Почему небеса забирают любимых. Жизнь после смерти

Толкали люди речи и напевы,
Все были очень с дальней стороны.

Ты выросла в семье не самой бедной,
И радовалась жизни, как и все,
Свои творенья выбрала на деле,
Чтоб возносить творца в борьбе и тьме,

Не удавалось сразу разлучить вас,
Ты шла уверенно, руки, возведя,
Смотрела в небо, преклонив колени,
И славила молитвой небеса.

Порывы ветра пронеслись повсюду,
Ты помешала той кромешной темноте,
И за руки вели тебя поныне,
Ты здравствуешь людей тех горячо.

Они тебя тащили и просили,
Чтобы не говорила те слова,
О царстве божием было им не мило,
И затыкали рот, чтоб молча, шла.

Ты им пыталась донести о мире,
Что существуют небеса и свет отца,
От этих слов они тебя сильно били,
И говорили, что это ерунда.

Те казнь они придумали большую,
И волоком тащили на заре,
Народ весь поднимался было видно,
Как радуются, что ты вся в крови.

Подан был знак, и двери распахнулись,
И вышло серо – белое лицо,
От изумленья, что тебя избили,
Тот человек упал ему в лицо,

Полили из ковша воды прекрасной,
Он медленно перед тобою встал,
И говорил такие очень речи,
Чтоб отказалась только не упрямь.

Зачем нести тебе те белы речи,
И свет небесный он зачем тебе,
Тебя за это сильно искалечат,
И будешь на суку висеть во тьме.

Но ты ему опять все повторила,
Что небеса есть жизнь и в мире том,
Божественная чаша есть прекрасна,
Что нам ее испить всем суждено.

Не понимал народ, велики речи,
И шел толпой тебя, чтоб разорвать,
Ты объясняла и молила речи,
Нельзя было в миру тогда сказать.

Все словно одурманенные птицы,
Сорвались со своих мест и тогда,
Пинали, разрывали тя на части,
А ты просила дивного творца,

Остановить сейчас же преступленье,
Ведь замысел божественный несешь,
Не слушали тебя и с остервененьем,
Избили до крови и канув в ночь,

Повесили тя на суку деревьев,
И слезной тишина была тогда,
Снимала тебя с петли без забвенья,
Какая – то женская рука.

Она просила так тебя молила,
И так же обращалась в небеса,
Чтобы закрытые ты глаза открыла,
И снова говорила, небеса заплачут.

Нежною рукою тебя омыла,
И сама смогла,
Могилку вырыть хоть и небольшую,
И слезно так похоронить тебя.

Поставила та крестик из березки,
Из прутиков, хотя бы было так,
По – человечески считала дева,
По – христиански, можно так сказать.

Но ранним утром толпы налетели,
Все истоптали, чтоб следы убрать,
Поймали эту деву и велели,
Чтоб рядышком с тобою закопать.

Она молила, слезно говорила,
Что по – людски все сделала она,
Ее тогда ножами изрубили,
И кинули, сожрала, чтоб волча.

Об этой самой маленькой легенде,
Ходили слухи очень горячо,