Социально-экономическая география зарубежных стран: материалы к курсу. Часть 1. Основные концепции региональной науки

Неясны и границы, в пределах которых на конкретной территории инновационный процесс – порождение тройной спирали. Элементы спирали разнесены в пространстве, а создание инноваций локализовать ещё сложнее. Ещё одна проблема – сложность и неявность механизмов генерации инноваций в тройной спирали. Модель зачастую представляется как «чёрный ящик», то есть в общем случае мы можем лишь наблюдать входящие условия (элементы сети) и исходящие результаты (инновации). Конкретный механизм установить крайне сложно, это возможно лишь при препарировании отдельных небольших кейсов, где количество акторов ограничено. В иных случаях преобразование взаимодействий инновационных сфер в новое знание видится как некий магический процесс.

Территория

В качестве примера в данном разделе выбрана НИС Республики Корея (РК) в целом и РИС района города Тэджон («Иннополис Тэдок»)[2 - Здесь и далее для написания кириллицей корейских топонимов используется словарь под редакцией Л. Р. Коцевича [Концевич, 2018]. Для транскрибирования корейских имён используется система Концевича, согласно ей, фамилия пишется отдельно, а обе части имени – слитно [Концевич, 2014].]. Эти инновационные системы нельзя рассматривать отдельно друг от друга, так как первая в значительной степени сложена из второй, а РИС Тэджона ограничена условиями южнокорейской НИС. Во втором случае (Тэдок) на современном этапе развития инновационного кластера тройная спираль – наиболее подходящая модель описания его динамики. В первом же случае (инновационное развитие РК) рассматриваемая концепция имеет меньшую объяснительную силу, так как первые 40 лет бурного экономического роста экономики РК (1961—1998) обеспечивались из иных источников.

Южнокорейская НИС длительное время существовала в изоляции. Ближайшие соседи – страны «враждебного блока» (СССР, КНДР, КНР, Вьетнам) и бывшая метрополия (Япония). Единственный внешний источник инноваций до налаживания отношений с Японией – США [Park, Leydesdorff, 2010]. Специфика корейской модели развития обусловила главенствующую роль государства в инновационном процессе при сильном институте бизнеса (крупных чеболей) и крайне слабой роли университетов [Lee, Kim, 2016]. Начиная с 1960-х годов, когда после военного переворота и прихода к власти генерала Пак Чонхи (1961—1979), корейское правительство предприняло решительные действия по руководству исследованиями и разработками [Kwon, 2009]. Однако большая часть инноваций создавалась внутри фирм или перенималась ими от американских или японских доноров. Авторитарный, а в некоторые периоды диктаторский, стиль управления, и невероятно высокая роль военных в управлении не позволяли развиваться независимым институтам, в том числе занимающимся созданием нового знания.

В 1980-е годы политика изменилась, так как новые власти во главе с генералом Чон Духваном уделяли больше внимания выравниванию межрегиональных диспропорций в экономическом развитии. На первых этапах «корейского экономического чуда» основной приоритет отдавался Столичному региону (Сеул, Инчхон, Кёнгидо) и юго-восточному региону Кёнсан (Пусан, Ульсан, Тэгу, Чханвон, Куми) – родине южнокорейской хунты и большей части экономической и политической элит страны [Kim et al., 2011]. Во время срока Чон Духвана исследовательские центры при чеболях больше не работали изолированно, а начали сотрудничать с академическими коллегами.

Для удовлетворения собственных растущих потребностей крупный корейский бизнес стал создавать специализированные университеты и колледжи. Самый известный такой пример – POSTECH (Институт науки и технологий Пхохана), созданный одной из ведущих мировых сталелитейных компаний POSCO, базирующейся в Пхохане (Северная Кёнсан).

Данная политика продолжилась и расширилась при переходе корейской экономики от индустриальной эпохи к постиндустриальной, что совпало с демократизацией страны и отстранением от власти военных. Администрация Ким Ёнсама (1993—1998) стимулировала создание новых исследовательских университетов: GIST (Институт науки и технологий Кванджу), KIAS (Корейский институт перспективных исследований) и ICU (Университет информации и коммуникаций) [Park, Leydesdorff, 2010].

До начала 1990-х годов южнокорейские университеты рассматривались в качестве фабрик, производящих стандартизированные кадры для удовлетворения производственных потребностей, а не как важные исследовательские мощности южнокорейской НИС. Для активизации университетских исследований правительством были реализованы различные исследовательские программы.

Вследствие Азиатского финансового кризиса 1997—1998 гг. южнокорейский бизнес резко сократил инвестиции в НИОКР. Администрация Ким Дэджуна (1998—2003) начала принимать меры, стимулирующие исследовательскую деятельность университетов. Проект «Brain Korea 21» (BK21) был запущен для поощрения молодых преподавателей и аспирантов к созданию высококачественных результатов исследований, которые могли бы быть опубликованы в международных рецензируемых журналах [Park, Leydesdorff, 2010]. Акторы южнокорейской НИС стремятся увеличить исследовательскую активность, чтобы сократить разрыв с западными странами в краткосрочной перспективе, при этом исследовательская стратегия США, Канады и стран Европы ориентирована на повышение их накопительного потенциала и качества инноваций в долгосрочной перспективе. В конце 2000-х для стимулирования исследовательской активности администрация Ли Мёнбака (2008—2013) создала Министерство экономики знаний (Ministry of Knowledge Economy (MKE)) [Park, Leydesdorff, 2010].

Однако общие проблемы южнокорейской НИС остались прежними. Механизм тройной спирали не был активно задействован, так как создание инноваций коммерческим сектором не распространялись в университетскую сферу, а роль государства в их создании остаётся незначительной. Другими словами, научно-исследовательская деятельность, включая промышленные патенты и научные публикации, недостаточно хорошо интегрирована на национальном уровне, не говоря уже о международном [Park, Leydesdorff, 2010].

«Портфель инноваций» в Республике Корее куда более традиционный, чем в странах Западной Европы, например, в Нидерландах. Исследования в области биомедицины развиты недостаточно, вместо этого всё ещё наблюдается существенный перекос в сторону традиционных для южнокорейской экономики отраслях (автомобилестроении, химии, судостроении, электронике и электротехнике) [Park, Hong, Leydesdorff, 2005]. При этом экономика уже давно перешла от базирующейся на тяжёлой и химической промышленности к экономике, основанной на знаниях и технологиях [Park, Leydesdorff, 2010].

Неудачи Республики Корея в построении успешно работающего механизма генерации инноваций через модель тройной спирали наглядно демонстрируются следующим сравнением. Малайзия может иметь относительно высокий инновационный потенциал фирм (6-е место рейтинге ОЭСР 2014 г.) и уровень научных исследований (15-е место) благодаря активным взаимодействиям в области НИОКР, таким как технологическое сотрудничество (3-е место) и передача знаний (6-е место), даже если она занимает очень низкое место в общих и государственных расходах на НИОКР (31-е и 33-е места соответственно) [OECD, 2014; Lee, Kim, 2016].

Республика Корея занимает первое место в мире по интенсивности государственных вложений в НИОКР. Она же занимает высокое место (5-е) по количеству инфраструктуры НИОКР и количественным результатам (число сотрудников, количество учёных степеней, публикаций и патентов). Однако Республика Корея занимает низкое место по общей конкурентоспособности страны, уровню научных исследований (26-е место) и инновационному потенциалу фирм (28-е место). Низкие показатели у страны и по технологическому сотрудничеству между институциональными субъектами (39-е место) и передаче знаний (29-е место) [OECD, 2014; Lee, Kim, 2016]. То есть тройная спираль на уровне НИС в стране не работает, однако некоторые РИС, например, Тэджона, Сеула или Кёнгидо можно рассматривать как эталонные примеры реализации модели тройной спирали.

«Как это работает?»

Тэджон – один из крупнейших городов Республики Корея (1,5 млн человек), находящийся в центре страны. Большая часть межрегиональных магистралей проходит через Тэджон, а регион, центром которого он является (Чхунчхон) длительное время находился «под покровительством» местного уроженца и ближайшего соратника Пак Чонхи Ким Джонпхиля. Поэтому Чхунчхону и его столице удавалось сохранять среднее положение среди регионов страны по экономическому развитию, уступая лишь Столичному региону и Кёнсану [Kim et al., 2011].

Крупным промышленным центром Тэджон так и не стал, так как уступал приморским городам провинции (Сосан, Танджин, Тэсан), северным её городам, находящимся на периферии Столичного региона (Асан, Чхонан, Чинчхон), и соседнему Чхонджу. Значительный отток населения, административных и производственных функций произошёл в конце 2000-х годов, когда в соседнем муниципалитете был основа город Седжон, планировавшийся как новая столица страны.

При этом город является одним из лидеров экономического развития в стране, хоть и уступая некоторым другим городам. Основа динамичной и сбалансированной экономики Тэджона – удачное ЭГП и инновационный кластер Тэдока (район на севере города).

Развитие Тэдока началось в 1971 году, когда администрация Пак Чонхи создала в нём первый в стране (и в итоге крупнейший) государственный исследовательский институт – KAIST (Korea Advanced Institute of Science and Technology). После этого Тэджон неуклонно наращивал свой статус инновационного центра, способного даже снижать аналогичный статус Сеула [Yoon, Park, 2017]. Идея и организация KAIST была придумана вице-президентом Стэнфордского университета Фредериком Терманом (переток инноваций из Кремниевой долины) и профессором Политехнического института Бруклина Чан Гымо (использование социальной близости и ресурсов диаспоры).

Институт не только готовил специалистов для самых передовых отраслей промышленности РК (в тот момент – электроника и судостроение), но и напрямую занимался трансфером знания между академической средой и бизнесом. Тэджон стал государственной исследовательской базой из-за создания рядом с KAIST множества крупных государственных научно-технических учреждений. Он служил платформой для совместных исследований, играя ведущую роль в создании сети межрегиональных отношений совместного изобретательства между государством и промышленностью. Следует отметить, что Тэджон является регионом с самым высоким уровнем межрегионального технологического сотрудничества между государством, университетами и бизнесом среди всех регионов Республики Корея. Половина взаимодействий между государством и промышленностью проходит через Тэджон [Yoon, Park, 2017].

В Тэдоке функционирует около тысячи коммерческих предприятий более 70 университетов и государственных научно-исследовательских институтов [Kim, Lee, 2009], выстроенных в рамках очень централизованной системы, поощряющей взаимодействия между отдельными её элементами (рисунок 5). В разные годы в Тэдоке были созданы: Korea Research Institute of Bioscience and Biotechnology (KRIBB), Korea Institute of Machinery & Materials (KIMM), Korean Research Institute of Chemical Technology (KRICT), Korea Institute of Energy Research (KIER), Korea Aerospace Research Institute, Korea Atomic Energy Research Institute и т. д. В Тэдоке расположен Центр управления полётами (руководит космодромом Наро на юге страны и работой спутников), KSTAR – проект Корейского института термоядерной энергетики, занятого разработкой термоядерного реактора в сотрудничестве с проектом ИТЭР, и многие другие уникальные для страны и Восточной Азии в целом учреждения.

Рисунок 5 – Сеть связей между университетами и правительственными учреждениями Тэджона

Источник: [Yoon, Park, 2017]

Большинство крупнейших компаний Республики Корея имеют свои исследовательские центры в Тэдоке, даже если штаб-квартира и производственные площадки находятся на другом конце страны (в Чханвоне, Ульсане или Йосу) [Kim, Lee, 2009]. Например, Hanwha Corporation (вооружения), Hanwha Chemical, LG Chem, GS Caltex, Lotte Chemical и Kumho Petrochemical (химия), Hankook Tire&Technology (шины), Samsung Heavy Industries (судостроение), Hansol Paper (бумага и полиграфия).

Как в случае двухсторонних взаимодействий, так и в случае работы тройной спирали по модели Лейдесдорфа, Тэджон (т. е. район Тэдок) является либо ключевым (промышленность – правительство, университеты – правительство), либо вторым после Сеула или столичной провинции Кёнгидо межрегиональным инновационным центром (рисунок 6). Даже если Тэджон не генерирует новое знание самостоятельно, то оно с большой вероятностью будут проходить через кластер Тэдока (местные университеты или бизнес) в процессе диффузии инноваций.

Рисунок 6 – Межрегиональные сети сотрудничества между институтами

тройной спирали в Республике Корея

Источник: составлено автором по [Yoon, Park, 2017]

«Нет ли преувеличения?»

Развитие Тэджона не обуславливается только работой модели тройной спирали. Разумеется, сыграло свою роль удобное логистическое положение города, агломерационные эффекты, исключительное покровительство властей на одном из этапов развития и близкое положение к Столичному региону. Тем более не объясняет рассматриваемая концепция всего процесса развития (да и даже какой-то значительной его части) страны в целом.

Тройная спираль – механизм, определяющий динамику развития инновационного кластера Тэдок лишь на финальной (на данный момент) стадии его развития (рисунок 7). Научное ядро кластера было заложено гигантскими усилиями и денежными вливаниями со стороны государства, концентрации фирм и исследовательских центров способствовал рост чеболей в других регионах (Кёнсан, Сеул), которые часто были вынуждены открывать свои центры разработок в Тэджоне под влиянием всё того же правительства. С определённого момента заработали агломерационные эффекты. И лишь в конце 1990-х годов, когда экономика Республики Корея трансформировалась в экономику, основанную на знаниях, механизмы модели тройной спирали помогли создать синергию между сошедшимися в Тэджоне бизнесом, академическим сообществом и правительством. Такой эффект в корейских условиях был бы невозможен без многолетнего удерживания «сверху» в кластере требуемых для работы тройной спирали акторов.

Рисунок 7 – Стадии жизненного цикла инновационного кластера

Источник: [Смородинская, 2011]

В других регионах и городах РК модель тройной спирали работает заметно хуже, чем в Тэджоне, Сеуле или Соннаме и Сувоне (главные инновационные центры провинции Кёнгидо). В них её механизм играет вспомогательную функцию. Например, наличие POSTECH в Пхохане помогает удерживать в городе многих субподрядчиков компании POSCO, малые и средние фирмы, не способные существовать в городе, где есть лишь несколько крупных доменных печей и порт, но отсутствует инновационная среда.

Выводы

Тройная спираль – удобная концепция для описания процессов создания, передачи и внедрения инноваций в экономиках, основанных на знаниях. При этом и в индустриальную эпоху данная модель способна объяснять значительную часть инновационных процессов. Концепция даёт сбои в случаях доминирования государственного сектора или чрезмерно высокой роли исследовательских центров фирм. Один из таких сложных случаев – экономика Республики Корея, выделяющаяся сильным государством при не менее влиятельном крупном бизнесе (чеболях).

Будучи качественной доработкой концепций национальных и региональных инновационных систем, модель тройной спирали применима на разных масштабах, поэтому отсутствие заметных её проявлений на уровне страны не говорит об её неприменимости на локальном или региональном уровнях. В Тэджоне тройная спираль функционирует на полную мощность, обеспечивая процветание местной экономики и её большую устойчивость, чем в случае Кожде (судостроительный центр), Йосу (химия), Кванъяна (металлургия) или Куми (электроника).

    Ф. М. Чернецкий

Литература

1. Ицковиц Г. Модель тройной спирали // Инновации. – 2011. – №4. – С. 5—10.

2. Смородинская Н. Тройная спираль как новая матрица экономических систем // Инновации. – 2011. – №4. – С. 66—78.

3. Концевич Л. Р. О необходимости следовать единой русской практической транскрипции корейских слов // «Насущные вопросы кириллизации корейских имен собственных. Актуальные проблемы унификации системы транскрипции» – М., 2014. – С. 4—15.

4. Концевич Л. Р. Словарь географических названий Республики Корея. – М.: Наука. Вост. лит., 2018. – 734 с.

5. Cooke P., Uranga M. G., Etxebarria G. Regional innovation systems: Institutional and organizational dimensions // Research policy. – 1997. – Vol. 26. – №4—5. – P. 475—491.

6. Etzkowitz H. Enterprises from science: The origins of science-based regional economic development // Minerva. – 1993. – P. 326—360.

7. Etzkowitz H. Innovation in innovation: The triple helix of university-industry-government relations // Social science information. – 2003. – Vol. 42. – №3. – P. 293—337.

8. Etzkowitz H. Networks of innovation: science, technology and development in the triple helix era // International Journal of Technology Management & Sustainable Development. – 2002. – Vol. 1. – №1. – P. 7—20.

9. Etzkowitz H., de Mello J. M. C., Almeida M. Towards «meta-innovation» in Brazil: The evolution of the incubator and the emergence of a triple helix // Research policy. – 2005. – Vol. 34. – №4. – P. 411—424.

10. Etzkowitz H., Leydesdorff L. The dynamics of innovation: from National Systems and «Mode 2» to a Triple Helix of university—industry—government relations // Research policy. – 2000. – Vol. 29. – №2. – P. 109—123.

11. Etzkowitz H., Leydesdorff L. The Triple Helix – University-industry-government relations: A laboratory for knowledge based economic development // EASST review. – 1995. – Vol. 14. – №1. – P. 14—19.

12. Kim H. J., Lee J. H. Multi-scalar dynamics of cluster development: the role of policies in three Korean clusters // Journal of the Korean Geographical Society. – 2009. – Vol. 44. – №5. – P. 634—646.