Без права на надежду

Имя мне ничего не сказало.

– Расскажи, в мельчайших подробностях.

– Если ты ничего не помнишь, то, как тогда мой рассказ поможет мне?

– Я не одна, – просто ответила я. – Есть те, кто помнит намного больше. К тому же ты не выглядишь таким уж старым, что бы история шла в тысячных годах. Я не уверена, что я та, кого ты искал, но попробую помочь.

Парень, погрузившись в свои мысли, тихо начал рассказ:

– Рядом с домом росла слива, сильный осенний ветер сорвал последний лист с дерева. Кружась, жёлтый лист, упал к моим босым ногам. Я занёс дрова в дом и принялся разводить огонь, но сырые поленья плохо поддавались розжигу, я пытался раздуть огонь, подложив побольше лучины. Еле передвигая ногами, матушка подошла ко мне и села на пол, облокотившись о холодную печь и тихонько сказала: – «Сынок, слушай, должна тебе кое-что рассказать». Она замялась, было видно, что каждое слово даётся ей с большим трудом. Она продолжила, тщательно подбирая слова:» – Я жила в поселение, на Севере. Меня позвали на роды одной молодой жены, которая была очень плоха. Она с большим трудом родила ребёнка и сразу второго. Второй мальчик не закричал, как должно было быть, и я подумала, что это мой шанс, тогда я схватила малыша и убежала с ним. Благо никто не слышал твоего позднего крика. Вернувшись, я сказала остальным, кто помогал с родами, что малыш погиб. Роженица расстроится и так еле жива, а так не будет знать – ей лучше. Тем же вечером я ушла из города, поселилась, недалеко, где и растила тебя всю жизнь, как родного сына».

Борис замолчал. Он поправил свои волосы, запачкав их кровью парнокопытного, потом тихо продолжил:

– Я спросил кто мои настоящие родители, – парень глубоко вздохнул и почесал нос тыльной стороной ладони. – Она сухими потрескавшимися губами прошептала, что не знает. Возможно, эту информацию может знать старый оборотень, что весь покрыт шрамами.

Борис поник головой, загрустил.

– Она ещё что-то говорила? – осторожно спросила я и принялась вытирать стол. Собеседник покачал головой.

– Она хотела… сказать что-то ещё, но не успела. Скончалась.

– Оу, прости. Соболезную.

– Ничего, Илария. Это было давно. Я смерился.

– В каком году это было?

Борис посмотрел на меня.

– В 1609 году.

– Чего? – я выронила тряпку.

Теперь настало моё время удивляться.

– В 1609 году, – повторил тот.

Я смотрела на Бориса с нескрываемым удивлением.

– Я думала тебе лет семнадцать, но уж точно не ожидала, что 409.

– Нет, – спокойно сказал он. – Я родился 15 декабря в 906 году.

Потеряв дар речи, я только выгнула дугой бровь.

– Матушка приносила мне какую-то жидкость, которую я пил раз в неделю. По пятницам. Она не позволяла мне стареть, так же как и ей. Откуда она её брала и что это вообще такое я не знаю. Эликсира молодости осталось мало, едва ли хватит на месяц, – погрустнел он. – Будет обидно так и не узнать хоть что-то о родных. Хотя, понимаю, что их уже нет в живых, но хоть имена знать хочется, я ведь так и не знаю своего настоящего отчества и фамилии.

– Как назывался город, в котором ты родился, Борис?

– Ладога.

Забавно. И я оттуда. Сосед? Надо разобраться. Похоже, что эта Груша хорошо меня знала, раз была настолько уверена, что смогу помочь.

– Приходи завтра, как сможешь, я попробую что-нибудь выяснить.

– Спасибо, – Борис обнял меня, схватил своего лося и убежал.

Я же вернулась в комнату и незамедлительно набрала Евсею, тот взял трубку только после седьмого гудка.

– Соскучилась, волчонок? Я сейчас немного занят, можно позже позвоню? – в трубке послышались вздохи, и крики наслаждения.

– Не велико дело, Евсей.

Тот простонал в трубку, толи от надоедливой меня, толи от удовольствия. Я слышала, как девушка заднем плане и перешла на крик.

– Мне нужно, что бы ты напряг свои старые вампирские извилины и ответил мне всего на один вопрос: кто родил 15 декабря 906 года на Ладоге?

– Ай! Ну, ты чего? – недовольно пропищал женский голос в телефоне.

– А мне, откуда знать?

Раз не знает, то зачем так реагировать и отказывать себя в удовольствии секса? Так грубо отшвырнуть девушку во время процесса – невежество.

– Знаешь! – настойчиво произнесла я, показывая, что раскусила его.

– Тебе зачем, Илария? – голос вампира был встревоженным. – Это было так давно…

Я вкратце рассказала историю Бориса. Евсей молча слушал, даже не перебил и не вставил свои недовольные реплики, как всегда. На него не похоже.

– Скоро приеду! – серьёзным тоном произнёс он и отключился.

***

Поутру пришёл Евсей и разбудил меня, попросив рассказать в мельчайших подробностях ещё раз то, что я узнала от Бориса.

Лицо Евсея было странным. По нему было совершенно не понятно о его мыслях: удивление, непонимание, задумчивость, радость и злость играли на вампирском лице, как диско шар в баре.

– Да, я прекрасно помню ту девушку, – он отвернулся от меня. – Я не совсем уверен, что речь идёт именно о ней. По крайней мере, я не помню, что бы были ещё роды в тот день. Она чуть не погибла в ту ночь, дав жизнь, как мы все думали, единственному сыну. Мы за неё сильно переживали. Видимо она смогла выкарабкаться за счёт того, что являлась оборотнем. Сына назвали Елисеем.

– И, конечно же, они уже мертвы…

– Нет, – быстро ответил вампир. – Оба родителя живы. Надеюсь, – вздохнут тот.

Евсей молчал, его глаза бегали по комнате. Явно собирался с мыслями.

– Не молчи! – оскалив клыки, прорычала я.

Евсей посмотрел в мои глаза и серьёзно произнёс: