Настенька и медведь

Дальнейшая круговерть всех безумных событий тяжелого дня Настасье потом вспоминалась как бред и горячка.

Беринг всем улыбался широко и почти угрожающе – по-американски. К концу даже казалось, что эта улыбка навечно и прочно прилипнет к его лицу, и даже в гробу будет он будет так улыбаться. Только глаза оставались серьезными и внимательными. Настя постоянно ловила его взгляд на себе. Наблюдал он за ней, как за очередным экспонатом, как ей казалось.

Прокуратура, потом магазины в райцентре, где была закуплена всем одежда на зиму и прочие необходимости, где дети сначала визжали от счастья, а потом так устали от новых для них впечатлений, что просто попадали на скамейке для примерки обуви и уснули. Еще в машине Настя при помощи Ваньки и такой-то матери оттерла их всех влажными салфетками. Они не то, чтобы стали блестеть, но вид имели уже вполне презентабельный. Стопки детского белья, носки, колготки, тапочки, юбочки и штаны. Лыжные костюмы, сапоги и ботинки. И как только терпения хватило у Беринга все это вынести, а щедрости – чтобы купить? Судя по значительному набору голд-карточек, мужик он был не из бедных. И не из тех, кто покупает крутую машину в кредит, а после всю жизнь пьет нежирный кефир и по праздникам ест макароны. А все же одеть с ног до головы сразу троих детей, да не на китайском рынке, а в весьма приличную и качественную одежду – вышло очень и очень недешево.

Потом был ЗАГС… Тут Настя просто встала и вышла, сев на лавочку рядом с выходом из дворца. Дети давно сладко спали в машине, а она – просто не верила. Не могло ей вдруг так повести, в чем подвох? Хотя… то еще было везение. Договор и контракт. Это – если только получится сейчас у Беринга пробить стену бюрократии. А если нет? Что тогда с ними со всеми будет?

– Пойдем?

Огромная эта туша умудрялась передвигаться бесшумно и быстро. Влад сел рядом, щурясь на редкое и уже побледневшее ноябрьское солнце.

– Домой? Ничего не вышло?

Он улыбнулся каким-то своим мыслям, перевел взгляд на нее и усмехнулся.

– У меня пока не случалось еще в моей жизни “не вышло”.

Прозвучало внезапно двусмысленно – или у нее в голове совершенно не то? Настя вдруг покраснела.

– Ты готова? Последний шанс отказаться – здесь и сейчас. После заключения брака и договора назад пути просто не будет.

– А если нет? – она криво улыбнулась, понимая всю глупость вопроса.

– Все просто. Ты сама знаешь. По крайней мере, дети будут одеты в приюте, имущество их никто не отнимет. Да и тебя приодели немножко. Зимы уже не страшны. Опека от вас поотстанет слегка. Пока не обнаружит, что дети никуда не уехали. А потом… – он снова отвернулся, глядя на солнце, пожал плечами. Все и так было понятно. Нет никакого “потом”.

– Пойдемте. Все правильно, все так и надо. Вот вам моя рука и … паспорт.

И она улыбнулась печально. Как глупо все это. Неправильно.

8. Эвакуация

Уже час спустя Настя молча смотрела в окно джипа своего, теперь уже, мужа. Никогда она не думала, что замуж выйдет вот так – наспех, в районном отделении ЗАГС, без платья и видео сессии.

Когда-то она мечтала непременно сделать блог о своей свадьбе, позвать друзей, тетку обязательно. Фотосессия на мосту, ещё в ротонде возле сквера и в парке. И свадьбу бы осенью, в золотом сентябре, и чтобы дождик шёл мелкий, осенний, и она под белоснежным зонтом… А вышло скомкано, быстро и даже почти неприятно.

Хотелось плакать – было немыслимо жалко себя бедную и несчастную. Во что она ввязалась? Правильно Валька говорил – дура деревенская как есть. И даже если это вот всего на год, то через год уже будет совсем другая Настя. И год этот надо как-то прожить. Как там Влад говорил? Лесник он? Егерь? Черт! Представила крохотную избу в дремучем лесу. На много километров вокруг – только дикие звери. Ни интернета, ни телефонной связи. Случись что – дети там заболеют или ещё какая беда – скорая не доедет, полиция не примчится. Страшно до стука зубов.

И расспрашивать Беринга тоже страшно. И стыдно отчего-то. Как можно ещё большей дурой перед таким мужчиной себя выставить?

Влад, конечно, был выше всяких похвал. Если бы он попался на ее пути в прошлой жизни, Настя бы запросто в него влюбилась. Не из-за денег (а они у него явно были) и не из-за красивых глаз. Просто он – та самая каменная стена. Спокойный и твёрдый. Как сфинкс – не истеричная морщинистая кошка без шерсти, конечно, а тот самый, египетский.

За ним было интересно наблюдать. Было в Беринге что-то звериное. Двигался так хищно, но в то же время неторопливо. Все замечал. Вот и сейчас видя явную тревогу своей подопечной (женой она себя никак не ощущала, скорее – опекаемым ребёнком) скосил на неё глаза и вполголоса спросил:

– Точно не хочешь заехать за кольцами?

– Нет, – равнодушно ответила Настя. – Зачем? Кольца ведь символ любви…настоящей, бесконечной. А какая уж тут любовь… Вы не переживайте, Владимир Михайлович, я просто устала очень. Можно я посплю? Не храпеть не обещаю.

– Настенька, ко мне можно на «ты» и Влад.

– Я учту, спасибо.

Беринг вздохнул. Кажется, он сделал большую глупость сегодня. Зачем? Девонька эта… вовсе ещё ребёнок, несмотря на эти ее коленки и губы. Все они дети, все четверо. А детей он бросить там бы не смог, это факт. Но к своей цели Влад не приблизился ни на метр и теперь, наверное, все испортил. Понятно же, что Насте он не нравится, она его боится. Ее можно понять. Приехал чужой дядька, наобещал с три короба, увозит невесть куда. А она – всего лишь жертва. Себя отдала, чтобы спасти детишек, которые даже ее не любят. Хорошая правильная девочка Настя. С идеалами. Обычно такие вот и становятся жертвами аферистов.

Дорога. Когда это слово вдруг стало его смыслом жизни? Он знал, но боялся признаться себе, что давно уже просто лишь убегал.

Вот и теперь, они едут навстречу сомнительным перспективам. Что толкнуло его, человека неглупого, взрослого, постучаться тогда в эту дверь?

С отцом младших детей он когда-то был дружен. Отличный мужик – оперуполномоченный Шапкин. Был.

И его дети, и эта девочка-падчерица очень живо напомнили ему боль уже собственную. Незаживающую, кровоточащую, мучительную. Именно это и стало причиной его импровизации. Жалость.

Хотя, он конечно же, снова лукавил. Эта странная девушка с решительным взглядом и твердым характером ему сразу и очень понравилась. Нелогично и совершенно неправильно. Вот и сейчас он бросал быстрые взгляды на спавшую Настю.

Тонкое лицо, брови словно бы нарисованные, красивый профиль, аккуратные, яркие губы, молочная кожа. Не гламурная красавица в модном стиле. Ее красота была акварельной. Ничего лишнего, нарочитого, но будто светилась она изнутри. Наверное, только в глухих деревнях такие чудеса еще и рождаются. Нас-тень-ка.

Она вдруг открыла глаза, взглянув на него прямо и смело.

– Влад. Вы говорили что-то там еще про договор. Мы же его не заключили.

Создатель, ты видишь? Не бывает в нашей жизни случайностей. Не зря эта девочка дверь ему вдруг открыла. Не вспомнила бы сама – Беринг так загадал – не судьба, значит. Все это время Влад разрывался между мучительной необходимостью и страхом за жизнь этих случайных своих попутчиков. Очень опасно. Но видимо… это судьба.

– Да, мы скоро будет проезжать небольшой городок, там у меня живет очень редкий, практически вымирающий персонаж: честный и грамотный нотариус. Сама все увидишь. Дело недолгое.

– А долго нам ехать?

Спросила и оглянулась с тревогой на спавших детей.

Врать ей не хотелось. Только Беринг знал тайные дороги, что ведут мимо времени. Ими он и повел своего верного коня, сокращая дорогу в три раза как минимум.

– Ночью приедем. А в Яушах будем часа через два. Поспи пока, дорога скучная.

Она молча кивнула, еще раз оглянувшись назад, откинулась на изголовье сидения и тихонечко засопела. А Беринг поймал себя на преступной мысли: эту головушку рыже-разноцветную хотел бы он видеть на своем плече каждое утро. Безрадостно усмехнулся.

Ему ничего бы не стоило это. Но такие сердечные девочки не должны стать разменной монетой в игре. Чистый жемчуг речной, а не Настенька. Все равно, что Снегурочку соблазнить, потеряв сразу и сказку, и веру в нее. Нет, он уже перерос возраст охоты на все симпатичное. Ему нужно больше.

В маленьком поселке с загадочным названием Яуши у заправки свернули направо, нашли в сумерках Московскую улицу, дом тринадцать.

Беринг вышел и быстро ушел. Дети в машине проснулись, девчонки захныкали, хором просясь в туалет, Ванька рычал на них, Настя опять растерялась. Куда тут их деть?

Глядя на всю эту троицу, заспанную, очень растерянную, будто ставшую еще даже меньше, Настя отчетливо вдруг поняла: жизнь перевернулась. Нет больше вечно маленькой Насти Лисициной. Есть старшая и ее дети. Стать внезапно практически многодетной матерью – это серьезно. Она прислонилась к машине, сползла по кузову прямо на землю. Хотелось выть и рыдать. Во что она вляпалась?!

Дети вдруг разом утихли. Оглянулась. Влад держал на руках одну из все еще громко всхлипывавших близняшек, что-то ей говорил, подхватывая и вторую, Иван послушно потопал за ними. Куда? Подскочила, споткнулась, упала. Крепкая рука ее вдруг подхватила. Как? Беринг.

Одна из сестер уже прочно сидела у него на шее, вторая висела на плече, а он поднимал и отряхивал ее, размазню и трусиху. Еще одного своего ребенка.

– Ты паспорт взяла? Пойдем, все будет хорошо, ничего не бойся. Я обещаю.

Тихо сказал. Но так… Что поверила. И пошла, как овечка за пастухом.