Моя драгоценная гнома

Я опустила голову, чувствуя злые слезы на глазах:

– Не могу ничего сказать, – промолвила я тихо и упрямо, – потому что сам не понимаю.

– Опять врешь, – сказал он с удовольствием. – Лучше всего бросить тебя здесь. Вдруг ты не только лгун, но еще и убийца.

– Кто дал тебе право так разговаривать со мной, принц Дагобер? – сказала я глухо и посмотрела ему прямо в глаза. – Корона на пустой голове – не повод оскорблять других. Как ты собираешься править страной, если не можешь отличить добра от зла?

– Как заговорил, – присвистнул принц. – И какие познания! Откуда же тебе известно, что я принц?

Я решила сказать правду, чтобы он не подозревал меня в сговоре против его блистательной персоны:

– Видел тебя на балу у вдовствующей маркграфини.

– Да что ты! – притворно восхитился принц. – А вот я тебя там что-то не видел. Наверное, ты очень хорошо прятался. Только вот к чему гному проникать в замок эльфов и прятаться там? Сразу ясно, что ты задумал что-то недоброе. Сначала хотел украсть мой кошелек, потом забрался в замок – тоже воровать?

– Я говорю правду!

– А я не верю, – отчеканил он.

Мы сидели на склоне горы – потные, перепачканные пылью, растрепанные, и смотрели друг на друга, как враги. Что касается меня, я умирала от страха и отчаяния, хотя больше всего хотелось впечатать эльфу кулаком в нос. Только я понимала, что лучше мне от этого точно не станет.

– Заклятье и правда существует, – заговорила я, стараясь держаться спокойно, – и оно правда грозит мне смертью. Ты проявил доброту, спасая меня. У тебя доброе сердце, принц Дагобер. Поэтому я надеюсь, что ты проявишь свою доброту и сейчас.

– Какую доброту? – разозлился он. – Если бы я тебя бросил, тебя бы догнали полуночные призраки! И ты бы сразу разболтал, куда я бегу! Доброта!.. – он презрительно фыркнул. – Не возомни о себе слишком много, гном паршивый.

Полуночные Призраки!

От одного упоминания о них я испытала почти животный ужас и даже не обиделась на «паршивого гнома». Наемные убийцы, от которых никто не ускользает – вот кто гнался за принцем! Я невольно оглянулась. Об их сноровке и жестокости у нас рассказывали только шепотом, плотно заперев дверь. С них станется отпилить голову тупой пилой или распороть живот и придушить жертву собственными кишками. Или подвесить над костром вниз головой.

– Смотри-ка, побледнел, – сказал принц с издевкой. – Значит, ты не с ними, недомерок.

– Конечно не с ними! – я вскочила, сжимая кулаки. – И я не вор, что бы ты там себе ни придумал!

– Припоминаю перерезанный шнурок на моем кошельке, – произнес эльф ледяным тоном.

– Это не я!

– Любой вор так говорит.

– Я не вор!

Принц хмыкнул, показывая, насколько он верит моим словам.

– Я не вор, и правда привязан к тебе не своей волей, – начала я разговор заново, – иначе я бы не пошел за тобой сюда, в горы.

– А что такое?

– Всем известно, что здесь бродят беглые орки, – сказала я и со злорадством увидела, что теперь побледнел принц.

– Одно другого не легче, – выдохнул Дагобер, оглядываясь. – Тогда чего расселись? Идем, да побыстрее! Не хватало еще орков к полуночным призракам!

– Подожди! – я попыталась остановить его, хотя ноги послушно понесли вслед за принцем, который с удвоенной скоростью начал взбираться по склону. – Мы связаны заклинанием, нравится тебе это или нет, и если тебе не хочется быть виновным в моей смерти, то надо найти способ снять колдовство.

– У тебя есть предложение, как это сделать? – бросил Дагобер через плечо.

– Есть!

Он остановился нехотя, и подождал, пока я его догоню.

– Мы должны пойти к фее Сирени, она поможет, – сказала я, обрадовавшись, что он решил меня выслушать.

Но на принца мои слова произвели еще более жуткое впечатление, чем упоминание об орках.

– Чем дальше, тем страшнее, – пробормотал он, а потом сказал громко и раздельно: – Мы идем в столицу, я так решил. А про эту злобную колдунью больше слышать не хочу, заруби это на своем курносом носу.

– С чего ты взял, что она – злая колдунья? – опешила я.

– Да знаю уж, – огрызнулся эльф и направился по склону дальше.

– Ты совсем ослиная башка! – вскипела я, карабкаясь за ним. – Фея Сирени – самая милосердная в этом мире. Она помогает всем, кто нуждается, и одаривает добрых.

– А еще проклинает ни за что!

Проклинает? Фея Сирени? Я решительно ничего не понимала. Разве может проклясть кого-нибудь то нежное, воздушное существо, которое наградило меня волшебным даром? Нет, это невероятно! Я снова вспомнила огромные, молодые, полные любви ко всему живому глаза на лице сморщенной старушки, которой я помогла напиться возле общего колодца, когда гномы не желали уступать место у фонтанчика без очереди. Принц Дагобер ошибается. Фея Сирени не могла никого проклясть… Ведь она только кротко улыбнулась, когда сынок пекаря обозвал ее грязной нищенкой и толкнул.

– Ты лжешь и наговариваешь на нее, – сказала я в спину эльфийскому принцу. – Это недостойно королевской крови!

– Наговариваю?! – он обернулся так стремительно, что я попятилась, но принц уже схватил меня за воротник и сильно встряхнул. – Я говорю о том, что знаю не понаслышке. Понял? Благодаря твоей распрекрасной фее Сирени моя жизнь в опасности! Ты считаешь, это достаточно милосердно – проклясть наследного принца смертью в двадцать пять лет?

– Она прокляла тебя?! – я изумленно захлопала глазами и договорила прежде, чем подумала, что говорю: – Если такая добрая волшебница наказала тебя, значит ты еще хуже осла!