Фарватер. Легенды о торульви. 3 книга

– Все будет хорошо, – пропищал тонкий голосок. Я подняла голову и закричала бы еще раз, но внезапная немота удержала вопль ужаса. Но существо все поняло и удрученно покачало головой. – Не бойся, я Лоцман. Просто я умер и вернулся по Фарватеру. Если бы ты не держала провод, то я бы потерял дорогу. Атаку мы с тобой отбили. Ты умница. А твоя немота – это лучше, чем гибель… Руки я тебе заживлю.

Пищало существо размером с пятилетнего ребенка. Хотя и с ребенком сравнивать его язык не поворачивался. Таких чудовищ рыдающие матери душили подушками или бросали в лесу диким зверям. Неведомая зверюшка лишь отдаленно напоминала человека. Огромная лысая голова каким-то чудом держалась на худосочном теле. Лапки-веточки нежно трогали мои раны. Писклявый звук выходил изо рта без губ и зубов. Только глаза… Те самые теплые карие глаза с вертикальным зрачком напоминали загадочного Лоцмана.

– Я знаю, что ты хочешь спросить. Но обо всем по порядку. Мы еще с тобой поговорим, Мил-ла. А сейчас прибегут деды и надо тебя убрать отсюда. Не надо им знать, что ты видела Атаку и переход. Поняла меня? Наша с тобой легенда такая: мол шла из леса, увидела вспышку, упала, очнулась – стала немая. Потом речь к тебе вернется. Потом… все потом, умница моя. Ты храбрая девочка.

Пока существо попискивало и пыталось донести до меня сумбурные мысли, ветер нагнал облака. Вот-вот должен был пролиться долгожданный дождь. Я же могла только кивать и наблюдать, как под лапками чудища затягиваются раны.

***

Милка Неумеха превратилась в Немую. Ребята пытались дразнить, но заступился старший брат. Паулю достаточно нахмурить кустистые брови, как у любого проказника сразу хвост поджимался. Коренастый суровый брат не любил нежностей, но к нему всегда можно было прийти за помощью. Пожалуй, он единственный из всей общины ни разу не назвал меня Неумехой. Он и его жена – первая красавица с потрясающим голосом по имени Ирма.

Ирма приходила к нам с сестрами в комнату и пела колыбельные. Я готова была расплакаться от ее таланта. Переливы песен взывали к древним корням. Старинные слова напоминали о счастье, мире и покое. Ирма постоянно садилась рядом со мной и убеждала, что все будет хорошо. Не в голосе счастье. Ей ли так говорить…

Однажды я чистила картошку на кухне, и мать с теткой не выдержали, заговорили наперебой. Оказывается, помолвку расторгли. А я уже и позабыла… Меня сосватали еще в младенчестве за тихого паренька Тима из Штайнеров. Родня посчитала, что мы всего лишь троюродные брат с сестрой, и дала благословение. Я выдохнула с облегчением. Мы никогда особо не дружили. Трусоватый парнишка боялся собак, кошек и даже к жукам относился с опаской, вдруг они тоже кусаются.

Я кивнула, а мать разрыдалась. Ее полное тело сотрясали искренние рыданья. Тетка вздыхала и говорила о том, что я могу за племянниками ухаживать. Не всем же семьи создавать… Грустно им было, а мне весело. Не знаю даже почему. Наверно, находясь на линии Атаки, я поняла, как тесен наш мир. И никакими книгами я не расширю его. Надо научиться ходить как Лоцман в другие миры… Но он другой. Не человек. Совсем нет. Неведомое создание, о котором я ни разу не читала и не слышала. Знали ли об этом деды? Наверняка. Только скрывали. Наверно, нельзя говорить о том, что Лоцман тоже иногда бывает слаб. Но каково это – умирать и возвращаться?.. И тут нить моих рассуждений окончательно потерялась в мурашках ужаса.

Как-то раз во дворе по дороге в курятник меня поймал Тим. Он изменился за последний год. Из рыхлого толстячка начал превращаться в худого и нескладного подростка. Тим выхватил из моих рук два тяжеленых ведра с кормом и молча пошел кормить кур. Мне оставалось только плестись за ним следом.

– Что еще нужно сделать?

Я села на тюки с сеном и показала на поилку. Так в то утро Тим сделал за меня всю работу в курятнике. Потом, кое-как отдышавшись, он подошел ко мне и сказал, взяв за руку:

– Ты очень хорошая, Милка. Я бы с радостью женился, но деды против. Говорят, ты порченная. Бабка-знахарка немоту не вылечит, а твоя неумелость вошла в поговорку…

Несмелая улыбка была ему ответов. Милый парнишка не знал грамоты, я не могла написать ему записку, оставалось жестикулировать. Я пожала ему руку со всей сердечностью.

– Останемся друзьями? – догадался Тим. Я закивала и выдавила «Ааа», это была вместо «да».

Внезапно он меня обнял. Это было неожиданно. Погрузившись в его тепло, я прикрыла глаза и обняла в ответ. Мы долго так простояли. Я прислушивалась к мерному перестуку чужого сердца. Я прочитала много романов и ждала подобного момента, представляя неземное волшебство. Вот только в реальности мне захотелось чихнуть и захихикать. Я сдержалась, сделав глубокий вдох. Он был истолкован превратно. Тим наклонился ко мне и поцеловал. Вот тут девичье сердечко не выдержало, поплыло. Я еле устояла на ватных ногах и схватила Тима за плечи, крепко вцепившись в тело. Он охнул и отступил со словами:

– Нет, дальше нельзя… Прости… Прости меня, Мила… Милая.

Тим выбежал из курятника. Куры проводили его самым презрительным взглядом, каким только они умеют. А я села и разрыдалась. Я его не любила, но обидно чувствовать себя отверженной. Так и умирает душа. Человек должен быть хоть кому-нибудь нужен.

4 Глава. Ужин в тишине

Под конец лета я отважилась сходить к Лоцману. Я была должна за тот разговор, который у нас с ним состоялся перед Атакой. Принято приносить еду, но меня бесполезно учить готовить, поэтому я ушла на день в дальний уголок леса за редкими белыми грибами. Их могло найти только чутье опытного грибника. Хорошо быть невидимкой, никто не спохватится, сколько бы я не пропадала по лесам…

Как на заказ секретная полянка выстрелила большим семейством белых грибов. Их не успели надкусать черви, поэтому я набрало полное лукошко. Гордая своей добычей я пришла к Лоцману. С облегчением я увидела нормального подростка. Он опять сидела у коряги на берегу реки, прислушиваясь к чему-то за горизонтом. Страж всегда наготове. Мерзкие враги не дремлют и всегда голодны.

Лукошко с поклоном поставлено на почтительном расстоянии. Карие кошачьи глаза весело глянули в мою сторону:

– Ты ничего мне не должна.

Я промычала нечто похожее на «Еее ааавоо оооите». В переводе это значило «все равно возьмите».

– Возьму, – Лоцман понял. Он все и всегда понимал. – Люблю белые грибы, особенно жареные с картошкой. Присоединяйся, давай угли раздуем, посидим, поедим.

Я села рядом у коряги. Дыхание перехватило. Мощь странного существа пропитала все пространство до последней клеточки. Подросшая белая собака принесла в зубах палку.

– Рыжего пса волк вчера задрал, – сообщил Лоцман. – Жалко, но пес был глуп. Зато Беляк вырастет хорошим охотником и защитником. Верно?

Пес явно почуял, что обращаются к нему. Он бросил палку и раскрыл зубастую пасть в улыбке. Дальше вечер и ужин прошли в тишине. Лоцман больше ничего не говорил, наслаждаясь обществом молчаливого собеседника. Я же улыбалась непонятно чему.

– Ладно, я знаю способ, как вернуть тебе голос, – внезапно сказал Лоцман, когда чугунная закопченная сковорода была дочиста отмыта моими стараниями речным песком. Я бросила ее там же, где стояла и подошла к нему. Наверняка все читалось в моих глазах. Он кивнул и продолжил:

– Путь будет неблизким. Нужно сходить за купол. Там живет ведьма. Она стара как весь ваш мир. Она помнит пожары, которые спалили ваши города. Мне кажется, старуха должна знать.

Я закивала, соглашаясь со всем. В тот момент я хотела приключений, почувствовать себя значимой, вернуть голос. Наверно, скажи мне Лоцман прыгать в колодец, я б только поинтересовалась, а нужно ли вообще выбираться обратно. Эх, красивые глаза с кошачьим зрачком, вы так прочно отпечатались в сердце.

Если бы я знала, на что согласилась… Нет, я бы не отказалась. Просто я не попрощалась с родными и не взяла теплые вещи. Я не знала, как далеко зайду, и как много людей погибнет…

5 Глава. Мой настоящий мир

Вокруг простиралась снежная пустыня. Однообразный пейзаж лишь изредка нарушали скрюченные деревья. Их согнул вечный ветер. Им не хватало солнца. Их бил мороз. Они совсем забыли о солнце и тепле. Так и выглядел мой настоящий мир после страшной катастрофы. Городок спас прозрачный купол и сила Лоцмана, который так вовремя оказался в наших краях.

Лоцману холод нипочем, а Беляка спасала толстая шкура с длинным мехом. Мне же пришлось туго. Кутаясь в меховую куртку Лоцмана с длинными полами, я кое-как брела на снегоступах.

Ведьма жила в шалаше, собранном из палок и потертых шкур. Внутри царил тошнотворный запах немытого тела, горелого жира и кислятины. Старуха кое-как открыла полуслепые глаза. Темноту разгонял небольшой очаг посередине шатра. Она хмыкнула:

– Чего приперся? Опять кости болят? Притирка еще не готова. Побереги себя, хватит прыгать по волнам.

– Нет, вот девочку привел. Она голоса лишилась из-за вспышки портала.

– Это ей еще повезло, – отозвалась старуха и откинула грязную шубу. Запах немытого тела усилился еще больше. – Сейчас дам настойку на такой случай. Надо пить залпом, поняла? Больно будет, готова потерпеть?

Не дожидаясь моего согласия, ведьма вытащила из-под груды склянок пузырек с жидкостью. Лекарство воняло падалью. Его только залпом и можно было пить. Оно пробрало до легких и перехватило горло. Возникло ощущение, словно меня душат триста лестных чертей. Глядя в мои выпученные глаза, Лоцман хладнокровно спросил:

– Ну как?

– Норм… Нормально…. Ого! Голос! Мой голос вернулся, – хотя, как вернулся. Из горла доносился еле слышимый хрип.

– Так и останется? – Лоцман повернулся к ведьме.

– А я и не обещала, что она певицей станет, – огрызнулась ведьма. – Скажи вообще спасибо, могла бы отравить девку. У нее глаз плохой, мне она не нравится. Уводи ее быстрей!

Лоцман ненавязчиво встал между мной и ведьмой.

– Спасибо, бабушка, – он поклонился в пояс.

– Должен будешь, – прокрякала ведьма.

– Что хочешь?

– Принеси-ка мне еще молодильного зелья. Кости совсем чужими стали, суставы ломит, глаза ослепли… Чувствую, скоро конец. Умирать не хочу. А если умру, то сам знаешь… Вздрогнешь сильно! Порчу нашлю перед смертью. Понял?

– Еще бы… ладно, мы пошли.