Темнота разрывается лисья,
Спал он в юрте, в дальнем углу,
В бычьей шкуре, на грубом полу.
Озадачены, поражены
Две его красивых жены:
«Если мы ему не нужны,
Для чего нас доводит до слез,
Для чего сюда нас привез
Этот оборотень-колдун?
Врозь проводим каждую ночку,
Мы на разных постелях спим.
А приятно ли спать в одиночку?
Для чего связались мы с ним?»
Сумрак падает за крыльцом.
Что Нюсату-Сопливца тревожит?
Только с матерью и отцом
Он в постель своих жен уложит,
Как из юрты выходит прочь,
Где-то бродит целую ночь.
Две красивых его жены
Были страшно поражены.
«Впрямь ли в юрте он спит в углу?
Что ни ночь встает и выходит
Он в таежную черную мглу,
Где-то бродит он, колобродит:
Может быть, во мраке лесном
Занимается колдовством?
Надо путь его проследить.
Как заснет, – привяжем к подолу
Шелковистую тонкую нить:
Только сумрак спустится к долу,
Мы неслышно за ним пойдем»,—
Две жены решили вдвоем,
Отвергая долю девичью.
Серый сумрак сошел с небес,
И под грубую шкуру бычью,
Чтоб заснуть, Нюсата залез.
Две красивых его жены,
Притворясь, что на разных постелях
В сновидения погружены,
Поднялись в непроглядной мгле,
Осторожно к его поле
Привязали нитку из шелка
И опять улеглись тихомолком.
А Нюсата-Нюргай огляделся,
Встал бесшумно, беззвучно оделся,
Вышел в лес под покровом ночным.
Две жены его – следом за ним,
Не уйдет муженек-хитрец:
Нитки шелковой держат конец!
Наступила полночи пора.
Перед ними – Сумбэр-гора.
Смотрят жены, а их супруг
Превратился в ястреба вдруг
И поднялся, как сумрак сер,
На вершину горы Сумбэр.
Две красивых его жены
Не могли достичь поднебесной
Той вершины, той вышины,—
Пред скалой остались отвесной
И застыли, изумлены
Дивным обликом, статью чудесной.
Что за свет нисходит с чела?
То ли гордая эта скала,
То ль из рода людей существо,—
Есть и губы и нос у него!
Кто бы в тайну его проник?
У него – темно-красный лик,
И просторна грудь и мощна,
И сильна, упруга спина,
И могуч затылок саженный.
Как лопаты – зубы во рту.
Кто поймет его глаз пестроту?
Кто постигнет сей облик священный?
Голова его – точно снег.
То не отпрыск земли – человек,
То властитель заоблачных стран,
То отец Эсэгэ-Малан!
Прилетел к нему ястреб Нюсата,
А при нем – белолобый баран:
Жертвой стать – его назначенье.
У владыки богов Нюсата
Стал просить за свое подношенье
Для похода – вооруженье
И коня для езды и войны.
Две красивых его жены
Поспешили вернуться назад,
По дороге скорбят-говорят:
«Наш супруг – волшебник великий,
Что пред ним земные владыки?
Он могущественный чародей,
Самый сильный он из людей!