Поцелуй Зимы

Глава 9

Дверь в студию оказалась такой тяжелой, что открыть ее у меня не вышло. Антон хмыкнул и потянул на себя, пропуская меня вперед.

Внутри как будто взорвалась канистра с красками. Стены буквально оглушали сияющей белизной, в то время как в кадках на полу оранжевым, желтым и красным полыхали диковинные цветы. Палитру довершала лакированная темно-вишневая стойка в углу.

Я протерла глаза. Ощущение было такое, будто на меня накричали цветом.

– Вы на пробный урок? – Миловидная девушка за стойкой ослепительно нам улыбнулась. Губы у нее были такие же пунцовые, как облегающее платье с глубоким вырезом.

– Мы к Юле, – сказал Антон.

Девушка расцвела.

– Значит, на бачату?

– Нам поговорить с ней нужно, а не плясать.

– Тогда приходите через полтора часа, – невозмутимо ответила мисс Улыбка.

– Понятно. – Антон отошел от стойки и достал из кармана черный мобильник.

Он уже начал вызов, когда девушка спокойно сказала:

– Если у вас к ней дело, и вы прервете тренировку…

«То про Ваню она даже не станет слушать», – закончила я про себя и шагнула вперед.

– Мы на пробный урок.

Антон развернулся на пятках. Он стоял так близко, что разница в росте была особенно заметна – мне пришлось задрать голову, чтобы встретить его мрачный взгляд.

– Вера.

Это единственное слово было выразительнее любой пылкой речи – и ничего хорошего не сулило.

– Ты же сам сказал, что младшего брата надо спасти, – шепотом возразила я. – Нам нужно на пробный урок.

– Нет, не нужно.

Девушка заулыбалась снова, хотя казалось, еще шире растянуть губы невозможно.

– Вы быстро вольетесь. Сменка есть?

Я покачала головой. Антон хотел еще что-то сказать, но глянул на девушку и промолчал.

За нами в студию впорхнула юная Мэрилин Монро в белом платье с воланами и двое парней в черных футболках, чем-то напоминающих проводников: такие же крепкие и плечистые, с густой каштановой шевелюрой. Оба были в модных темных очках.

Парни подошли к стойке.

– Мы к Юле, – хором заявили они.

– Добро пожаловать в «Летнюю Деву», мальчики!

– Где она?

Антон оттянул меня за локоть в сторону.

– Тебе мало экстрима в жизни? – прошипел он.

– Мы и так потеряли время!

– Так давай потеряем его еще здесь. Юля проводит пробные уроки, чтобы… – он понизил голос до еле слышного шепота, – набрать себе новых сладких мальчиков. Ты ей там не сдалась.

– Зато она мне сдалась, – ответила я, внутренне радуясь, что голос по-прежнему со мной.

Ужасно неудобно спорить фразами в блокноте.

Я отошла к противоположной стене, где в несколько рядов висели сертификаты в золотых рамках на имя Юлии Смирновой. «За вклад в развитие социальных танцев», «Кубок чемпионата России по бальным танцам», «Первое место среди мастеров спорта». Либо эта Юля танцует с младенчества, либо ей не так уж мало лет.

В студию вкатилась кругленькая девушка габаритов настолько внушительных, что могла бы закрыть собой обоих близнецов сразу. Руки ее покрывали татуировки – черепа, обвитые плющом и цветами. Даже на груди красовался череп в россыпи драгоценных камней. Там, где не было татуировок, тело ее пересекали складочки. Они были везде: на обтянутом футболкой животе, на локтях, шее и даже на веках.

– Кристиночка! А ты куда? – оживилась мисс Улыбка.

– Привет, Марьяша. К Юле.

– Там сегодня поддержки, – лучезарно улыбнулась Марьяша, блестя сочными губами.

Я повернулась к Антону.

– Что такое поддержки?

– Понятия не имею.

Распахнулась дальняя дверь, и в проеме показался кареглазый проводник из поезда. Одет он был так же, как в первую нашу встречу: белая рубашка расстегнута на груди, широкий стеганый ремень держит до неприличия низко опущенные брюки.

– Заходим, граждане, заходим! – тем же зычным голосом, каким просил билеты, объявил он. – Все жаждущие и страждущие приглашаются на бал.

Тут он заметил Антона и на мгновение застыл. Потом увидел меня, и лицо его из настороженного стало довольным, как у сытого кота.

– Какие люди! Новичкам дорогу. Прошу. – Он отступил, пропуская меня и Антона в зал.

Мы вошли, и за нами потянулись остальные. Зал купался в потоках жидкого золота. Свет от электрических ламп отражался в громадном зеркале на стене и смешивался с солнечным из узких окон под потолком. Паркет сверкал так, что было больно глазам.

– Проходим, мальчики и девочки, проходим, – командовал проводник. – Привет, Кристиночка, душа моя. А ты чего жмешься, белое платьишко? Вставай в первый ряд. Со мной плясать будешь. Охранник, отлипай от стенки. И барышню свою отлепляй, пусть ближе подходит. Мы не кусаемся.

Когда глаза привыкли к свету, я разглядела пару у зеркала. Это были Юля и Тёма. Юля выглядела так же безукоризненно, как на телеэкране. Красное платье с плиссированной юбкой очерчивало миниатюрную фигуру, ноги украшали золотые туфельки, тщательно уложенные волосы едва доставали до середины шеи. Неестественно прямая спина наводила на мысли о корсете.

Тёма стоял чуть поодаль, сцепив руки за спиной и выставив вперед ногу. В зале с зеркалами и лампами он смотрелся удивительно гармонично и, слава всем богам, больше не напоминал мне Эдгара. Белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, облегала торс, как вторая кожа. Волосы были забраны в низкий прилизанный хвостик.

Юля оглядела зал с благодушным видом, ни на ком особо не задерживаясь. Даже если она узнала Антона, виду не подала. Она едва заметно кивнула проводнику, и тот заговорил:

– Позвольте представить: мастер спорта по бальным танцам, хозяйка студии, преподаватель и просто мисс Совершенство Юлия Смирнова.

– Спасибо, Леша, – благосклонно произнесла Юля. Голос у нее оказался грудной, с высокими нотками. – Сегодня нас ждет необычный урок. Мы сосредоточимся не на технике и шагах, а на отношениях между партнерами. Поэтому вместо разминки предлагаю вам сразу встать в пары. Будьте добры, два круга.

Все задвигались, расходясь по залу. Антон отступил от меня с отсутствующим видом, образуя внешний круг вместе с другими парнями. Слева от меня встала толстушка, справа – девушка в джинсах и тунике, которую я раньше не заметила.

– Леша, сегодня ты будешь моим партнером.

Проводник, успевший пристроиться напротив пышечки и даже закатать рукава, картинно поклонился, взмахнул воображаемой шляпой и занял место Тёмы. Тот молча встал наискосок от меня. Я опустила глаза, чтобы случайно не встретиться с ним взглядом.

– Если танец – это история, то движения – слова, которыми мы ее рассказываем, – начала Юля. – Каждый из партнеров рассказывает свою часть. Нет более или менее важного, есть только определенная роль, которую вы играете. Сделайте шаг к партнеру.

Леша галантно предложил ей руку, и она сама шагнула к нему, качнув пышной юбкой.

Я подошла к Антону. Он нехотя протянул мне свою натруженную ладонь с короткими пальцами.

– Кто из вас сделал первый шаг? Насколько близко вы оказались? Кто первый подал руку? Все это – часть вашей истории, – продолжала Юля. – Теперь посмотрите в глаза партнеру. Пусть этот человек на ближайшие минуты станет центром вашего мира.

Антон сцепил зубы и мельком глянул на меня.

– Попробуйте, не говоря ни слова, сделать шаг в каком-либо направлении. Вам нужно понять, куда двигается партнер, и последовать за ним.

Сама Юля едва заметно подалась влево вслед за мускулистым Лешей. Антон кивком головы показал «право» и потянул меня за руку, тут же столкнувшись с Тёмой – тот, видимо, выбрал «лево».

– Смотри, куда идешь, – процедил Антон.

Тёма не ответил и просто отошел. За нами столкнулись еще несколько человек.

– А в какую сторону идти-то? – спросил парень в роговых очках, похожий на профессора. – Вы не сказали.

– Конечно! – Юля просияла. – Правило первое: за безопасность дамы отвечает мужчина. Этот вопрос, – она указала своим наманикюренным пальчиком на очкарика, – вы должны были задать до того, как впечатали свою даму в соседа.

Я обернулась. Партнерша очкарика, нимфа в белом, загадочно хлопала ресницами.

Антон рывком вернул меня на исходную позицию. Да что с ним такое? Он же сам хотел встретиться с Юлей.

– Теперь я, так и быть, скажу вам, в какую сторону идти. Мужчины двигаются влево, дамы вправо. Мужчины, – обратилась она, и голос ее стал звонче. – Поднимите левую руку.

Антон закатил глаза, но руку поднял.

– Левую, зайчик, – поддел Леша. – Где лево, помнишь?

Парень в очках быстро поменял руки.

Юля продолжила:

– Базовый шаг – восьмерка. Четыре счета в одну сторону, четыре в другую. Я считаю, вы смотрите. – Она кивнула Леше. – Медленно. Раз – шаг, два – приставили. – Они синхронно сделали два шага в сторону, чуть согнув колени. – В другую сторону: раз – шаг, два – приставили. И еще раз…

Под размеренный счет можно было уснуть. Я глубоко вздохнула, чувствуя всю навалившуюся усталость. Сначала ранний подъем. Потом Ваня. Поездка в душном микроавтобусе рядом со взвинченным Антоном. Лестер. Общение с мамой. Мне еще нужно придумать повод не возвращаться к ужину… Не нашла багаж? Потерялась в городе? Улетела обратно в Америку?

– Пробуем без музыки. Мальчики налево, девочки направо, – пробасил Леша и начал считать.

Чтобы не сбиться, я закрыла глаза. Антон шагал четко, как на полигоне. Я просто шла за ним, стараясь отключиться от громкого голоса, который наполнял помещение так же осязаемо, как влажный воздух. Моя еще недавно до хруста свежая футболка начала прилипать к спине, за пояс джинсов медленно ползла капля пота.

– Очнись, – тихо сказал Антон. – Она на тебя смотрит.

– И что? – так же тихо спросила я.

Антон не успел ответить – Юля подошла к нам. Ощущение было такое, будто ко мне приблизился горящий факел.

– Посмотрите на эти две пары, – предложила Юля, и только тогда я позволила себе обернуться.

Вблизи она выглядела старше, чем на телеэкране. Кожу на лице пронизывали нитевидные морщинки, делая его почти изможденным. На худых запястьях выпирали острые косточки. Если эта женщина была воплощением лета, то лета горячего и сжигающего все живое.

Одной рукой Юля указывала на нас с Антоном, другой на Тёму, который едва касался упитанных пальцев Кристиночки.

– Две пары. В одной девушка закрыла глаза, чтобы лучше чувствовать партнера. Партнер, – она кивнула на Антона, который недовольно переминался с ноги на ногу, – не попадает в счет. Она не попадает вслед за ним. Это и значитследовать в танце – вы танцуете не с музыкой, не со своим чувством ритма, а с человеком.

Кто-то разочарованно вздохнул. Юля продолжила:

– А вот другая пара. Оба танцуют хорошо, оба слышат музыку, но двигаются слишком по-разному. У одного шаг короткий. – Я невольно покосилась на ноги Кристиночки, похожие на винные бочки. – У другого длинный. Оба шагают в такт, но каждый по-своему. Вопрос: какая пара танцует лучше?

Я почти не удивилась, услышав голос очкарика:

– Конечно, вторая.

– Почему?

– Это очевидно. Можно найти партнера, который будет делать одинаковые с тобой шаги, но чувство ритма не отрастишь.

Юля вскинула брови. Что-то неуловимое мелькнуло в ее лице, отчего я подумала: парню следует осторожнее ходить по улицам, следя, чтобы какая-нибудь лиана случайно не обвилась вокруг его горла.

– Ну что ж, я спрошу еще раз в конце урока. Меняемся, – звонко скомандовала Юля и вернулась к Леше.

– Меняемся, – бодро подхватил он. – Девочки стоят, мальчики идут по часовой стрелке. Не спать, не спать!

Антон сжал мне на прощание ладонь и направился к другой девушке. Ко мне уже тянулись цепкие пальцы всезнайки в роговых очках. Следующий час я только и делала, что пыталась успеть за чужим счетом и не дышать слишком глубоко, чтобы не вдыхать запах пота. К тому моменту, как ко мне подошел Тёма, я хотела одного – забиться в угол зала и сидеть там, не двигаясь и не повторяя бесконечные восьмерки. А еще чтобы ни один распаренный парень не тащил меня за собой, как котенка на веревочке. «Раствориться в партнере» больше не вышло – меня так крепко хватали за плечи и запястья, что даже просто закрыть глаза было страшно.

Тёма протянул мне руку, и я увидела свежий розовый шрам на его ладони. От парня пахло мятной жвачкой и хвоей. Не знаю, как ему это удалось, но белая рубашка после часа занятий осталась свежей, как только что из сушилки.

– Последний круг! – сообщил Леша.

Я со вздохом вложила руку в протянутую ладонь. Заиграла музыка, и Тёма начал двигаться, ненавязчиво увлекая меня за собой и держа за кончики пальцев. То ли потому, что он не давил, то ли благодаря его мастерству, но шаги у меня из вялых и медленных превратились в легкие и ритмичные. После пары восьмерок Тёма без слов предложил вторую руку, и я с благодарностью ее приняла.

Надо извиниться перед ним за тот инцидент в поезде, пока у меня есть голос.

Тёма мягко повернул меня, как Леша поворачивал Юлю, и я не удержалась от комплимента:

– Ты здорово двигаешься!

Он спрятал улыбку.

– Спасибо.

– Давно танцуешь?

– Тринадцать лет.

От неожиданности я споткнулась, и Тёма осторожно поддержал меня под локоть.

– Ничего себе! Ты, наверное, и сам уже…

Я хотела сказать, что он наверняка мог бы вести этот урок без Юли, но промолчала.

Леша вдруг хлопнул в ладоши.

– Отлично справились, мальчики и девочки! Очкарик, отлепись от партнерши! Сюда слушаем. Ушами, зайчик, ушами, а не тем, чем ты обычно слушаешь музыку!

Очкарик нехотя отпустил свою нимфу в белом платье. Тёма отступил от меня, и рядом образовалась почти физически ощутимая пустота.

– Так что теперь переходим к сложной части нашего кордебалета. Поддержки, дамы и господинчики, смотрим, наслаждаемся, запоминаем! – Леша с легким поклоном подал Юле руку. – Миледи.

Стоило ей протянуть свою крошечную ладошку, как Леша крутанул ее и тут же, отставив ногу и сильно отклонившись в сторону, принял на себя ее вес. Юля прижалась к его бедру, элегантно задрав ногу и сверкнув золотым ремешком.

Я невольно ахнула. В зале было жарко, как в сауне. Джинсы у меня давно приклеились к ногам, футболку было впору выжимать, из-под поролона в лифчике бежали влажные струйки. А они хотят, чтобы мы изобразили… Вот это самое.

– Покажите еще раз! – послышалось со всех сторон.

Фигуру повторили медленнее. Юля двигалась отработанно и гладко, словно и вовсе не касалась пола, и растеклась по боку Леши безукоризненно ровной красной линией. Вот точно у нее корсет под платьем. И точно я никогда в жизни это не повторю.

– Девушки, вы не должны полностью ложиться на партнера, – словно в ответ на мои мысли заговорила Юля, не меняя позы, – никогда не теряйте точку опоры. Ваша нога твердо стоит на земле. Ваш пресс напряжен. – Она провела пальцами по плоскому животу под платьем. – Только вы удерживаете себя в этом положении.

На мгновение в зале воцарилась тишина, а потом сразу несколько голосов начали доказывать, что для первого занятия это слишком.

– Так и быть, так и быть, – согласился Леша, подняв руки к потолку, словно сдавался, и явно забавляясь реакцией учеников. – Разрешаю вам выбрать партнеров по весу. Кристиночка, душа моя, я подхвачу тебя, если охранник не справится. Веришь? Ну, встаем. Мальчик слева, девочка справа. Мальчики, говорю, слева, очкарик, а не сзади! Имей терпение, не на людях!

Все рассыпались по залу. Один из близнецов пристроился за девочкой в тунике, видимо, расценив, что она легче других, второй встал неподалеку от Юли, поглядывая на нее из-под очков с видом изнывающего от жажды пса. Танцевать он явно больше ни с кем не собирался – не иначе, ждал возможности заменить Лёшу. Антон, для проформы спросив Кристиночку, направился ко мне, но Тёма и не думал уходить.

– Я могу показать еще раз, – предложил он. – Это несложно.

Я сама не заметила, как моя рука уже привычно скользнула в теплую ладонь. Тёма повернул меня спиной к Антону, но теперь я через весь зал смотрела на Юлю, а она на меня, и ничего дружелюбного в этом взгляде не было. Через восемь счетов я оказалась там, откуда начиналась «поддержка», и почувствовала, как рука Тёмы легла на талию.

Дышать стало нечем. Я мельком проверила – вырез футболки никуда не делся, но ощущение было такое, будто на меня напялили водолазку с колючей горловиной. Хотелось содрать ее, но под пальцами была пустота.

– Кажется, я…

– У тебя получится, – подбодрил Тёма. – Попробуй. – Он отставил ногу и несильно потянул меня за собой. – Не переживай, ты совсем не тяжелая.

Он отклонился в сторону, и у меня подкосились ноги – наверное, от жары и усталости. Я тряпочкой сползла Тёме в руки и запоздало подумала, что не стоит доверять человеку, которому есть за что тебе мстить. Я же ранила его в поезде…

Мысли замедлились и загустели, как сироп. Последняя была почему-то о том, что Антон точно удержал бы меня. Он только с виду такой… хлипкий? Простой? Посредственный? Нужное слово никак не находилось. Лампочки над нами мигнули золотом, а потом все стерлось. Мир погрузился в тишину.

Сон

Из-за деревьев видно, как блестит и переливается ручей в бликах закатного солнца. Тихо поет он нежную песнь, зовет меня подойти ближе. Я бреду по петляющей тропинке, утопая босыми ногами в мягком ковре из хвои и листьев. В груди разливается тихая радость, в ушах звенит серебряный перелив.

Высоко в небе раздаются взбудораженные голоса, напоминая о том, что я так долго хотела забыть.

– Она не дышит.

– Выйди вон, если молчать не можешь! Я почти закончила.

Ручей журчит совсем близко. Ноги утопают во мхе. Из-за дерева на берегу появляется знакомый силуэт. Рукава сорочки закатаны до локтей, мускулистые руки привыкшего к физическому труду человека сложены на груди. Тень скрывает лицо, из всех черт выделяя только квадратный подбородок с ямкой.

Наконец-то. Наконец-то я сделаю все правильно.

Кто-то трогает меня за плечо. Нет! Не мешайте. Не сейчас, когда я наконец его нашла. Мне нужно к дубу на берегу. Или это клен? Какая разница. Главное, ближе к нему – и заодно подальше от неугомонных голосов.

– Она не просыпается.

– Дай ей время.

– Какое к матери время! Она может исчезнуть.

– Исчезнуть?

– Вера, не смей снова это делать!

Почему я все еще их слышу? Здесь должны остаться только мы с Эдгаром.

– Ну-ка расскажи.

Ветерок ласково треплет волосы, ручей призывно сверкает на солнце. Я иду, не останавливаясь, не позволяя себе даже перевести дыханье. Блики на воде ускользают, заросший берег смещается. Один Эдгар как будто не двигается и не становится ближе. Как застывшая картинка. Тяжелые изумрудные кроны цепенеют на фоне розовато-сизого неба. Если они не двигаются, то откуда ветер?

– Она может поверить во что-то, и это случится. Когда-то она поверила, что ее самой и ее парня больше нет на свете, и они исчезли.

Я останавливаюсь у ближайшего дерева. Пальцы гуляют по шершавым рытвинам, больше напоминающим поры. Под слоями коры едва ощутимо пульсирует жизнь. Хотите вытащить меня отсюда? Правды хотите? Ну получайте. Ладонь прижимается к коре, и из самого моего нутра выливается холод, змеей сворачиваясь в сердцевине ствола.

– Не смей, – звучит женский голос, прозрачный и острый, как стекло, и небо надо мной идет трещинами.

Ручей растворяется в тумане, солнце меркнет. Моих губ касаются прохладные мягкие губы, и я просыпаюсь.

– Не смей брать жизнь в мое время.

Надо мной склонилось красивое лицо в обрамлении платиновых волос. В ушах подрагивали сережки-капельки. Юля позволила мне рассмотреть крошечные морщинки под слоем тональника, тонкие черные стрелки в уголках глаз – и отстранилась. Рядом тут же возникло тревожное лицо Антона.

– Живая?

Я неуверенно кивнула. Тело было тяжелое, как после долгого заплыва. По ощущениям я лежала на чем-то мягком. Под головой точно была подушка, под ладонями – ворсистая поверхность. Похоже на диван.

– Я, что, упала в обморок? – сипло спросила я.

Голос на месте. Уже что-то.

Я приподнялась на локте и огляделась. Небольшая комната утопала в грифельных тонах, под потолком горела единственная лампа, распространяя мягкий свет. В одном углу стоял стол, в другом – глубокое изумрудное кресло. В кресле, скрестив руки под подбородком и остановив на мне задумчивый взгляд, сидел Тёма. Рубашка на нем уже не казалась свежей, взмокшие пряди, выбившиеся из хвостика, прилипли ко лбу.

– Типа того. – Юля обошла стол, села в крутящееся кресло и закинула ногу на ногу. Пышная красная юбка платья задралась к худым натренированным бедрам. – Но уже все хорошо. Я тебя вытащила.

Вытащила? Я нашла глазами Антона, но его лицо превратилось в восковую маску. Убийца Хельги нашел меня? Или это действительно был обморок?

Я попробовала сесть, но потолок закружился перед глазами.

– Как там эта новенькая, оклемалась? – Дверь распахнулась, и в комнату ввалился Леша, на ходу расстегивая рубашку. – Жрать хочу, не могу! Ого. – Он остановился на пороге. – Я что-то пропустил?

Юля и Антон одновременно качнули головой, Тёма вообще не пошевелился.

– Как прошел остаток урока? – поинтересовалась Юля.

– В лучшем виде. – Леша подошел и быстро прижал ее маленькую ручку к губам. – Тебя очень не хватало.

Так. Здесь определенно становилось слишком людно. Лучше задам свои вопросы Антону наедине – и заодно глотну свежего воздуха.

Я спустила ноги с дивана. Комната опасно накренилась, и мне пришлось прижать лоб к коленям, чтобы унять головокружение. Чья-то широкая ладонь опустилась на затылок.

– Не вставай.

От голоса Антона стало легче. Я сделала несколько глубоких вдохов через нос, как он учил, и попыталась расслабить плечи.

– Все нормально, – выдавила я, изо всех сил игнорируя тот факт, что комната угрожающе покачивалась даже с закрытыми глазами.

Дышать. Вдох, выдох. Было бы немного проще, если бы на меня не пялились симпатичный парень и женщина, могущественнее которой сейчас, кажется, нет никого во вселенной. Но это мелочи. Все идеально не бывает.

– Воды? – Леша протянул мне прозрачную пластмассовую бутылку.

Я хотела взять ее, но Антон чуть не выбил бутылку у него из рук.

– Да ты больной, что ли? – вскинулся Леша.

– Это ты ко мне пришел! – перебил его властный грудной голос. От Юли исходил такой нестерпимый жар, что на долю секунды мне захотелось содрать с себя одежду вместе с кожей. – И ты думаешь, я или кто-то из моих людей отравил девчонку прямо здесь?

Я снова уткнулась в колени. Ну да, она имеет в виду, что никто не гадит дома. Сентиментальности этой женщине не занимать.

– С ней все было в порядке перед началом урока, – с вызовом заявил Антон.

– Откуда ты знаешь?

Неужели ему не жарко? Я вытащила бутылку из сомкнутых пальцев Леши и с третьей попытки открутила синюю крышечку. Вода была самая обычная, без вкуса и запаха. Если Юля намекает, что кто-то отравил меня еще до пробного урока… то Лестеру стоит подумать о переезде. Например, в другую галактику. Потому что, кроме его чая, я ничего не пила.

– Со мной и сейчас все в порядке, – пробурчала я, сделав глоток.