Ты снова моя

– В общем, я поменял номер на двухкомнатный, Егор с Юрой уже ждут нас там, – меняет тему, и это, наверное, к лучшему. – Ты сейчас берёшь Егора, и вы едете покупать всё нужное, ребёнку ни в чём не отказывай…

– Денис, не стоит, – перебиваю его.

– Так, – тормозит у двери в номер. – Я не люблю повторять дважды, но с тобой я делаю это уже в третий раз. Пожалуйста, никаких "не надо", "не стоит", "я сама" и так далее, ясно? – я киваю в ответ. – Надеюсь, – вздыхает и стучит в дверь.

– Босс, – на пороге появляется Юра.

– Едешь с ними, куда скажут, – приказывает, заходя внутрь. – Егор, – зовёт сына, и тот выходит из комнаты. – Смотри на папу, – проговаривает и опускается на корточки. – Всё, что ты видишь в магазине, всё, что тебе хочется, показываешь маме, и она покупает, хорошо? – ребёнок кивает, но я своего сына знаю. – Отлично, езжайте, – встаёт на ноги и поворачивается ко мне.

– Что сказал Саша? – интересуюсь я.

– Об этом не переживай, всё по плану, – отмахивается от меня, и, с одной стороны, я не хочу переживать, но с другой – не могу.

И не зря, потому что Гриша не сдался.

***

Когда кажется, что твоя свобода маячит на горизонте, не спеши радоваться. Как бы не старался Денис убедить меня в том, что я совершенно свободный человек, у меня не получается почувствовать эту свободу. Наоборот, постоянное ощущение, что я связана, вернее, скована оковами. Тугими кандалами, которые впиваются в кожу, причиняя боль.

Заявление о разводе мы написали, да только не всё так просто. Когда один из супругов не хочет разводиться, дело отправляется в суд. И там опять же, если один не согласен, судья даёт три месяца на размышление. А когда у вас общий несовершеннолетний ребёнок, то всё ещё печальнее. Денис злится, потому что он не планировал так долго задерживаться в нашей глуши. Он и так уже слишком много времени и нервов потратил на меня и мой брак.

Не знаю, каким образом, хотя догадываюсь, но юрист Дениса ускорил процесс, только Гриша не явился. Он вообще исчез, никто его не видел и не знает, куда он делся. Подозреваю, что он делает то, что ему говорит Сафонов. У Гриши соображалка не так хорошо работает, я-то знаю его много лет.

В основном я стараюсь слушать Дениса и не злить его, скорее всего, на автомате. Сложно менять привычки после стольких лет, выходит всё само собой. Даже тот завтрак, когда сын сдал нас с потрохами, сказав, что мы не садимся за стол, пока глава семьи не сел сам. А что я могу сделать? У моих родителей так было принято, потом с Гришей, и мне казалось, что у всех так и что это нормально.

Пользоваться картой Дениса мне было очень некомфортно и неловко. Но тратить свои сбережения я не могла по одной простой причине – за развод нужно платить. И я не могу допустить, чтобы все мои денежные проблемы решал Денис. Ладно, для сына он может тратиться, в конце концов, он его отец и десять лет отсутствовал. Но и Егорка у меня мальчик скромный, и самой большой покупкой для него был компьютер, от которого он почти не отходит.

– Юра, я спущусь в ресторан, кофе с Мариной выпью, – сообщаю охраннику, который чуть ли не спит на диване от нечего делать.

– Не положено, – отчеканивает мужчина. – Мне Денис Игоревич голову оторвет, – добавляет.

– Юра, ты не можешь разорваться надвое, кто-то должен остаться с Егором, – милым голосом, но серьёзным тоном говорю я. – Из здания гостиницы я не выйду…

– Мы либо идём с вами, либо вы пьёте кофе в номере, – ставит условие, но смотрит на меня отчаянным взглядом.

Сама понимаю, что он получит от Дениса, если отпустит меня одну, но с другой стороны, я ведь буду рядом. Но когда я уже думаю, что лучше позвать Марину в номер, меня спасает сын.

– Внизу есть игровая комната, я могу там побыть, – влезает в разговор Егорка.

– Умница, – подхожу к ребёнку и целую его в макушку. – Так подойдёт? – поворачиваюсь к Юре, и он неохотно кивает. – Отлично, – быстро собравшись, мы спускаемся в холл гостиницы.

– Пойдёмте, – говорит Юра, указывая в сторону детского помещения.

– Ну, Юра, тут несколько метров, – смотрю на него умоляюще. – Марина меня уже ждёт, – мужчина тяжело вздыхает и, взяв Егорку за руку, направляется в другую от ресторана сторону.

В гостинице есть охрана, куча персонала и, в самом деле, что может со мной случиться, – думаю я до того, как на пути к залу ресторана из ниоткуда появляется человек, который закрывает мне рот рукой и тащит в тёмное помещение.

Можно ли узнать человека, если у тебя закрыты глаза? Можно, если ты делил с ним постель последние десять лет. Тебе знакомо всё: движения рук, запах, то, как он хрипло дышит, а особенно то, как он сдавливает твоё горло.

– Ну привет, жёнушка, – раздаётся у моего уха. – Соскучилась? – в нос проникает запах спиртного, и я хнычу от безысходности.

У Гриши и так характер мерзкий, а когда выпьет, так вообще с катушек слетает. Надо было всё же в номере остаться, но кто же знал, что он не испугается в гостиницу приехать. Да и сколько можно сидеть без дела, хоть с Мариной парой слов переброситься, узнать, что люди в городе говорят. Я ведь даже с родителями больше не общалась, а прошло уже немало времени, как мы в этом отеле живём. Время тянется мучительно медленно, особенно когда находишься в ожидании.

Денис решил не тратить время впустую и лично контролирует ремонт нашей школы. Пропадает там целыми днями, а потом приходит в номер злой и уставший. Мы в последнее время стали мало общаться, в основном по делу о моём разводе. Чувствую себя виноватой, хотя не стоило бы, как говорит Марина. Ведь, с одной стороны, он виноват, что я докатилась до такой жизни. К тому же, его никто не заставлял, он сам вызвался, вернее, настоял, чтобы я ушла от Гриши. Только я не такой человек, мне становится неловко и некомфортно, когда доставляю неудобства другому. Глупо, наверное, но ничего с этим не могу поделать, мучаю себя мыслями постоянно.

– Знаешь, правы были люди, когда советовали не разрешать тебе работать, – проговаривает Гриша, продолжая одной рукой закрывать мне рот, а второй начинает шарить по моему телу.

Мычу в его ладонь, брыкаюсь, пытаясь вырваться, когда он сжимает мою грудь, но мне только сильнее рот зажимают. В этом помещении ни грамма света, пахнет чистящими средствами, и вряд ли кто-то зайдёт сюда.

– Сука! – шипит Гриша, когда я кусаю его ладонь, не собираясь сдаваться просто так.

Наступаю ему на ногу и, воспользовавшись его заминкой, делаю шаг вперёд, чтобы выбраться и убежать. Не побежит за мной, там в холле люди, и Юра должен был вернуться из детской комнаты. Но не успеваю дойти до двери, как меня хватают за волосы и со всей силы тянут обратно. Не удержавшись, а может, Гриша на это и рассчитывал, но я сваливаюсь на пол, больно ударившись головой.

– Надо было пристрелить тебя в тот день, давно бы меня в этом городе не было уже, – проговаривает, забравшись на меня верхом.

У меня же от боли в голове словно птички вокруг летают, а в темноте перед глазами белые блики мелькают.

– Ну ничего, сейчас исправимся, – сказав это, Гриша сжимает моё горло двумя руками.

Никогда не понимала фразу «вся жизнь перед глазами пролетела», казалось, это что-то из области фантастики. Однако сейчас, когда моё горло сжимают с такой силой, что дышать невозможно, а перед глазами мушки летают, прекрасно понимаю значение этих слов. Потому что и в самом деле в памяти всплывают все счастливые моменты, которые я пережила.

– Трахнуть бы тебя во все щели или лучше мужикам на заводе отдать, – слышу отдалённо голос Гриши. – Да опозорюсь только, – с этими словами он убирает руки от моей шеи, и я давлюсь воздухом, жадно вдыхая.

– Гриш, отпусти меня уже, – хрипло, едва слышно прошу его я.

– Какая же ты тварь, – шипит мне в лицо, сжав его до будущих синяков. – Подобрал суку со щенком, а она к другому кобелю, – плюнув мне в лицо, с силой толкает мою голову, и я врезаюсь затылком в пол, на миг теряя сознание.

Уже не понимаю, что происходит, от звона в ушах почти ничего не слышу. Чувствую, как под платье забираются руки, сжимают бёдра, разводят ноги в сторону, а следом мою промежность накрывает потная ладонь.

Сил не хватает, но я всё равно пытаюсь оттолкнуть, сопротивляться, ударить Гришу, но мои попытки вызывают у него только смех. Сдаюсь в какой-то момент, расплакавшись, словно ребёнок, но мне тут же закрывают рот, а заодно и нос, перекрывая кислород. Пока брыкаюсь на инстинктах, чувствую, как в мою промежность упирается головка члена, и только сильнее извиваюсь. Но не долго, от нехватки воздуха я отключаюсь до того, как Гриша сделает задуманное.

Просыпаюсь я от резкого запаха и сразу же начинаю отбиваться, кричать, пока есть возможность, давиться слезами и пытаться прикрыть ноги подолом платья.

– Успокойся, тихо, – раздаётся родной голос, и меня прижимают к твёрдой груди.

– Денис? – не верится, что это он. – Денис, – протягиваю и взрываюсь громким плачем, пряча лицо на его плече. – Там… Гриша… он…

– Я знаю, – цедит сквозь зубы.

Цепляюсь за него, как за спасательный круг, сжимаю в руках ткань рубашки, рыдая как ребёнок. Как я устала, как хочется уже уехать отсюда, не бояться и иметь возможность гулять по улице, не оглядываясь по сторонам.

– Ответьте на пару вопросов, – слышу незнакомый голос.

– Вопросы не ей задавать надо, – грубым тоном отвечает Денис.

Оторвавшись от мокрой рубашки, я вытираю щёки и поднимаю голову к мужчине. Так была увлечена слезами, что не слышала и тем более не заметила, сколько в холле гостиницы людей. Полиция, медики скорой помощи и любопытные носы постояльцев.

– Мы лучше знаем, как выполнять свою работу, – таким же грубым тоном проговаривает незнакомец.