Гретель

– Давай, красотка, вставай, – бормотал Гарик, наклонившись к её лицу.

Девица улыбнулась и повернулась на бок.

– Сеанс окончен, все на выход! – Гарик потряс её за плечо.

Ноль внимания.

– Просыпайтесь!

Юрик чувствовал опустошение и приближение мигрени. В висках поламывало, на лоб будто надели железный обруч.

– Нашатыря ей надо понюхать, – сказал он.

– У тебя есть?

– В аптечке в машине.

– Так тащи!

Когда чистый сырой воздух окутал с головы до ног, наполнил измученные дыхательные пути и вернул ясность зрения, Юрику захотелось раздеться догола и лечь плашмя в лужу. Как та бутылка. А потом медленно-медленно переползти за руль и уехать – тихо, не включая фар. «Почему тихо?» – спросил он сам себя. И сам себе ответил – «Потому что Гарик»

Он нарочито долго рылся в аптечке, ощущая как капли стихающего дождя проливаются за воротник и ползут по хребту. Чувствовал – отпускает. Страх уходил, унося намечающуюся мигрень. А может, и правда – афобазол? А то нервы совсем ни к чёрту.

В полутьме подъезда навстречу спускалась девочка. Она испуганно прижалась к стенке и стремительно проскочила мимо. Юрик недоумённо оглянулся и понял, что несёт пузырёк в прямо вытянутой руке, напряжённо и торжественно, как Святой Грааль.

Девушка сидела на диване, опасливо сжавшись, подвернув ноги, и диким взглядом оглядывалась кругом. Потом порывисто метнула руку в сторону, схватила своё пальто и натянула на себя как одеяло. В глазах застыл ужас непонимания происходящего.

– Что происходит? – Юрик застыл на пороге.

Гарик молчал. Девушка перевела на него безумный взгляд.

– Что происходит?! Это вы спрашиваете? Какого хрена! Почему я тут?

– Э… девушка, вы сами…

– Кто вы, мать вашу?

Голос неприятно звенел. Ничего похожего на недавнее спокойствие.

– Она не прикалывается, – выдохнул Гарик. – Вот блин.

– Кто вы такие?! – снова взвизгнула девица. – Зачем я тут? Вам денег надо, да?! Или меня?

– Э, хорош! – Юрик обрёл дар речи. – Ничего нам от вас не надо. Вам стало плохо, мы помогли. Все. Теперь лучше?

– Лучше, – сказала Гретель. – Кажется.

– Вот и славно. Домой проводить?

– Нет. Я сама.

– Может, чай? Кофе? – Юрик вспомнил про почти пустой термос.

– Нет, благодарю.

Девушка сунула руки в рукава пальто и поспешила к двери.

– Спасибо вам большое, – обернулась она у порога. – Извините, мне очень неловко.

– Да ничего страшного.

– Лампа у вас очень красивая, – послышалось уже с лестничной площадки. – До свидания!

Шаги катились вниз – торопливо и свободно. Где-то на том конце вселенной хлопнула дверь подъезда.

– Что это за дерьмо? Что это за херня, а? – Юрик так и стоял с пузырьком, как дурак.

Гарик молчал. Дверь квартиры так и осталась распахнутой.

– Я вообще-то тебя спрашиваю!

– Капец, – сказал Гарик. – Валить отсюда надо.

Чудо шестое

Тётя Вика

Даже если он плотно перекусил перед самым сном, Юрику часто снилось, что он голоден. Один и тот же сон, повторяющийся с угрюмой периодичностью – он маленький и голодный, а кругом темно и тепло.

Тётя Вика водила маленького Юрика ко всяким психологам и психотерапевтам. Это были совершенно разные люди – мужчины и женщины; молодые, пожилые и совсем древние. Они приветливо разговаривали с ним, совали ему карандаши и краски, просили рассказать сказку, придумать несуществующее животное, рассмотреть что-то в размазанных кляксах или сказать на какое растение он похож – в общем, занимались какой-то ерундой, по мнению Юрика.

А Юрик-то был хитрым. Он ничего не говорил и ничего не рисовал. Рисовать он вообще не любил и не умел, а говорить любил, но только не с такими подозрительными незнакомцами. Он сидел в кресле и смотрел по сторонам. Или на очередного специалиста. А им это не нравилось – он точно это знал. И они посылали их с тётей Викой к другому доктору.

Потом они с тётей Викой уходили, гуляли по паркам, ели мороженое. И покупали в аптеке лекарства – тёте Вике и ему. Юрик пил лекарства и спал крепко, без снов. А через некоторое время, как кончался срок рецепта, снова орал во сне и просил есть. Тётя Вика всегда его кормила, даже в два часа ночи. Она была добрая.

Из снов Юрик помнил, что когда-то был очень голоден. А что было до этого – стёрлось.

Последний раз тётя Вика водила его к специалистам (так она их называла) лет в пятнадцать. Два раза за один год.

Зимой ездили к очень толстому и очень старому профессору. И это было так… ни о чём. Те же приветливые разговоры и просьбы порисовать. Юрик взял и нарисовал оленя с огромным членом. На этом разговор и окончился.

А летом неловко получилось. Тётя Вика где-то раскопала одну фриковатую бабищу – её считали экстрасенсом, магом и не пойми ещё кем. Юрик увидел даму огромного роста, черноволосую как грач и накрашенную как портовая девка. Увидел и испугался. Оказалось, не зря. Сначала-то всё было даже прикольно – чёрная баба катала куриное яйцо по его лбу, курила на него какой-то дурью и рисовала руны на груди. А потом закатала его в шерстяной плед с головой, да как навалится! Ты, говорит, должен заново родиться. Прямо так, говорит, ты переосмыслишь свою жизнь и вспомнишь всё. Юрик был придавлен могучей грудью, начал задыхаться, и ударился в панику. Страх придал силы долговязому тощему подростку. Он поднапрягся, ногами разорвал к чертям проклятое одеяло, изловчился и со всех сил лягнул экстрасенса в живот. Дама отлетела и сшибла полку с хрустальными шарами. Выпутавшийся из одеяла Юрик только и успел увидеть, как она возится на спине, словно гигантский жук с белыми жирными ляжками. Между её ног мишурно и смешно сверкали осколки одного из шаров. Юрик бросился прочь, подхватил в коридоре растерявшуюся тётю Вику и бежал вместе с ней до самого автобуса.