Лидия. Головная боль академии. Книга 2

А мне стало совестно.

Знала ли я, что веселящее зелье так подействует на неё? – не совсем. В прошлый раз, когда случилось жаркое рандеву Эмиля и Катарины, я ещё не отработала рецептуру зелья. Точнее, я списала всеобщий бэд трип на недоработки. Но теперь-то всё в порядке! Никто не жаловался.

Видимо, у Катарины особая восприимчивость к компонентам зелья. Ну, и, очевидно, очень и очень сильные психологические блоки, раз в моменты ослабления самоконтроля прорывается её альтер эго.

С этим надо что-то делать. В смысле, не опаивать Кэт зельями, а избавить её от блоков, раскрепостить.

Но этом потом.

Когда Катарина с мокрыми волосами прибежала в комнату, чтобы бросить полотенце и взять верхнюю одежду, лицо у неё было траурно-решительное. Значит, она опять себя накрутила.

– Выкладывай, что задумала, – потребовала я от неё.

– Я заберу документы из академии, – пробормотала она, опустив голову и не глядя мне в глаза.

– Ещё чего!

– Лия, не надо… Я не смогу учиться здесь.

И тут я поняла, что это не тот случай, когда надо на неё давить. Нет, отпускать подругу я вовсе не собиралась, но и действовать прежними методами нельзя.

– Пообещай мне не рубить с плеча и подождать до завтра?

– Ладно.

– Не вини себя. Я понимаю, что это всё зелье. Идём на тренировку.

На полигоне мы разошлись каждая к своей группе, а на построении я поймала взгляд… Угадайте, чей?

Чёрные глазюки ректора буравили меня, а я… Лорена, провалиться бы мне на этом месте!

Я улыбнулась!

Хуже всего, что я поняла это не сразу, потому что перед глазами у меня плясали воспоминания о нашей ночной кувыркательной эквилибристике.

Чтобы подавить улыбку, мне пришлось до слёз прикусить себе язык и переключиться на болевые ощущения. И лишь когда я сделала морду кирпичом, господин Дарс изволил оторвать от меня взгляд и двинуться дальше вдоль выстроившихся в колонны групп.

Фух, блин! Почто же я палюсь? А вдруг он догадался, что я и есть Дарси?

***

Если бы на завтрак вместо каши со сливочным маслом подавали варёные отруби, я бы не заметила. Ибо моё внимание оттянула на себя разнесчастная Кэт, которая при появлении на горизонте Лессара вскочила, подхватила поднос с нетронутой едой и унесла его к сдаче. Мой кузен проводил Катарину мрачным взглядом.

– Кэт не виновата. У неё просто нестандартная реакция на веселящее зелье, – без вступления начала я, машинально ворочая ложкой в тарелке.

– По какому поводу ты дала ей это зелье?

– Мне хотелось разрядить обстановку по случаю появления Розочки.

– Где ты достала паука размером с быка? – прошипел он, подсев на Катаринино место.

– Тебе лучше не знать.

– О, богиня! – на Лессара снизошло озарение. – Лия, только не говори, что ты спускалась в подземелья!

– Хорошо. Не буду. Ты сам это сказал.

Лессар шокированно растёр ладонью лицо.

– И ты дала имя стражу Хаоса?

– Это была любовь с первого взгляда. Правда, Розочка? – я оглянулась на колонну за своей спиной, где затаилась моя невидимая паучиха.

– Она, что, здесь?

– Да.

– Ты с ума сошла? Ты в курсе, чем питаются эти твари? А если она начнёт жрать тут всех подряд?

Я снова обратилась к Розочке:

– Ты голодна, моя хорошая?

«Я не трону адептов», – мысленно ответили мне, и я удовлетворённо кивнула.

– Опасности нет. Я вчера накормила её индюшатиной.

– Всё равно мне это не нравится, – покачал он головой. – Ректор в курсе?

– Нет. И ты не проболтаешься об этом ни единой живой и мёртвой душе.

Но Лессара больше волновали мои отношения со всея нашей альма-матер:

– Зачем он водил тебя к себе в кабинет?

– Чтобы отчитать за несанкционированное проникновение в подвал, – удовлетворила его интерес. Не говорить же, что у нас с ним таинственно-запретная любовь. К тому же господин ректор сам об этом ещё не в курсе.

Эх, сама себе завидую! У меня полный рукав тузов!

– Странно… Он должен был исключить тебя за такое. Ты явно что-то недоговариваешь. О чём я ещё не знаю?

Я пожала плечами.

– Лия!

– Ему понравился мой фамильяр. К тому же я поступила сюда по настоятельной рекомендации профессора де Грасс, которая хорошо знакома с ректором.

– А может, ему понравился не только твой фамильяр? – в голубых глазах Лессара плескалась ревность.