруга из России. Удивительно, как мы встретились в Пекине, правда?!

– Чудеса! – развел руками господин Фу. – Ну да Пекин полон чудес! Ради такого случая я приготовлю особый стол. Прошу вас, присаживайтесь вот сюда. Не пройдет и четверти часа, как все будет готово. Не подогреть ли вина?

– Ты пьешь вино подогретым? – спросила я у Сонечки. Сама-то я давно привыкла к тонкостям местного употребления алкогольных напитков. А Сонечка растерянно моргала. – Впрочем, у господина Фу всегда есть европейские рислинг и вермут…

– Тогда я буду рислинг, – сказала Соня.

– Вам, госпожа? – обратился ко мне господин Фу.

– Вашего традиционного маотайского, господин Фу. Но совсем немного, у меня столько дел на сегодня, грех будет потерять голову и последние деньги в кошельке!

– Хорошо, госпожа Чжао. Уверяю вас, скоро вы выучитесь пить, как настоящий китаец.

– А разве я уже не выучилась?

Господин Фу улыбнулся мне глазами и ушел, точнее, плавно переместился в сторону кухни – бамбуковые занавески почти и не всколыхнулись. Столь же плавно появился официант, поставил перед Соней бокал рислинга, а передо мной чарочку маотайского.

– Ну, Соня, – сказала я, подымая чарочку. – За встречу!

Не знаю, как пришелся Сонечке местный рислинг, а мне хорошее маотайское всегда казалось жидким солнечным лучом, который, попав в мой организм, начинал освещать и радовать самые темные его закоулки. Для тех, кто не в курсе, маотайское вино – это на самом деле водка из гаоляна, которую делают в городке Маотай провинции Гуйчжоу. Эта водка не чета нашей: она семь раз проходит очистку, выдерживается не меньше трех лет, и крепость у нее пятьдесят пять градусов. Потому и принято называть ее вином, и цена у маотайского вина не ниже, чем у французского коньяка. Но я отвлеклась…

– Соня, – сказала я. – Я изнываю от нетерпения услышать твой рассказ. Как ты жила все эти годы? И каким ветром тебя занесло в Китай?

– Даже не знаю, с чего начать, – замялась Сонечка. – С прошлой жизни? Там было столько всего… Закончила университет, устроилась на престижную по тем временам работу. Замуж вышла тоже за престижного человека. По тем временам – престижного…

– Дети есть?

– Нет, – покачала головой Соня. – Один раз забеременела, в самом начале семейной жизни, но случился выкидыш, осложненный, и врачи сказали – больше мне беременеть нельзя. Другие бабы такому только радовались бы, а я… Муж мой меня потому бросил – не престижно жить с бесплодной.

– А ты любила мужа, – полувопросительно-полуутвердительно сказала я, делая глоток из чарки.

– Любила, – эхом отозвалась Сонечка. – Травилась тогда, вены себе резала, все хотела, чтоб вернулся, чтоб простил…

– За что простил? – вырвалось у меня.

– Ну, за то, что я такая, – пробормотала Сонечка.

– Какая?!

– Неудачница…

– Чушь! То, что ты не можешь рожать, еще не значит, что ты неудачница! А твой муж просто скотина, если бросил тебя из-за этого…

– Не только из-за этого, – вздохнула Сонечка. – На работе меня сократили. Было тогда такое в России повальное сокращение штатов, ты-то ведь уже в Америку уехала.

– Про мою Америку я тебе позже расскажу, тоже история хоть куда. Ты продолжай.

– В общем, уволили, а я получала хорошо, муж мог не работать, жили мы на мои деньги…

– Ой, как это мне знакомо. Ладно. Утри слезу и забудь о нем.

– Да я и забыла. Осталась я без мужа, без работы, без денег. Квартиру хорошую пришлось продать, с жильем кое-как перебивалась у родственников… Работу искала… За что только не хваталась, ты и представить себе не можешь…

– Почему же, – тихо пробормотала я. – Вполне могу.

– Так-то вот… – сказала Соня. – Годы идут, а ни счастья, ни удачи нет, живу как будто за стеклом. Этим стеклом меня отгородили от всего остального, нормального мира, некому даже душу излить… Ты, Нила, первая, кому я вот так откровенно. Может, потому что мы не в России, а в Китае встретились?

– Кстати, – задала я наводящий вопрос – А в Китае-то ты как оказалась?

– Бизнес, – невесело усмехнулась Соня. – Нет, ты не подумай, не мой бизнес. У меня хозяева – семейная пара – в Туле держат сеть магазинчиков со всякой китайской экзотикой: веера там, картинки, статуэтки, сервизы дешевые… Ширпотреб, в общем. Но сами они по закупкам не ездят, для этого есть я и еще пара девчонок. Мы по разным дешевым лавчонкам таскаемся целыми днями, договариваемся на опт, на скидки. А потом товар – контейнерами – в Россию.

– А-а… – протянула я. – И выгодно тебе так работать?