Империя дракона

Все-таки стоило испробовать на деле чудом приобретенные знания. Теперь драгоценные оклады книг приобрели в моих глазах иную ценность. Среди вычурного переплетения золотых и серебренных узоров можно было если не с помощью зрения, то на ощупь выделить знакомые символы. Я провел рукой по одному из переплетов и нащупал крошечный значок самых первых открытий. Значит, книга была пригодна для тех, кто мечтает стать мастером перевоплощений. Я тут же отложил ее и после нескольких попыток на одном из фолиантом заметил красивый витиеватый знак, скорее напоминающий чьи-то инициалы, чем эмблему зла. Замочки, на которые закрывалась книга легко поддались. С гордостью первооткрывателя я принялся перелистывать светло – коричневые страницы. Цвета чернил были не простой причудой оформления. Красные строки предназначены для того, чтобы вызвать демонических слуг, черные, чтобы ими повелевать. Тонкий узор рун, тянувшийся по полям помогал усмирить восставших демонов, но руническая магия частично оставалась мне непонятной.

Выбрав заклинание наобум, я надеялся, что мне улыбнется удача. Что может быть проще, вызвать неспокойного духа и потребовать, чтобы он сокрушил стены темницы. Я прочел несколько алых строк и в сомнении остановился. Прав был тоненький голосок наставника, говоривший, что нельзя играть с огнем. Нельзя освобождать те силы, которые не сможешь подчинить себе. Я отстранился от книги и вовремя. Косматая лапа, вынырнувшая как будто из неоткуда и потянувшаяся к моей шее, успела всего лишь полоснуть меня по плечу. Кровь оросила коричневые страницы и как будто впиталась в них. На моем плече остались длинные полосы от когтей. Несколько долгих минут царапины не заживали и только потом начали медленно затягиваться кожей, но процесс выздоровление на этот раз происходил болезненно. Оставалось только поблагодарить богов за то, что я не дочитал заклинание, но разве может возносить благодарственную молитву тот, кто принялась за изучение черных наук. Кажется постепенно я начал запутываться в искусно расставленной князем паутине.

Всякий раз меня внезапно начинало клонить в сон, и не важно, что неубывающая свеча горит постоянно в независимости от того сплю я или бодрствую. Проспать даже на таком ложе, как простая солома мне удавалось всего несколько часов, а потом призывные, завораживающие голоса добровольных и незримых наставников вновь возвращали меня к суровой действительности.

Однажды я проснулся от того, что почувствовал в своей камере присутствие незваного посетителя. Я открыл глаза, сонно щурясь на огонек свечи. Вокруг сгустилась непривычно черная темнота, в который вспыхнул тонкий столбик золотого тумана, будто откуда-то с потолка на пол струйкой посыпались блестки. Я приподнялся на локтях и увидел, что в самом темном углу, опасаясь приблизиться к пятну света стоит истощенный, надменный незнакомец. Его одежда была изношена и порвана, но черты лица все еще сохраняли высокомерное выражение. При виде моего пробуждения он неохотно снял с головы прохудившуюся шляпу с потускневшей желтой пряжкой. Короткий кивок головы был скорее формальностью, чем проявлением уважения. Я же вообще воздержался от приветствия и тщательно скрывая всякий интерес окинул бесстрастным взглядом худощавую фигуру и гордо вздернутую к верху светловолосую голову.

– Полагаю, ты знаешь кто я? – незнакомец первым нарушил молчание. Какой жестокий голос, лишенный всякой вежливости или мелодичности. Такая кричащая гордыня чаще всего сопутствует неудачникам.

– Да, – мой ответ прозвучал холодно и твердо, без всякой доли сомнения. Я действительно знал его, прочел о нем в одной из оставленных мне книг.

– Значит ты все обо мне узнал? – в голосе визитера появились гневные нотки. Он твердой походкой двинулся ко мне, но на полпути остановился, не решаясь ступить в полосу света.

– Да, теперь твое место – тень, – произнес я вслух то о чем подумал, решив, что поверженный владыка утратил способность читать чужие мысли. Сильвия рассказала мне о множестве таких же низвергнутых повелителей. Где теперь их лавровые венцы, на дне какого омута?

– Я прочел о тебе в древнем фолианте, – произнес я, пытаясь придать своему голосу строгость. – Сведений о тебе было не так уж много, видимо составители хроник не считали тебя выдающимся правителем. Я тоже успел составить собственное мнение о всех подобных тебе.

– Тогда назови меня! – прошипел он, но в его поведение уже не было прежней самоуверенности.

– У тебя было много титулов и еще больше имен, – неопределенно вымолвил я. – Чаще всего тебя называли правителем золотого общества, лучшим из волшебников и тому подобное. О, как я недавно узнал это самое избранное блистательное общество не может дольше нескольких сотен лет терпеть ни одного владыку. Финвар, Дагла, Мидрих – так много имен и хоть бы капля смысла. Можно ли не угадать, что ты король эльфов, – закончил я свою обличительную речь и с усмешкой добавил. – Бывший король.

Мне хотелось, чтобы камеру осветил яркий свет. В этот миг свеча действительно вспыхнула ярче, высветив рваные полосы на когда-то роскошном кафтане короля и он попятился назад в темный угол, как будто свет обжег его. Вот только вопрос, имел ли он теперь право носить королевский титул.

– Что ж, я вижу ты действительно самый лучший из нас, – собеседник запел уже совсем другим медоточивым тоном. – Вельможа ставший волшебником, ты променял шпагу на перо. Вместо желания сражаться в твоей голове проносятся обрывки заклинаний и стихов. Тем не менее даже самый завистливый критик не смог бы подметить в тебе ни одного недостатка.

Я подумал, что Сильвия или любая другая дама подметили бы два недостатка бедность и меланхолию, но вслух этого не произнес. Вряд ли эльф смог бы оценить человеческую шутку, хотя сам он, видимо тоже терпел нужду, зато в отличие от меня был свободен. С худых плеч свисали лоскуты шелка вышитого мелкими цветами, кружевные манжеты казалось вот-вот рассыплются. Я почему-то подумал, что у него на шее не хватает тяжелой рубиновой цепи, а на башмаках пряжек. Наверное эти вещи и прочие сокровища, захваченные с собой, он растерял во время побега. Тем не менее ему повезло, что он успел сбежать, ведь другие правители тайного общества вообще канули в неизвестность. Кто знает, что с ними сделали бывшие подданные.

Я поднялся на ноги. Тело затекло после долгого пребывания в одной позе, но стоило гостю приготовиться к нападению и я бы тут же отразил удар. Он застыл поодаль от свечи, в его взгляде промелькнуло что-то напоминающее восхищение.

Холодные длинные пальцы коснулись моей руки. На них сосем не было мяса, только кости, белая шероховатая кожа и лиловые заостренные ногти. Хотя незваный гость стоял от меня далеко, но прикосновение было долгим и ощутимым.

– Прекрасный Эдвин, я сделаю ради тебя все, что угодно, – вдруг горячо зашептал он. – Мы можем покинуть это место, восстановить мои права и разделить власть над моим обществом поровну. Ведь половина королевства лучше, чем ничего. Согласен?

Что-то в его словах показалось мне подозрительным. На миг мне почудилось, что пламенная речь насквозь фальшива. Точно так же разговаривал со мной Винсент перед тем, как отплыть из страны. Он предлагал мне почти тоже самое. Стать союзником, разделить власть, силой заставить других магов уважать нас. И тем не менее в его льстивых речах сквозили хитрость и самонадеянность.

Хоть бывший эльфийский король говорил с пылом чуть ли не влюбленного и все же я был вынужден отклонить заманчивое предложение покинуть стены темницы. Слишком жестокие, лукавые искры вспыхивали в глазах ютившегося в темноте гостя. Он попросил отставить подальше свечу и приблизиться. Когда белая худая рука поманила во мглу, я еще больше убедился, что такому опасному созданию нельзя доверять ни на грош. Что бы он там ни говорил, но я оставался всего лишь человеком, который считал шпагу гораздо более надежной защитой, чем сомнительное покровительство изгнанного волшебника.

Мне не без труда удалось отказаться от предложенных услуг. Какая-то странная усталость мешала двигаться и говорить. Я прислонился к стене, стараясь не отходить слишком далеко от лучистой свечи, которая теперь роняла свет почти на каждый сантиметр пола, заставляя гостя пятиться все дальше. Он не был до конца лишен своей силы, но и прежней властью уже не обладал. От его могущества остались такие же обноски, как и от изорванного шелкового кафтана.

– Теперь князь держит моих подданных в повиновении, но они не станут слишком долго терпеть капризы Злого Гения, – сказал на прощание эльф.

– Значит, это князь загоняет бывших властителей, как дичь, – я нашел на столе оставленный Камилем кусочек мела и начертил на стене оберегающий от вторжения посторонних магов знак.

– Прощайте! – добавил я к сказанному и обернувшись заметил, что темный угол уже пуст.

Камиль, как всегда, появившейся в темнице в определенный час не оставил без внимания ни беспорядок, ни разорванную ткань камзола на моем плече.

– Вы были не осторожны в обращение с какими-то из рукописей, – резонно заметил он.

Я посмотрел на клочки когда-то красивой ткани. Было сразу видно, что так порезать ее на лоскуты могли только очень острые когти.

Камиль принес в корзине неплохо приготовленную рыбу, мясо и вино, но есть совсем не хотелось. С тех пор как начал изучать книги, я предпочитал больше питаться мечтами, чем пищей, в которую вполне могли что-то подсыпать. Камиль явно осуждал мое недоверие, но старался держать большинство своих мыслей при себе, хотя иногда болтливость его подводила. Из случайно произнесенных им фраз, мне удавалось узнать что-то новое и интригующее.

В отдаление зазвучали журчащие, смеющиеся голоса. Было приятно услышать хоть какой-то голос вне стен моей камеры, но почему-то от этих певучих, музыкальных звуков по коже пробежал мороз. Почему я так испугался, неужели отвык от того, что за пределами казематов и карцеров кто-то может подавать признаки жизни. Разве у человека оставшегося в живых после встречи с легионом тьмы могут вызвать страх женские голоса? Я заметил, что никс, устроившейся на плоском камне у входа в темницу тоже навострил уши и затравленно посмотрел в темноту. На несколько мгновений он оцепенел и, приготовленная для игры, арфа чуть не выскользнула из его пальцев. С недавних пор у него вошло в привычку музицировать для единственного слушателя, то есть, меня.

– Камиль! – тихо позвал я. Он встрепенулся, как птица, которую только что спугнули с ветки. – Кто там поет? Не отпирайся, я знаю, что ты тоже это слышал. Правда, очень похоже на песню?

– Да, – кивнул он. – Романс ночи. Они уже не раз исполняли его в подземной крипте.

Звуки растворились в тишине, но по спине все еще бегали мурашки, будто я впервые соприкоснулся с чем-то действительно неземным.

– Вас утомила моя болтовня, – никс поспешно поднялся на ноги и бережно уложил арфу в специальный кожаный футляр. – У вас еще полно работы, а я отвлекаю вас, рассказываю о всяких пустяках, которые, наверное, совсем вас не интересуют.

Прежде, чем я успел возразить, он уже был таков. Если сегодня ночью он вернется, то уже не войдет в камеру, а сядет на каменной скамье возле решеток и будет играть на арфе до утра.

Снова я остался в компании книг и воспоминаний. Как хорошо было бы сейчас оказаться в далеком прошлом, шутить на пиру, выбрать достойного противника на турнире, снова ощутить в руке привычную тяжесть меча. Сейчас я был бы рад даже снова стать маленьким мальчишкой, который вместе со старшими братьями учился стрелять из пращи. Все кануло в вечность, вместе с сожженным драконами королевством. Никто не вспомнит о безрассудном принце, который однажды поехал охотиться на вепря и забрел в ущелье полное нечисти. Осталось ли это ущелье, после того, как все строения и обширные леса превратились в пепелища. Может быть избранное общество до сих пор устраивает там свои тайные собрания, и даже радуется тому, что поблизости не осталось ни одного крестьянина, распространяющего слухи про них. В одном я был абсолютно уверен, город за арочным мостом остался нерушимым, да и сам мост вряд ли пострадал от огня. Еще не один сбежавший ученик преодолев обугленную пустошь, придет к запретной границе в поисках школы чернокнижия и будет ждать появления таинственного гнома. Многие послушно следовали на зов волшебства. О них уже было написано в одной из, прочитанных мною, хроник. Биографии тех кто пострадал от того, что неумело употребил полученные знания были записаны целиком с даты рождения и до описания того места, где произошла катастрофа. Кто-то погиб в заброшенных башнях, пытаясь вызвать силы, которыми не смог управлять. Некоторые создавали себе призрачных спутников. Так один сын лорда, начинающий колдун вызвал к жизни демона. С тех пор красавица с белой кожей и злыми глазами всюду следовала за ним. На одном балу, куда колдун прибыл с демонической спутницей погибли все гости и он сам. На следующей странице шло подробное описание событий, но они меня мало интересовали. Такие истории среди последователей колдовства были не редкостью.

С какими-то главами я знакомился подробно, другие просто проглядывал. Мой неизменный интерес вызывали только те разделы, где шли подробные указания того, как испробовать колдовство на практике. Тот, кому удастся расшифровать каждый древний символ или довершающий заклинание знак, сможет управлять всеми элементами природы, изменять орбиты движения планет, вызывать внезапное затмение солнца и повелевать другими живыми существами.

Не без труда мне удалось вытащить из общего нагромождения интересующий меня том. Разложив книгу на столе я углубился в чтение и даже не поднял головы, когда по узкому коридору шутя и споря между собой пронеслись все те же шесть дам. Прошлый раз мне показалось, что все они похожи друг на друга как множество зеркальных отражений одного образа. Близняшки могли оказаться всего лишь призраками, иллюзией созданной специально для того, чтобы медленно сводить узников с ума.

Почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, я оторвался от чтения. Сначала мне удалось разглядеть только белые, тонкие пальцы судорожно вцепившиеся в железный прут решетки. Потом в камеру заглянуло лицо, которое я уже видел и запомнил. Кожа, чистая, как лист бумаги неприятно оттеняла злые, чуть ли не безумные глаза. Их взгляд как будто жег раскаленным свинцом. Рыжие волосы сбегали вниз по спине, как спутанная пряжа. Губы не шевелились, не было произнесено ни слова и тем не менее я почувствовал скрытую угрозу. В правой руке незнакомка сжимала какой-то острый, сверкающий предмет. Я присмотрелся и понял, что это веретено, но такое острое, что им можно убить. Оно пронзит плоть не чуть не хуже заточено кинжала.

Дама отошла в сторону и злобно толкнула Камиля, который в этот миг как раз приблизился к своей любимой скамье и доставал из футляра арфу. Какие странные существа посещают эту темницу!

Мои заклинания сплетались в длинную сеть и приводили к неожиданным результатам. Теперь я сам мог вызвать различные образы и создавать иллюзии. Они скрашивали мое одиночество. Когда князь пришел навестить меня, в пятне света перед дубовым столом двигался в танце иллюзорный образ баядеры. Движения были плавными и ритмичным, но в них не хватало живой искры. Баядера в легкой звенящей подвесками одежде и с диадемой в черных волосах танцевала с точностью заведенной куклы и мало чем отличалась от бесплотного призрака. Жестом я велел гибкой фигуре исчезнуть и вызвал на ее место такие же бледные образы арлекина и актрисы, точь-в-точь похожие на тех, которых я мельком видел в праздничный день на сцене бродячего театра.

– По-вашему даже пленник может добиться успехов, – кивком головы я пригласил войти, застывшего на пороге князя. Он сменил привычную черную мантию на алую, отделанную горностаем, на лбу сверкал тонкий ободок, украшенной рубинами короны. Ее зубцы выглядели слишком острыми. Медленная походка приобрела еще больше величия. Каждый раз с его приходом вокруг наступала гнетущая тишина. Смотря на него, я чувствовал, что стою на эшафоте перед угрюмой и безликой фигурой палача. А на площади под помостом нет ни души, отсутствует даже застывшая в ожидание казни толпа. А если бы зрители и присутствовали, то посылали бы палачу в алом капюшоне свои проклятия. Видение рассеялось, как дым, когда узловатые пальцы князя коснулись исписанных мною листов бумаги.

– Ты пытаешься совершенствовать свои таланты, но не приносишь никакой пользы нашему обществу, – с досадой заметил он. – Ты так и не сделал ни одного важного открытия, которое бы не сделал уже кто-то до тебя. Ты должен был записать значение тех знаков, которые не может истолковать никто другой. Я надеялся, что ты окажешься более прилежным учеником.

– Вы ничему меня не научили, – горячо возразил я. – Обо всем я должен был догадаться сам. Вы даже не объяснили мне для чего колдуну вдруг понадобился пленный подмастерье.

– Я слышал, у тебя был посетитель, – князь внезапно сменил тему.

– Да. Ко мне явился незваный гость и что из того?

– Больше он тебя не побеспокоит. С ним уже расправились мои гончии псы!

– И я должен за это вас благодарить?

– Ты должен быть благодарен уже за то, что тебе сохранили жизнь, – длинные паучьи пальцы потянулись к моему лицу, осторожно коснулись щеки. Какое холодное прикосновение, будто по коже проползло противное липкое насекомое. Я отпрянул и прижался спиной к стене.

– Превосходно, – заметил Ротберт. – Ты совсем не похож на ровесников. Тебе уже двадцать один год, а кожа все еще гладкая, щетины не появилось. На коже ни одного родимого пятна. Это хороший знак. Твое перевоплощение будет болезненным, но быстрым.

– Что вы имеете в виду? – я с отвращением скинул его руку, ловко успевшую расстегнуть ворот рубашки. Он смотрел на мое горло с жадностью, будто хотел впиться в артерию зубами.

– Постарайся припомнить, ты когда-нибудь страдал от укусов комаров, москитов или слепней. На болотах недалеко от замка эти твари водились в избытке, – Ротберт выжидающе постукивал длинными ногтями по набалдашнику своего посоха.