Широкое блюдо само собой
Явилось за мискою вслед;
Наполненный кумысом чорон,
Не расплескиваясь, пришел;
Деревянные ложки, сами собой
По воздуху прилетев,
Стукнулись о доску стола,
На месте смирно легли.
Острый ножичек, тонко звеня,
И золотые вилки за ним
Явились на стол.
Вилка сама из корчаги большой
Мясо вытащила
На широкий поднос…
Трое сели за шестиногий стол,
Но, как будто триста было гостей,
Перебрасываясь словами, они
Стали весело пировать,
Пить кумыс, смеяться, шутить.
Старший брат Нюргун Боотур
Мяса толстые ломти брал;
Он руками горячее мясо брал,
Проворно его пожирал.
Клал он в рот огромные мяса куски,
Величиною с кошму,
Он глотал огромные мяса куски,
Шириною в конский потник,
В рот он горячее мясо кидал
С правого края губ,
Кости выплевывал изо рта
С левого края губ.
Насытился, взял высокий чорон,
Весело поднял его
И в свою разверстую пасть,
В широкое горло свое
Опрокинул пенный кумыс.
Много съел, много выпил он,
Встал из-за стола своего,
Дверь широкую распахнул, —
Раскрываясь,
Громко смеялась дверь…
Вышел из дому Нюргун Боотур,
Стал посреди двора,
Зорко, внимательно все вокруг
Глазами круглыми оглядел, —
Что же увидел он?
Обещанный от рожденья ему,
Вещий Вороной его,
На грани белых небес
Стоя рожденный конь,
Привязанный за ременный чембур
К медному коновязи столбу,
На котором сидел орел,
Нюргун Боотуру предстал.
Так привязали коня,
Что кверху голову он задирал,
Сердито фыркал и ржал,
Копытами каменными четырьмя
В нетерпеньи о землю бил;
Косматая грива коня
Взлохматилась на ветру;
Хвост, как лодка,
Летящая в быстрине,
Пластался во всю длину,
Сыпал синими искрами
Черный хвост;
Конь то ногами перебирал,
То на дыбы вставал.
Волосы на загривке его,
В три маховых сажени длиной,
Копьями поднялись;
Смоляная грива его,
Длиной в семь размахов рук,
Играла серным огнем;
Черный волос на крупе коня,
Растущий в три ряда,
Взъерошился
И шипел
Вспышками голубого огня;
Широкие белые уши его,
Похожие на носки
Походных тунгусских лыж,
Настороженно торчали вверх,
Как боевые ножи.
Крупные, круглые мышцы коня
Перекатывались
Под кожей тугой.
Зубчатая белая полоса
Тянулась вдоль хребта,
Будто вырвал когтями
Небесный орел
Эту полосу у него.
Гулко трескучие ноздри коня
Трепетали…
Бронзовые удила
Сверкали, как солнечный луч;
В золоте оголовье коня,