Олигархов надо (ка)лечить

Баню изнутри он решил осмотреть основательно. Первое, что бросилось в глаза, какая та чистенькая. Ни намека на паутину в углах. Деревянный пол и лавка выскоблены до блеска. Чистые тазы сверкают натертыми боками. Несколько ведер, полных водой. В печке нет золы, значит, и ее Ната недавно чистила. Веник на стене… Красота! Сразу же захотелось попариться как следует, ведь, он пока еще толком даже не мылся. Думать о том, что раздевала его догола, как и стирала с него грязь эта девчонка, не хотелось. Подобные мысли Савелий настойчиво гнал, чтобы не испытывать стыда. Да и повлиять тогда на ситуацию он не мог, так смысл мусолить все это в голове.

Так, печка топится дровами. И где они, собственно говоря? Ни в бане, ни поблизости таковых не нашел. Обнаружил поленницу в сарае, но была она практически пустой. Вот и дело подоспело! Радостно вооружившись колуном и обнаружив за сараем пенек и кучу не рубленных поленьев, Савелий приступил к работе.

Однако, для того, кто в жизни не рубил дрова, дело оказалось даже не сложным, а чуть ли не невыполнимым. А выглядит все так просто. С экрана телевизора. Подумаешь, замахиваешься топором и метко бьешь по куску дерева. Ага, куда там! Брусок этот еще установить надо так, чтобы не валился с пенька. А потом прицелиться… И раз за разом Савелий банально промахивался, пока не начал психовать всерьез. Да, он скорее пенек разрубит, чем это несчастное полено. Одни щепки и летят в разные стороны.

Тут уже было дело принципа – или он сделает полено, или будет выглядеть перед ним полным неумехой. Некстати вспомнилась крапива и слова Наты. Воспоминания придали злости – замахнулся Савелий так, словно перед ним не потрепанное полено было, а враг номер один.

– Что ты делаешь?!

– Черт! Зараза-а-а!.. – запрыгал Савелий на одной ноге, когда колун вместо того, чтобы разрубить уже цель, вдруг выпал у него из рук, да прямо на ногу. А всему виной стала внезапная помеха, вывернувшая из-за угла сарая.

Боль была адская. Мелькнула даже мысль, что он отрубил себе ступню или часть оной.

– Откуда у тебя только руки растут! – распекала его Ната, пока вела к дому, обхватив за талию. Он же пытался прыгать рядом с ней и не стонать. Нога продолжала адски болеть. Наступать на нее не мог, как и смотреть боялся. – И чего за топор хватаешься, раз не можешь удержать?..

Что тут ответишь? Ничего. Могла бы промолчать, конечно, не давить на больную мозоль. Но говорит она все правильно. А заставить замолчать эту девушку невозможно – истина, которую Савелий усвоил очень быстро.

– Сиди и терпи, – толкнула она его на диван и опустилась перед ним на корточки. – Дровосек нашелся… Надеюсь, нога цела, – расшнуровала Ната кроссовок и принялась аккуратно стягивать носок.

На всякий случай Савелий отвернулся – вдруг там кровавая кашица вместо его ступни. Впрочем, сырости он пока не чувствовал, но если разрублены сухожилия…

– Повезло тебе, что уронил топор тупым концом, – прервал панические мысли спокойный голос девушки. – Так больно? – надавила она на ступню.

Тут уже и Савелий решился посмотреть вниз.

– Больно, но не критично. Терпеть можно, – выпустил он воздух сквозь стиснутые зубы, видя свою ступню целой и почти невредимой, разве что, припухшей в районе пальцев.

– Кости целы, – заключила Ната, прощупав ступню как следует. – Ушиб сейчас нейтрализуем. Сиди, – с этими словами она скрылась в кухне.

Вернулась со льдом в пакете, заворачивая тот в полотенце.

– Приложи и подержи немного. Опухоль спадет…

Она вышла из комнаты, а вернулась переодетая в домашний костюм. Все это время Савелий добросовестно держал лед в месте ушиба, стараясь не зацикливаться на том, что нога постепенно немеет.

– Хватит, – забрала у него Ната лед. – а то так и до цистита недалеко, – усмехнулась. – Ты чего дрова-то надумал колоть?

– Для бани.

– В баню хочешь?

– Не мешало бы попариться, – посмотрел он на нее исподлобья. Отчего-то было стыдно выглядеть перед ней таким неумехой.

– Будет тебе баня, – кивнула Ната. – Дрова у меня есть.

– Да мало там их.

– А я и не колю впрок, зачем? – передернула она плечами и получилось это у нее как-то очень элегантно. – Закончатся, наколю, делов-то…

Для кого как, – пронеслась не самая весела мысль.

– Давай, наложу повязку, а потом схожу растоплю баню. Париться хоть умеешь? Или научить? – усмехнулась.

– Справлюсь… – чуть не добавил «наверное».

Но если и это дело окажется ему не по плечу, то можно смело записывать себя в неудачники. И это ему – владельцу многих активов и огромного состояния. Жизнь, оказывается, не так проста, как ему всегда казалось. Иногда она указывает на мелочи, которые в себе несут гораздо больше. Ведь дело вовсе не в умении колоть дрова, а в том, что он мало чего умеет делать руками. И тут можно сказать, что каждому свое, если бы та же жизнь не забросила его сюда. А для чего? Не для того ли, чтобы наступило переосмысление?

– Как нога? – поинтересовалась Ната, когда вернулась из бани.

Вместе с ней в комнату ворвался запах парной, приятно взбудораживший обоняние.

– Почти не болит, – стряхнул с себя Савелий философский налет.

– Тогда, вот тебе полотенце и смена белья, – достала она все это из шкафа. – А я пока займусь ужином.

Глава 8

Натали

И чего это она распереживалась? Да пусть хоть упарится там, ей-то что? Дергается, вместо того чтобы наслаждаться долгожданной тишиной и покоем.

Нет, так она точно не может. Бросив недочищенную картошку в таз с водой, Ната отправилась в баню. Ну не в саму, конечно, а к двери, возле которой и затаилась, прислушиваясь. Когда слуха ее коснулась незамысловатая мелодия, напеваемая довольно приятным баритоном, немного успокоилась. Да и что с ним может случиться? Не ребенок же – голову в печь совать не будет, оставалось надеяться. Хотя, к жизни обычных людей он, конечно, мало приспособлен.

Ната вернулась в кухню и вновь занялась чисткой картофеля. На ужин решила пожарить картошки, не мудрствуя лукаво. Захочет изысков – пусть вон пирог свой доедает. Вкусный пирог, должна была признать. Сама не удержалась и отхватила кусочек от холодного. Таким он ей даже больше понравился.

– Наталка, ускоряемся. Мама скоро придет…

Папа придвинул свой табурет к мусорному ведру, стоящему посреди кухни, и вооружился ножом.

– Я и так тороплюсь, – сдула Ната челку со лба, не переставая орудовать ножом. Самое сложное – это выковыривать глазки, но и с этим делом она справлялась на отлично.

– Так. А таз мы отодвинем и будем метать в него картошкой, – отодвинул папа ногой табуретку с тазом подальше. – За попадание один балл. Победитель загадывает желание.

– Так не честно! – насупилась Ната. – Ты быстрее чистишь.

– А я под тебя подстроюсь, – улыбнулся отец.

Дело пошло веселее, правда, и брызги из таза летели во все стороны. А приступы смеха мешали Нате работать.

– Так, по последней… Кто первый, тот и победил.

– Я первая, я первая! – метко запульнула Ната картофелину в таз и вскочила с табурета.

– Ну вот, опять продул, – уже не торопясь дочистил папа свою картофелину. – Желание твое, – тут же улыбнулся, целуя Нату в макушку, как любил делать. – А вот и мама… – донесся до них звук захлопываемой двери. – Ставь вариться картошку, а я пойду маму встречу, – велел отец.

Еще через какое-то время, когда Ната поставила на плиту кастрюлю и включила газ, до нее донесся явно раздраженный папин возглас:

– Увольняйся завтра же!..