Больница Людей и Нелюдей

Эльфийка ушла, показав предварительно на неприметную дверку рядом с выходом. Там, как оказалось, скрывались вполне современные душ и туалет. Я, проводив ее, удивилась отсутствию замка или запора на двери и вернулась на кровать. Мне было скучно. На Земле, после пар, мы могли прогуляться в центр нашего небольшого городка, больше напоминавшего разросшийся поселок, зайти в магазины, посмотреть киношку в единственном обшарпанном кинотеатре, в крайнем случае – посидеть в библиотеке или почесать языками на лавках в парке. А здесь… Здесь никаких удобств не предоставлялось. Да и вообще, в комнате, кроме двух кроватей, тумбочек возле них, платяного шкафа, одного на двоих, и пары полок над лежанками, никакой обстановки не было. Вот чем, скажите на милость, можно себя развлечь современной городской девушке в таком скудно обставленном помещении?

Дурная голова, как известно, покоя не дает ни владельцу, ни тем, кому не посчастливилось случайно оказаться рядом. Плюнув на отдых, переодела кофту с коричневой на синюю, порадовавшись, что цвета у обеих тёмные и немаркие, меньше грязь видна будет, и отправилась исследовать мое новое место жительства.

По памяти добралась из общаги до больницы, вышла в фойе перед лестницей, поняла, что задыхаюсь. Блин-оладик. Малоподвижный образ жизни сказывается все сильнее. Права эта длиннозубая «мадам»: пора мне худеть. Или скоро в колобка превращусь и начну по коридорам перекатываться.

– Какая красота и бродит одна, – промурлыкал рядом вкрадчиво очередной самоубийца.

Я с детства уяснила, что я и красота – понятия полностью противоположные. Ну не уродина, конечно, но, скажем мягко, на любителя. И вот этот самый любитель как раз и не находился. Мужики у матери в деревне, конечно, облизывались на молодую и незамужнюю, но сидеть с ляльками всю жизнь, как собственная родительница, я желанием не горела, а городские парни привыкли к девчатам постройней и посимпатичней, так что куковала я все свое обучение на Земле в одиночку.

Естественно, наступившего на больную мозоль «умника» теплый прием ждать не мог. Я медленно развернулась, с трудом выравнивая дыхание, смерила наглого красавчика с ног до головы. Да, хорош, кто спорит: высокий, широкоплечий, с аристократическими чертами лица, тонкими ярко-красными губами, прямым носом и миндалевидными темно-серыми глазами с поволокой. Вот только я далеко не наивная простушка и прекрасно понимаю: если такой экземпляр подкатывает ко мне, значит, ему что-то от меня надо. А учитывая местный контингент, даже знать не хочу, что именно.

– Мужчина, это ваше личное фойе? – Приподняла я вопросительно бровь. – Или другим тоже здесь позволено находиться?

Да, я язвила, опрометчиво срывая на первом встречном раздражение, да, башню у меня, похоже, снесло полностью, да, мой инстинкт самосохранения давно уже лежал в нокауте и даже дышал через раз. Но как же было радостно видеть, как из серых глаз исчезает поволока, а на лице появляется недоуменное выражение.

– Простите?

Угу, аж два раза. Разбежалась. Не собираюсь я тебя, любезнейший, прощать.

– Я вот уяснить пытаюсь: если это фойе лично вам не принадлежит, может, вы оставите меня в покое? Меня сейчас мало интересует чье-либо общество.

– Я понял, вы не в духе, – тонкие ярко-красные губы раздвинулись в мягкой полуулыбке, обнажая молочного цвета зубы. – Приношу свои извинения за настырность, но могу я узнать ваше имя, прекрасная незнакомка?

– Зачем?

Нет, ну в самом деле. Что он ко мне прицепился?

– Должен же я знать, кого мне следует искать.

Не было печали.

– Джеральд? Что ты тут делаешь? Тебе нельзя из палаты выходить. Инка, ты решила со мной подежурить? Милости прошу. Заодно примешь у гномки роды.

Вампирша, моя новая клыкастая головная боль, неслышно подошла со стороны лифта и встала напротив, решительно сложив руки на груди. Джеральд? Это что же получается…

– Инка, значит, – задумчиво протянул красавчик и довольно улыбнулся, показав длинные острые клыки. – Спасибо, сестренка. Я запомню.

Да чтоб вас всех…

Сурина:

Первая ночь дежурств обычно самая легкая. У организма полно сил, кажется, что способен если не свернуть горы, то по крайней мере в одиночку удержать бешеного оборотня, находящегося в полуобороте, спать если и хочется, то не особо сильно, и ты спокойно расхаживаешь по длинным коридорам, бдительно следя за порядком и просто отвлекаясь. Вот я и расхаживала. Только не по коридорам, а по этажам. Голос братца, с такими знакомыми нотками соблазнения, заставил меня насторожиться. Что он делает вне палаты? Это же запрещено правилами: вампир после жажды, тем более такой сильной, практически полностью обернувшийся, не должен появляться где-либо, кроме своего этажа, так как он все еще может быть опасен для окружающих. Всех, кроме членов своего клана, естественно. Так что я, хоть и не горела особым желанием видеть братца после нашей первой встречи, нехотя поплелась на звук. Заодно нужно проверить, кого именно он пытается там охмурить…

Ну конечно же. И кто еще это мог быть? Вот почему я ни капли не удивлена… Туша стояла рядом с моим родичем и явно недовольно выслушивала его комплименты. Она умеет противиться нашим чарам? Интересное открытие…

– Джеральд? Что ты тут делаешь? Тебе нельзя из палаты выходить. Инка, ты решила со мной подежурить? Милости прошу. Заодно примешь у гномки роды.

Идея, конечно, так себе, но надо эту чересчур активную особь хоть чем-то полезным занять.

– Инка, значит… Спасибо, сестренка, я запомню.

Брат исчез в черноте лестничного пролета.

Мне достался недовольный взгляд этой беременной самки гоблина, но когда это вампиров беспокоило людское недовольство, тем более исходящее от иномирянки?

– Я, между прочим, не шутила. Почтенная Адаина вот-вот родит. Так что поторопись. Два этажа вверх – бегом.

Туша недовольно фыркнула, но послушно потопала за мной. Надеюсь, к моменту ее появления в палате мы с гномкой не уснем от скуки.

Дошли мы, как ни странно, до нужной комнаты одновременно. Внутри, на одной из больничных кроватей, кричала будущая мать. Две горгульи, молоденькие неопытные санитарки, снова и снова безуспешно пытались снять боль. Вот же… Понабирают неучей…

Отослав девок вон из палаты, первым делом влила в пациентку нужный успокоительный настой, положила на лоб кулон, призванный убрать болевые ощущения.

– Что стоишь? – Зашипела на нерадивую помощницу. – Готовься. Сейчас должен ребенок показаться. Будешь его принимать, пока я смотрю за матерью.

Туша побледнела.

– Может, наоборот?

– Совсем дура? Чем ты ее успокаивать будешь? Ты же в магии не шаришь!

Инна:

Маленькая коренастая женщина громко и жутко кричала на кровати, уже практически посадив голос, и при одной мысли о необходимости присутствовать здесь и сейчас хотелось кричать вместе с ней. Роды. Какие роды? Нас вообще к подобному не готовили. Да я вот-вот снова в обморок грохнусь, теперь уже исключительно по своей воле.

– Готовься. Сейчас должен ребёнок показаться. Будешь его принимать, пока я смотрю за матерью.

Я что буду делать? Она издевается, да? Какой ребё… Ой… Кажется, что-то там показалось… Ножки? Головка? Инка, не тупи! Блин, у меня же руки не продезинфицированы. А если заразу внесу?

– Помогай, дура!

– Руки грязные.

Это что, у меня такой писклявый голос? Какой кошмар. Вампирша раздраженно закатила глаза:

– Тупица! Здесь магия! Вон, над входом амулет от заразы, работай давай!

Следующие минуты прошли как в тумане, чересчур плотном, чтобы сквозь него могли пробиваться мысли и чувства. Вроде я даже слышала детский писк. Или то я сама пищала? От ужаса?

– Пей! – В руку сунули что-то непонятное, и я на автомате подчинилась. Фу, какая гадость! Горько и маслянисто!

– Посмотри на меня! Тухлая кровь, не смей отключаться. В ординаторской вырубишься. Пошли! Я кому сказала!

Да что ж она так визжит-то… Как поросенок резаный… Я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Огляделась. Мы стояли в плохо освещенном коридоре.

– А где… Где гномка? Все уже закончилось?

– Бездна, за что мне всё это! Гномка ребенка кормит. Поворачивайся и топай в ординаторскую.