Лети, ведьма, лети!

– Госпожа, прежде чем вы изложите мне цель вашего визита, мне бы хотелось немного рассказать вам о нас, некромантках, о том, чем мы занимаемся и почему о нас так мало знают.

Я мычанием выразила свое согласие. Бисквит все еще забивал мне рот.

– Наш официальный статус – исследовательская лаборатория при Дворце Ремесла, – заявила Мелинда. Ей бисквит совершенно не мешал тараторить. – Хотя поначалу, в легендарные времена, мы были храмом. Храмом Восстающих Мертвых. Но время меняется, меняется и статус, верно? Теперь мы лаборатория «Некроника», которая насчитывает тысячу двести сотрудниц.

– О!

– На самом деле это совсем немного. Мы занимаемся не только своим прямым делом – восставлением усопших, но и изучением смерти во всех ее проявлениях. Мы изучаем смерть для того, чтобы понять и даже победить ее.

К этому времени я прожевала бисквит и была готова задать вопрос. Он и выскочил, как пломба из зуба:

– А разве можно победить смерть?

Мелинда улыбнулась:

– Я неточно выразилась, Госпожа, извините. Конечно, мы не стараемся победить смерть, ибо это означало бы войну со смертью. А мы не хотим воевать. Мы хотим понять. И найти окольные пути для бессмертного существования.

– Но такие пути есть. Вампиры, например…

– Это пути для сверхъестественных существ. – Мелинда помешивала ложечкой кофе. – Мы же ищем пути, которые будут доступны простым смертным.

– То есть… людям.

– Совершенно верно. Людям. – Мелинда снова улыбнулась. – Никто так не заботится о долготе жизни человека, как мы, некромантки.

– Но почему?

– Потому что кто-то должен об этом заботиться. Люди сами не в силах расшифровать тайну бессмертия. Их ученые знают слишком мало. Свободные радикалы, ген старения… Этого недостаточно. Нужно искать то, что ищем мы.

– Что же это?

– Мы называем это пламенным зерном души. Звучит немного вычурно, но… Во всяком случае, теперь, Госпожа, вы поймете, что некромантки – это не только копание в могилах и оживотворение мертвых сущностей.

– Святая Вальпурга, как это интересно! – воскликнула я и тут же вспомнила, зачем пришла. – Мелинда, я ведь пришла к вам именно по такому вопросу!

– То есть?

– Оживотворение мертвых сущностей. Мне нужно поговорить с охранницей, которая охраняла склеп святой Вальпурги в день, когда мощи похитили.

– Ах, вам нужна эта несчастная… Но наши лучшие аниматоры уже работали с ее разумом и ничего не добились.

– И все-таки. Мне хотелось бы хоть просто взглянуть на нее. Она – последняя ниточка, которая может привести к похитителю.

– Хорошо, если вам угодно, не смею препятствовать. Я рада, что успела напоить вас горячим кофе. В леднике холодно, и весьма.

– В леднике?!

– Да, так мы называем зал, где хранятся трупы.

Я почувствовала себя неуютно. Трупы и я… Не очень-то мне нравится подобное соседство. И вообще, зря я пила кофе и ела бисквиты. С трупами лучше встречаться на пустой желудок.

Черт побери, Юля! Неужели у тебя такие слабые нервы?! У Госпожи Ведьм должны быть не нервы, а буксировочные канаты!

– Не могли бы мы прямо сейчас отправиться в этот зал?

– Конечно, как вам угодно. Я лично буду сопровождать вас.

– Но я, вероятно, отрываю вас от дел…

– Какие пустяки! Для меня честь – услужить хоть в чем-то Госпоже Ремесла. К тому же, пока мы будем добираться до ледника, мы совершим краткую экскурсию по всей «Некронике». Кто знает, когда вы еще сможете попасть к нам!

– И в каком виде, – добавила я.

– Ну не будем о грустном, – рассмеялась Мелинда и поднялась. Я тоже встала.

7

– Только на минутку заглянем в гардеробную, – предупредила почтенная старица. – Вы слишком легко одеты, а наши подземелья наполнены прохладой, гибельной для костей. И особенно ледник.

– Я могла бы создать защитный кокон…

– Зачем вам расходовать Силу? К тому же песцовая накидка ничуть не хуже защитного энергетического кокона.

– Вы меня убедили. Тем более что я никогда не носила песцовых накидок.

Мы вошли в гардеробную, тоже, по всей вероятности, принадлежащую почтенной старице. Здесь неуловимо пахло нафталином и тем особым запахом, которым пахнет дорогой, ухоженный мех. Мелинда набросила мне на плечи обещанную песцовую накидку (все-таки какой шик!), сама удовольствовавшись каракулевым манто.

И мы отправились в путешествие по «Некронике».

Прежде всего на лифте мы спустились на три этажа вниз. Эти три этажа были техническими и обеспечивали «Некронику» бесперебойным электропитанием, водоснабжением и всем прочим в том же духе. «Ничего интересного» – так отрекомендовала эти этажи Мелинда. Наконец лифт остановился, и мы вышли.

Здесь было так холодно, что я буквально прикипела душой к своей накидке. И жалела, что не попросила у Мелинды пару валенок. Но постепенно я согрелась от ходьбы. Мы бодро шагали длинным коридором; то справа, то слева попадались массивные двери, утопленные в стены. Мелинда пространно сообщала мне, что за лаборатория находилась за очередными дверями, но пойти и все осмотреть не предлагала. Да я и не напрашивалась. Если честно, мне уже было невмоготу так долго находиться под землей. Меня уже начинал терзать приступ клаустрофобии.

Наконец Мелинда остановилась у мрачной на вид никелированной двери с кодовым замком.

– Вот и ледник, – сказала она таким оптимистичным тоном, как будто сообщала: «Вот и бутик французской косметики». Мелинда извлекла из широкого рукава своего манто пластиковую карточку и провела ею по щели кодового замка. Тот пискнул и защелкал, как дрозд по весне. А широкая тяжелая дверь на дюйм приоткрылась, выпустив наружу облачко морозного пара. Я отступила на шаг. Там что, Антарктида?

– Идемте, – приветливо поманила меня рукой Мелинда.

И я – а что оставалось делать? – пошла.

Ледник оказался просторным залом, облицованным сверху донизу большими белыми кафельными плитками. Здесь горели люминесцентные лампы, свет отражался от белых поверхностей, и поначалу он резал мне глаза, но потом я привыкла.

И увидела в стенах ряды хромированных дверец.

– За каждой из этих дверец хранится кадавр, – сочла нужным пояснить Мелинда, хотя я и так уже поняла. – Степень пригодности кадавров, конечно, разная, как и степень сохранности, но тем не менее мы не спешим предать их земле.

– А кто… они? Кем они были при жизни? – выдавила из себя я.