Алмазная пыль

Поэт. Божественно! Нет, вы всегда должны носить камни. Вы должны – понимаете?

Банкир. Я всегда это говорил. Сколько раз уговаривал. Мне самому неловко. Все знают, что я покровительствую молодой артистке, а у артистки ни одного камушка. Это мне портит кредит! Отзывается на делах. Еще подумают, что у меня нет денег. Ну, если не хочет принимать в подарок, то может просто поносить, а я потом спрячу. У меня много прекрасных вещей еще от покойной жены. От второй. Она имела свое состояние. Я понимаю, что, если женщина влюблена, то она не требует ничего, но раз уже все равно вещи есть, то уж это глупо.

Поэт. Ми влюблена! Подвиньте мне лампу. Мне холодно! (Опускает голову.)

Банкир. Электрическая лампа плохо греет. У вас верно насморк. Нужно насыпать горчицы в носки…

Поэт(ежится). Оставьте! Мне больно! Молчите! Я не могу…

Банкир. Ну, да. Это простуда. (Ми.) И почему не носить хорошие камни, настоящие камни. Я знаю, что все наши этуали[1 - Звезды (от фр. etoile).] носят подделку. Большинство. Их теперь так ловко фабрикуют. Прямо стекло. Шлифуют алмазной пылью. Издали и не отличишь.

Поэт. Алмазной пылью?

Банкир. Ну, да. А я бы дал ей поносить настоящие. Я бы позволил репортерам освидетельствовать их хотя через лупу. Можно было бы даже пригласить оценщика. О?

Поэт. Алмазная пыль… Как это красиво. Она летит, блестит, сверкает, осыпает стекло, и оно делается бриллиантом, живым, радостным камнем… Толпа смотрит на него издали, верит его красоте и ценности. Ах, тише, тише! Не стряхните алмазную пыль! Не обнажайте тусклого стекла! Алмазная пыль! прекрасная! Я плачу!

Банкир. Вино здесь скверное, но очень крепкое! Ха-ха! Не правда ли, господин музыкант? (Подмигивает на поэта.)

Ми. Ну, что же вы все сидите! Уходите. Я спать хочу.

Банкир. Прекрасная хозяйка намекает нам, что она утомлена.

Музыкант. Я ухожу. Простите! Спокойной ночи.

Поэт. А я уже ушел… Давно ушел и далеко, далеко.

Банкир. Прощайте, господа. А я с разрешения хозяйки выкурю еще сигару.

Ми. Нет, нет! Нельзя. Я устала. Уходите все вместе. Я позвоню прислуге, она закроет за вами двери и посветит. Внизу уже темно.

Подходит к звонку и долго звонит. Входит горничная.

Ми. Проводите их. Только всех. Не забудьте кого-нибудь на лестнице. Смотрите хорошенько! И заприте покрепче.

Банкир(искусственно смеется). Ха-ха! Это забавно! Поэт может на крыльях пролезать в дверную скважину. Заткните пробкой. Ха-ха! (Уходят.)

Ми одна перед зеркалом. Через некоторое время возвращается горничная.

Ми. Ушли? Посмотрите-ка! Хорошо? Еще бы. От его светлости.

Горничная. Вот красота! Господи! Чего только на свете нет!

Ми. Завтра поеду его благодарить, а послезавтра он уже уедет. Тогда продадим! Продадим! Накупим всякой дряни. Ты получишь новую кофточку.

Горничная. Лучше передничек. Здесь продаются такие хорошенькие! Все на вздержку и сбоку бантик.

Ми. Сбоку? Ну, ладно. Куплю передник. Только бы продать подороже.

Горничная. За этакую штуку немало денег отвалят.

Ми. Еще бы! Она, говорят, тысяч десять стоит… А может быть, и двадцать.

Горничная. Ого!

Ми. Ну, иди спать. Мне ничего не надо. Завтра уберешь.

Горничная. Спокойной ночи! (Уходит.)

Несколько минут Ми ходит по комнате, смотрится в зеркало. Затем подходит к алькову и одергивает занавесь. Вскрикивает, бежит к звонку, хочет звонить, но вор вскакивает и хватает ее за руку, зажимает ей рот и защелкивает дверь на замок. Несколько минут борются молча.

Вор. Молчи! Молчи!.. Попробуй только!.. Я тебя, подлая… Ага!.. Убью на месте!.. (Ми вдруг перестает бороться, смотрит на вора пристально, опустив руки.)

Вор. Ну, то-то! Не будь дурой! (Отпускает ее.)

Ми. Ты! Это ты!.. Нет, быть не может. Подожди… Глаза твои… Никас! Никас! Да, ну же! посмотри же на меня как следует!

Вор(удивленно). Н-нет. Я вас не знаю.

Ми. Ха-ха-ха! Ты не узнал меня? Ну, вспомни! Миленький, вспомни! Ну, взгляни на мои волосы! Волосы! Уж они-то не переменились, Никас!

Вор. А, ну тебя к чёрту! Не знаю я вас. Сказал, что не знаю.

Ми. Ну, подумай еще! Помнишь, забор на площади? Зеленый забор с калиткой. Ну? А помнишь, на нем три девчонки сидели, давно… лет восемь тому назад… Одна была Эрли, другая…

Вор. А, вот оно что! Ну, как я могу помнить всех девчонок, которые сидят на заборе! Выдумала тоже. Так вы, стало быть, сидели прежде на заборе?

Ми. Ну да! Никас, милый! Ведь я – Ми. Помнишь, долговязая Ми! У меня тогда были такие длинные ноги, а теперь я небольшая. Посмотри, Никас, видишь, какая я?

Вор. Н-да… теперь как будто ростом не вышла. Ну-с, так значит, ты теперь богатая. А мы что же, баловались вместе, что ли? Как будто я припоминаю…

Ми. Ах, нет! Ты на меня и смотреть не хотел. Ты такой был важный! Учился у слесаря. Передник носил, на голове ремешок… Дрался с самыми сильными парнями. Помнишь, на площади с сыном сапожника? Он тебе глаз подшиб. Господи, как я плакала! Кажется, как никогда в жизни!.. Знаешь, Никас, ты мне так нравился! Так нравился! Больше всех на свете. Сижу, бывало, на заборе и мечтаю: вот вырасту я большая, стану красавицей, лучше всех и богатой-богатой. Приду, или нет – приеду к тебе в карете. Ты удивишься – это кто? Это я, известная вам Ми! А ты скажешь – вы еще красивее, чем были на заборе. И… ты меня поце… Ха-ха! Вот смешно!

Вор. А ты теперь богатая?

Ми. И знаешь, когда я ехала сюда, я все думала, всю дорогу думала, неужели я увижу Никаса! Вот мы здесь уже несколько дней. Я все потихоньку бегала по улицам, искала тебя на прежних углах. Такая глупая! Точно ты так сидишь там до сих пор, это восемь-то лет! Ха-ха! Спрашивала про тебя в лавке на углу, хозяин меня не узнал, а про тебя сказал, что давно не видно. Старая прачка умерла. Прямо не знала, куда сунуться. И вдруг! Ха-ха! Ну какая я, право, счастливая! Ну, подумай только. Искала, и вдруг ты приходишь воровать прямо ко мне! Ну точно сказка! Удивительно.

Вор. Ну, чего же тут! Мало ли, где я бываю. Всегда можно встретиться. Раз как-то напоролся на агента сыскной полиции. Он, понимаешь ли, оделся купцом и валяет из себя богача. Ну-с, а я подсел к нему – то да се…

Ми. Нет, это прямо сказка! Знаешь, я бы тебе прежде никогда и не посмела всего этого рассказать про это… Ну, словом, что ты мне нравишься. Ты только подумай! Как я об этой минуте мечтала. А ведь теперь все это сбылось! Сбылось! Никас! Ну, взгляни же на меня!

Вор. Да ведь я уже смотрел же! Откуда, скажи, ты разжилась всем этим, деньжонками и прочим? А?

Ми. Ты прямо удивительный, Никас! (Смотрит на него восторженно.) Сколько я за эти годы народу перевидала! И все такие образованные, важные, знатные! Ухаживают! Любезничают! Но знаешь, Никас, нет, это правда – ни одного не было такого, как ты! Серьезно! И красивые, и молодые, и всякие, – но все не то. Какие-то манеры у них не такие, как у тебя. У тебя, Никас, замечательные манеры.

Вор. Н-да… говорят. Ну, да ладно. Скажи мне лучше, с чего ты так разжилась и за что тебе подарки дарят. Вот какие штучки. (Трогает ожерелье.)

Ми. Ах, да, ведь ты и не знаешь! Я пою. Я чудесно пою! Знаешь, они прямо плачут, когда я пою, так это у меня хорошо выходит. Они говорят, что меня нельзя не любить, что когда я пою… Слушай, Никас, я спою тебе, для тебя… Милый! Я хочу, чтоб и ты… (Подбегает к роялю.)