Солнечный ветер

– Я не знаю, что говорить в таких случаях, – прозвучало тихое неожиданно. – И понятия не имею, что делать с тобой.

Я так и знала. Попыталась вырвать из его рук – не получилось. Рванулась с кровати, – поймал.

– Зато я понимаю этого гада, – лицо Макара стремительно приближалось, закрывая собой очертания комнаты. – И знаю, что делать с собой.

Горячие губы накрыли мне рот, перекрывая возможности возразить. Темные глаза капитана стали похожи на бездну, в которой я безнадежно тонула. Жадное прикосновение, оно будто жалило, но к своему величайшему ужасу я вырываться не стала. Не захотелось.

В такие моменты сознание лишь мешает. У меня был единственный шанс узнать его самую откровенную правду, ясно прочесть его чувства и мысли. Ощутить капитана Аверина. И я его не упустила.

Одно неуловимое движение моих губ в ответ и он замер, как будто не веря. Все вдруг изменилось. Твердые мужские губы дарили мне мягкую нежность. Он надеялся, он боялся поверить себе. Опасался терять и любить. Мучительно боялся предательства, словно прося меня снова и снова: «Только не предавай меня!» Большое, светлое, глубоко раненное сердце мужественного и сильного человека. Очень красивое, сильное, яркое как звезда.

Мы целовались неторопливо и чувственно, рассказывая друг другу свои грустные истории. Смог ли он услышать меня? Я очень надеялась. Но теперь уже поздно. Солгать я ему никогда больше не смогу, не сумею, скорее умру.

Сознание ускользало, тоненькой струйкой сливаясь в огромную реку грядущего чувства. Не утонуть бы в нем, не захлебнуться.

– Нэрис! – сквозь пелену я услышала его очень встревоженное и улыбнулась. – Солнце! – он уже просто кричал.

– Не зови его, – прошептала из последних сил. – Я скоро вернусь, обними меня крепко.

И отключилась. Вот и мне и дали новое имя.

2. Ветер

Сова. Имперский фрегат 27-313, класса Аngelus-Iustitia Inspector Victoriam. Периферия двойной звездной системы Кеплер 47

Вот знал капитан, спинным мозгом он чувствовал – не будет добра от идеи оставить лиглянку в покое. Не работает логика с женщинами, особенно с молодыми, красивыми и… вообще не работает.

Вроде бы и все правильно: судя по крупинкам той информации, что успел он собрать о загадочном культе лиглян, Нэрис сейчас проходила болезненную стадию физических изменений. Отсюда и обмороки и все остальное. Предписан покой и положительные эмоции.

И где же их взять?!

Когда все идет не по плану, когда виталитовая руда в качестве топлива оказалась весьма далека от проектных возможностей корабля. Когда уже пребывая в точку выхода в зону большого прыжка они обнаружили, что к нему не готовы. Химик Родик в дуэте с их энергетиком Хичем не спали уже трое суток, пытаясь решить нерешаемую задачу. А когда спал Аверин? Судя по ощущениям – никогда. Лошадиные дозы энергетиков, и ругающийся на всех доступных воображению медика языках этой галактики Ойле накачивал командира коктейлями поддерживающими и обезболивающими.

И капал на мозг.

Ситуацию облегчить могло отключение контура гравитации корабля, но Макар даже представить не мог себе хрупкую Нэрис повисшую между полом каюты и потолком. Это их тренируют годами, а что делать ей? И приказа не отдавал. Хотя все понимали, в чем дело и выразительно в спину молчали.

Она – его слабость. Та самая, что не может позволить себе капитан и инспектор Аверин. Он сам все решит, он справится с ситуацией. Его много лет обучали подобному. Будет трудно, он справится. Но…

Прости, солнышко, придется побыть тебе как-то одной.

Каждое утро он приносил ей цветок, под дружеским, всепонимающим взглядом Гесса похищая его из дендрария. У него было ровно пятнадцать минут на отдых во время смены вахт, и тратил их капитан совершенно бездарно. Он как мальчишка сбегал, отключив все датчики наблюдения, бесшумно проскальзывая в дверь ее каюты, водружал свой трофей в специальный сосуд, садился рядом на стол и тихонечко любовался своей спящей почти-что-женой.

Прости, милая, он может быть рядом только лишь эти минуты.

Именно так и живут капитаны. И подглядывать втихаря за неспешной жизнью в семейных апартаментах Авериных он тоже украдкой себе позволял. В тайне от всех.

И что с этим со всем теперь делать?

Он – убогий осел, допустивший подобную ситуацию. Когда для всего экипажа (кроме Гесса, конечно) появление никому не знакомой, но уже неприятной “девицы” стало проблемой. И причины он не понимал. Еще доктор, прессующий издевательскими докладными о состоянии “этой лиглянки” и настаивающий на принудительном погружении ее в стазис. За одну только эту идею Аверин готов был свернуть ему шею.

Прости, дорогая, что втянул тебя в этот космический ад.

Он осторожно погладил шершавый затылок мирно свернувшейся калачиком у него на коленях жены и вздохнул.

Тихо прошелестел личный вызов от Гесса. Отвечать не хотелось, но капитан знал, – это срочно. Сегодня вообще нет и не может быть пустых сообщений.

– Как она? – первый тихий вопрос и Макар ощутил укол ревности. И сразу же следом печальное: – Срезонировала…

– Боюсь, что да, – вынужден был он признать. – Отключилась, но сейчас уже спит. Что там у нас по отсекам?

– Выпускай ее, Мак, – проигнорировав прямой вопрос, Гесс явил просто неслыханную для себя прямолинейность. – Боюсь, что иначе никак не решить эту проблему. Трезво подумай: даже если мы выйдем в прыжок на ближайшую станцию, от нее до системы Шедара лететь своим ходом декаду. Это минимум.

– Скажи… – стараясь говорить как можно тише и ругая себя за брошенный на столе видер прошептал капитан, – ты ведь знаешь, кто воду мутит?

– Ты и сам это знаешь, – тихо фыркнул в ответ ему Гесс. – И выпустил его из-под ареста. Освободи ее. Она справится, я помогу.

Не мог капитан оставлять экипаж без врача. Его собственное состояние тоже оставляло желать… Да и Нэрис тревожила, а еще пассажиры. Пришлось выбирать. И он сам не рад этому выбору.

Она вздрогнула отчего-то во сне и к нему еще крепче прижалась.

– Хорошо, – пришлось согласиться с разумными доводами, хотя видит Создатель, Аверину не хотелось. – Но как? – и тут же поправился: – только после прыжка, разумеется.

– Есть процедура представления экипажу нового члена, – словно ребенку биолог тихонечко подсказал.

– Да, – перевел взгляд на девушку и головой покачал сомневаясь. – Точно. Она же штатный клинический психотерапевт. Шервова ересь какая-то.

– Стэм ждет на мостике, капитан, – тихо напомнил Гесс. – Сколько таких ситуаций у нас уже было, а ты впервые растерян.

– Я впервые женат, – отмахнулся Аверин. – Пока лишь на бумаге.

Гесс ничего не ответил, сигнал отключился.

Все правильно он говорил, и возразить ему нечего. Опытный муж. Малышка вполне убедительно справилась со своей ролью наследницы в круге отбора, и вообще все это время держалась достойно. Откуда сомнения у него самого?

– Солнышко, слышишь меня? – поцелуй нежный в висок. Она вздрогнула снова и резко открыла глаза.

– Что случилось? – тревожно спросила.

– Мне нужно идти, – он старался не злиться, вспоминая о том, что сюда его привело. Получалось не очень. – Я… мне надо было найти пять минут и тебе написать пару слов, прости.

– Ты не ответил, – темные глаза смотрели требовательно.

– Долго рассказывать… – он вздохнул, помогая ей встать, – если в двух словах, то… паршиво все.

– Ты ужасно уставший, – протерла глаза, потянулась.

– Мы пробуем выйти в прыжок, будь готова. Если вдруг выключится гравитация, не пугайся и…