Без багажа

– Не хочу тебя отпускать! Но… срок маленький, поэтому я справлюсь. А что ты нашел?

– Пишут, есть на планете Звезда 106 голубая лагуна у пятисотлетнего дерева. В пещере, куда приходят корни того дерева есть пятый из семи.

– А остальные шесть? Для чего всего семь артефактов?

– Все семь нужны для создания портала. Пока я, правда не видел описания для всех семи. Два есть у коллекционеров. Я договорился и продадут их за круглую сумму. Полезные артефакты, один – очищает воду, второй – может сравнивать сплавы металлов.

– Ох, Мигель, разве это не расточительно?

– Инвестиции внесены, а куда еще девать деньги, если не на предметы роскоши?

Дома после отъезда мужа стало скучновато. Я встречалась с подружками, которые еще не уехали с планеты, либо нашли тут женихов. В один из дней я шла из парка в любимый магазин йогуртов и увидела плакат. С него на меня, смотрел Ричард Райнер, за ним стояло еще три человека. Картинные позы, белозубые улыбки, сияющие глаза. Группа называлась БШ, то есть Большой Куш. Сам Ричард казался выше и немного шире в плечах. Я предположила, что он сейчас занимается спортом. Дома в новостях шоу бизнеса я углядела интервью с группой.

– У вас много фанатов среди молодежи. Считаете ли вы себя достойным примером для них? Если ли чему научить ваших последователей?

Ричард Райнер, лидер группы:

– Не думаю, что могу научить, скажем основам профессий или мастерства из различных веществ, я ведь все-таки музыкант. Мы с ребятами, однако, много работаем, чтобы наша музыка предавала сил людям, сил добиваться своих целей, сил мечтать. Это очень важно.

– Как давно вы выступаете? Это ваш первый большой концерт?

Майкл Норс, барабанщик:

– Наша группа создана не так давно, но на первых площадках мы показали себя достаточно успешно, поэтому руководство нашего агентства приняло решение об организации масштабного мероприятия. Мы будем очень стараться, чтобы фанаты были в восторге.

И т.д. и т.п., но последний вопрос, заданный Ричарду, заставил меня открыть вкладку практически сразу после ее закрытия. И жадно вчитаться в ответ. Вопрос был «Есть ли у вас девушка?»

– Нет, я не состою в отношениях, хотя у меня есть любимая.

– Я уверен, что читательницы нашего журнала могут впасть в депрессию, – пошутил репортер.

– Не волнуйтесь, не впадут! С самого первого дня моей карьеры, на моей официальной странице видна эта информация. А количество фанатов определяется лишь стараниями артистов.

У него есть любимая! Есть! А меня он просто вычеркнул? Наверное, эта Валетта или вообще кто угодно! Раздражает. С другой стороны, мы официально в разводе, чего я так нервничаю. Я же люблю мужа!

Мигель вернулся через три месяца. На концерт группы БШ я не пошла, хотя смотрела через планшет его трансляцию. Мне очень хотелось вновь услышать, как он поет. И не мне одной. Зал был заполнен под завязку. Писали, что пришлось увеличить количество билетов, иначе народ начал бы возмущаться. Несомненно, это успех.

– Давай погуляем еще немного? – в парке я днем пряталась от жары, и упрашивала мужа остаться тут.

– Лорейн, тебе надо поесть. А вечером хотели съездить в магазин за вещами, помнишь?

– Ну давай завтра поедем, за один день ничего не случится!

– Хорошо, завтра поедем, но с утра, – мы сели на лавочку и смотрели на животных и птиц, живущих своей жизнью.

– Ты ждешь, когда она родится? – спросила, заглядывая в глаза.

– Конечно! А потом мы сразу заделаем вторую! – энтузиазм так и светился в его глазах.

– Ну уж нет! Сначала я отдохну. Года три. А потом подумаю!

– Да ладно! Три года ждать! Я не выдержу! – засмеялся он. Я заулыбалась. Потом он достал сочное яблоко и предложил его мне. – Вкусное, сладкое, полезное, все для моей любимой! – поцеловал меня.

К сроку родился мальчик. Это стало для меня неожиданностью, граничащей с чудом. У меня… мальчик. Может это связано с генами Мигеля? Не знаю. Его передали мне на руки в первый раз. Такой крошечный, маленький, плачущий.

– Теперь все хорошо! – плакала я. – Мама рядом! У тебя есть семья!

Мальчика назвали Брэндон Блэр. Моим родителям мы решили не говорить, что у нас родился мальчик, чтобы не приезжали с нашей планеты сумасшедшие ученые или еще кто-нибудь. Но оказалось, это не единственная наша проблема. Дети почти все рождаются голубоглазые, без волос, а черты лица меняются, немного. Когда Брэндон подрос до месяцев девяти, мы уже не сомневались, что это ребенок Ричарда. Я показывала результаты анализов Мигелю, отчего он глубоко задумался и никогда не говорил о своих выводах. Но мальчика он признал своим, и любил его очень сильно, все время возился, когда не был в разъездах.

Мигель собрал к этому времени еще три артефакта. Теперь осталось найти два из семи.

– Мигель, – спрашивала я, укачивая на руках Брэндона, – ты столько ищешь два артефакта, но ты так и не узнал, как составить их так, чтобы получился портал.

– Лорейн, – он наклонился и поправил воротничок на сыне, – может я никогда не найду, относись к этому, как к хобби. Вот ты же рисуешь? И книги читаешь. А наш Брэндон поспать любит пока. Ты научишь его рисовать, Лорейн? Дай ему что-нибудь не опасное, чтобы он не съел.

– Хорошо. Завтра я встречаюсь с подружками. Ты следишь за ребенком, договорились?

– Без проблем, хорошая моя.

Мигель Блэр

– Наша мамочка вернется к вечеру, так что мы сначала поедим, потом поиграем, поспим, да? – разговаривал он с сыном. – Сегодня будешь помогать папе с артефактами. Только не нужно их грызть. Еще будем рисовать. Что рисовать? Вот артефакты и рисовать будем, с натуры! Очень интересно!

Мигель принес Брэндона в кабинет и открыл шкатулку с одним из артефактов. Мальчик заулыбался и что-то забормотал. Он говорил сначала «папа», а потом что-то непонятное. «Что же он говорит? Не могу никак разобрать.» – думал Мигель. На все его варианты сын качал головой.

– Прости, малыш, папа не понял.

– Чтучка… папа сказать.

– Что? Штучка сказала папе? – Брэндон закивал. – А что она сказала? – сын опять что-то залопотал.

«Что же это за язык? Может Лорейн с ним разговаривала на каком-то из языков?»

– Малыш, давай с папой порисуем? Хочешь? Смотри, вот мелок. Давай будем учить фигуры.

Вечером Мигель рассказал жене о странном языке. Но, послушав сына, она язык не опознала.

Мигель консультировался с опытными языковедами, стал слушать звучание всех известных языков определенного семейства, но ни один из них не подходил.

– Наверно он сам его выдумал, – предположила Лорейн. – Вырастет, пройдет. На нашем языке он же говорит. Так что все в порядке.

– Я не знаю, как объяснить, Лорейн, но тут что-то скрыто.

– Где? В нашем ребенке?

– Да нет, во всей этой ситуации, с Ричардом.

– Все, хватит! У нас нормальный ребенок. Чего тебе не сидится дома? Еще влезешь куда-нибудь.