Иероглиф «Измена»

«Благодарение Небесам, мой супруг и я живем благополучно и спокойно, – вывела следующую строку принцесса Фэйянь. – Подданные наши воистину мудрейшие и совершеннейшие из подданных. Край наш полнится изобилием и достатком всего, так что нет у нас причин для тревоги или недовольства. Одна лишь печаль волнует мое сердце – то, что вы еще не избрали себе достойную супругу и императрицу, дорогой брат».

Фэйянь подождала, пока бумага просохнет, и свернула письмо в трубочку, запечатала собственной печатью. Встала из-за стола, прошлась по комнате, стараясь разогнать тревожащие ее мысли. То, что ее брат, император Жэнь-дин, до сих пор не был женат, на самом деле беспокоило не одну ее, и Фэйянь знала об этом. Императрица – это не только законная супруга. Это власть, а при должном разумении еще и сила. Как ни любила Фэйянь своего младшего брата, но иногда он казался ей слишком мягким и слабым для того, чтобы попирать Яшмовый престол. Фэйянь тряхнула головой, стараясь освободиться от недостойных мыслей. Вышла на балкон. Над балконом свешивались в густом переплетении ветки, полные спелых вишен. В ветвях суетились дрозды, зимородки и свиристели, клевали сочные ягоды, так что вишневый сок фонтанчиком брызгал из-под треснувшей кожицы.

Но птицам недолго пришлось наслаждаться императорскими вишнями. Всколыхнулся воздух, закачались ветки, вспугнутые пичуги взвились вверх и улетели прочь, а принцесса Фэйянь, склонив голову и сложив церемонно руки, приветствовала своего супруга, дракона Баосюя, владетельного князя острова драконов.

Владетельный князь грациозно уселся на балконные перила (предусмотрительно крепкие и огнеупорные), сложил крылья и посмотрел на жену.

– Судя по твоему мрачному личику, дорогая, – сказал дракон, – ты снова занималась тем, что писала письмо своему брату.

Фэйянь усмехнулась:

– Ты прав, дорогой.

– Я всегда удивлялся твоему чувству долга. – Дракон поскреб когтем по чешуйчатым пластинам на груди. – Оно у тебя такое огромное, больше, чем все горы на нашем острове.

– Баосюй, ты преувеличиваешь. Я просто…

– Просто ты вбила в свою прелестную головку, что императору Жэнь-дину необходимо срочно жениться. Между тем я, со своей стороны, поддерживаю твоего мудрого братца в том, что с женитьбой можно и не торопиться. Я так две тысячи лет в холостяках гулял и не могу пожаловаться. Ну представь, вот женится твой брат. И поскольку он еще слишком молод, то выберет себе в жены какую-нибудь первую красавицу страны с пустой головой и глупыми, но обольстительными глазами.

– Не может такого быть, – возмутилась Фэйянь. Впрочем, возмущение ее было наполовину притворным. Как верная и добродетельная супруга, она всегда прислушивалась к словам и суждениям своего мужа.

Тем более что мыслил он не по человеческим меркам, а по драконьим.

– Вполне может, – махнул лапой Баосюй. – Человеческие юноши легкомысленны и бестолковы, как, впрочем, и девушки, потому в спутники жизни выбирают не того, кто поселится в сердце, а того, кто затмит красотой небеса.

– Дорогой, ты хочешь сказать, что полюбил меня исключительно за душевные качества, а не за красоту? – Принцесса Фэйянь раскрыла свой веер с треском, напоминающим треск ломающегося бамбукового ствола.

Дракон хмыкнул, выпустив из пасти струйку пара:

– Я похож на того, кто польстится на красоту или мудрость? Почтеннейшая моя супруга, да будет тебе известно, что я полюбил тебя, лишь за то…

Но дракон не успел договорить, за что же именно он полюбил свою красавицу-жену. Потому что на уровне балкона в воздухе завис, трепеща крылышками, крохотный сиреневый дракончик почтового ведомства. В передних лапках у него был зажат бумажный свиток.

– Пишьмо ее вышоществу принщешше Фэйянь! – прошепелявил почтовый дракончик. Дракончики почтового ведомства все шепелявили, потому что мало упражнялись в изучении человеческого языка. Считалось, что для того, чтобы разносить почту, достаточно самой малости знаний.

Фэйянь протянула руку и взяла свиток. Лицо ее осветилось улыбкой.

– Это от брата, – сказала она мужу.

Почтовый дракончик, неистово работая полупрозрачными крылышками, умчался в вышину.

– Тебя оставить наедине с письмом? – поинтересовался Баосюй.

– Нет, Баосюй, останься, пожалуйста. Неужели для тебя неважно, о чем пишет твой шурин?

– Из предыдущих писем я понял, что слог его чересчур напыщен, а суть написанного сводится к одному: дорогая сестрица, у меня все прекрасно и отстань от меня со своим нытьем по поводу женитьбы.

– Баосюй!

– Скажешь, я не прав?

– Прав, как всегда. Но меня расстраивает именно то, что ты всегда прав. – Фэйянь вздохнула и, сломав печати, развернула свиток.

«Любезная сестра моя!

Я возрадовался сердцем, когда получил твое письмо. Ты пишешь о том, что все спокойно на острове Изумрудного Клана драконов, в этом нахожу я утешение. Однако то, что ты пишешь мне касательно женитьбы, несколько расстроило меня. Дорогая сестрица, ты, конечно, права: мне давно следует жениться. Но вся беда в том, что я не могу выбрать себе спутницу по душе. Пишешь ты, что следует пригласить во дворец самых родовитых и красивых девиц Пренебесного Селения и из них выбрать себе подругу жизни, но что-то претит мне сделать это. Разве истинную любовь можно обрести лишь среди богатых и прекрасных? Недавно я перечитывал рукопись древнего мудреца Тинь Тая, где он говорит, что за малым мы можем не увидеть поистине великого. Нет, сестрица, позволь мне повременить с женитьбой. Тем паче что в последнее время заботят меня куда более важные дела. Прискорбно говорить об этом, но появился в Яшмовой Империи лиходей и вор, именующий себя Медноволосый Тжонг. До последнего времени он грабил дома почтенных и знатных горожан Яннани и Луманцзы да, по слухам, разорял богатые монашеские обители, но вот уже две последние луны он орудует нагло в Тэнкине, и никакими силами невозможно напасть на его след. Во время проведения государственного экзамена на степень цзиньши этот лиходей каким-то сверхъестественным способом похитил двести восемнадцать золотых щитов, украшающих крышу Зала Возвышенной Мудрости. Мало того. Тут же была обнаружена пропажа четырех Благожелательных Жезлов, хранимых в опечатанной сокровищнице. Никто из дворцовой стражи не видел вора, никаких следов не оставил Медноволосый Тжонг, кроме разве что двух медных волосков – в насмешку и издевательство над нами. Не могу спать спокойно, пока в столице орудует бесстыжий вор! Того и гляди, подданные пойдут к императору с жалобами, а император и сам обокраден! И дворцовая охрана, и служба внешней безопасности, и Тайная служба – все находятся в постоянном поиске злодея, но, к сожалению, поиски пока тщетны. Может быть, поимка Медноволосого Тжонга – дело, которое выше человеческих сил? Вот чем озабочен я, любезная сестра. Скажешь ты, что поимка вора – забота службы безопасности и императора касаться не должна, но этот наглец своими выходками словно бросил мне вызов. Посему взял я на себя обет не помышлять о женитьбе до тех пор, покуда не будет пойман и наказан Медноволосый Тжонг. Из последних новостей хочу сообщить тебе также, что в прошлую луну к нам прибыл посол из Жемчужного Завета. Страна эта плохо известна нам, доселе мы не были ни друзьями, ни врагами. Теперь же императрица Жемчужного Завета предлагает нам дружбу и сотрудничество. Вижу в том добрый знак, но прошу супруга твоего, владетельного князя Баосюя, сообщить мне свои мысли по поводу дружбы с указанной страной, поскольку я знаю, что Изумрудный Клан покровительствует царствующему дому Жемчужного Завета…»

– Жемчужный Заве-э-э-эт, – протянул дракон. – Мы действительно покровительствуем их царствующему дому, но, по чести тебе сказать, дорогая, мы не питаем к людям этой страны чувств возвышенной дружбы.

– Как тебя понять, Баосюй? – Принцесса Фэйянь опустила руку со свитком и внимательно посмотрела на мужа. Тот сверкнул изумрудно-золотыми глазами.

– Мы, драконы, недоверчивы, – ответил Баосюй. – Мы не любим откровенничать и уж тем более навязывать кому-либо свое общество. Мы любим затворничество, одиночество и спокойное созерцание мимо проходящих событий. Но люди Жемчужного Завета превзошли даже нас в недоверчивости и скрытности. Когда я встречался с ними, а такое бывало изредка, то не мог отрешиться от мысли, что у каждого жителя Жемчужного Завета по два лица – одно для внутреннего мира, а другое для внешнего. Они поклоняются нам, они сотрудничают с нами, но никогда невозможно прочесть истины в их глазах, их глаза переменчивы, как небо осени, – то сияет солнце, то все затянуто тучами.

– Это говорит о лицемерии, – сказала принцесса Фэйянь.

– Да, они лицемерны. Скрытны и лицемерны.

– Это не свидетельствует в их пользу.

– Наоборот. Они заставили все окружающие страны с уважением и опаской относиться к ним. Жемчужный Завет – крошечная держава по сравнению с Яшмовой Империей или, допустим, Тарсийским Ожерельем. Поначалу жителей Жемчужного Завета считали чуть ли не дикарями. Но, когда несколько веков назад к власти там пришел дом Нун Чхонов, все изменилось. Страна словно переросла самое себя. Первый властитель из династии Нун Чхон провозгласил империю и стал строителем державы. Он учредил ранги и ритуалы, создал законы и правила жизни, и не прошло и века, как в отсталой стране соседние державы увидели соперника, которого следует опасаться. Жемчужный Завет обзавелся императорской армией сатораев…

– Сатораи? Кто это?

– Сатораи – бесстрашные и искусные воины, всецело преданные только императорскому дому. У сатораев нет семей, обзаводиться детьми они считают делом позорным для мужчины…

– Они евнухи?

– Насчет этого не знаю, дорогая. Знаю только одно: в любой битве с сатораем побеждает сатораи. Война – их ремесло, убийство себе подобных – воздух, которым они дышат. Это люди крови и смерти. Нам, драконам, они неприятны, но, впрочем, какое нам до них дело. Жемчужный Завет и его непобедимая армия – всего лишь капля в океане бытия, расстилающегося перед нашим взором. Но горе той стране, на которую Жемчужный Завет пойдет войной…

– Эти слова пугают меня, – помолчав, сказала принцесса Фэйянь.

– Отчего?

– Оттого что Жемчужный Завет стал проявлять пристальное внимание к Яшмовой Империи.

– Не волнуйся, милая. Сатораи, возможно, и бесстрашные и неутомимые воины, но теперешняя императрица Завета – Почтенная Матушка Чхунхян – по всем свидетельствам, сторонница мира и добротолюбия. Она благочестива, мудра и прозорлива.

– А сатораи…

– Что?

– Они не могут устроить восстание против императрицы и ее законов?

– Для сатораев императорская власть священна, насколько мне известно. Они не могут посягнуть на святыню. Императрица Жемчужного Завета не просто императрица. Она еще и воплощенное божество и всеобщая мать подданных. Именно потому ее называют Ют-Карахон-Отэ – Почтенная Мировая Матушка. Да что это такое? Сегодня продохнуть нельзя от почтовых драконов!

Возмущение Баосюя было понятно, поскольку перед балконом, трепеща крылышками, снова висел дракончик почтового ведомства.

– Пищьмо ее вышощщештву принчещще Фэйянь! – прошепелявил дракончик. В солнечном луче сверкнула золотая печать, которой было запечатано новое письмо.