– Я тебя не тороплю, но ты уже позволила мне сделать это.
– Извини, но это против моей воли, – сказала я, убирая руку. – Я уже говорила, что не хочу быть твоей женой, мне просто этого не надо.
– Это придёт со временем, ты всё поймёшь, – ответил он безо всякого видимого раздражения. Наверное, призвал на помощь всё своё самообладание. Неблагодарное это дело – спорить со мной.
Принесли заказ. После напряженного учебного дня я была настолько голодна, что от одного вида еды свело горло. Салат не утолил моего голода. Дилан заказал пасту и пиццу. Я постеснялась просить его поделиться, но он предложил сам, и я не смогла устоять. Еда показалась мне божественно вкусной, хотя я расценивала свой поступок как преднамеренное псевдосближение из корыстных соображений.
Его автомобиль был копией отцовского. «Это отец так давит на него во всём или Дилан сам подражает ему?» – пронеслось у меня в голове.
Однако меня радовало (и одновременно настораживало), что Дилан старался быть мягким и обходительным со мной. Чем больше различий я видела между ними, тем спокойней мне становилось.
Один вид Владимира Александровича словно парализовывал меня, а его сынок, похоже, ещё не успел окончательно заматереть. Можно было использовать это в личных целях, чтобы найти слабое место в его каменном панцире и ударить побольнее. То, что мы вместе сидели и ужинали, ещё не значило, что я отменяю войну.
Впереди были выходные, в субботу мне поставили две пары в университете, и только в воскресенье можно было не думать об учебе. Дилан попросил не уезжать в Нижний Волчок. Я была вынуждена подчиниться: видимо, у него были какие-то планы.
Вечером мы довольно много разговаривали, если сравнивать с последними днями. Не затрагивая серьёзных тем, мы просто узнавали друг друга. Моё удивление и интерес возрастали всё больше, по мере того как я начинала видеть в нём живого человека, а не бесчувственного тирана. Пришлось признать, что он умел быть разным. Я чувствовала его тщательно скрываемое волнение, и это заводило меня. Неведомое до сих пор ощущение разлилось по моему телу.
– В Верхнем Волчке ты был отвратителен, сейчас ты пытаешься казаться милым и добрым. Так какой же ты?
– Такой, как есть, – он внимательно посмотрел на меня. – Диана, ты можешь быть спокойна: я не обижу тебя.
– А ты можешь говорить что угодно, но когда я смотрю на тебя, то вижу тебя таким, каким ты был в самом начале. Я не верю тебе.
– Прости… – он опустил взгляд вниз. – Обещаю, что сделаю всё, чтобы ты больше не ненавидела меня.
– Громко звучит… – недоверчиво ответила я, держа дистанцию.
– Диана, я, правда, сожалею. И хочу, чтобы ты меня простила, – его голос слегка дрогнул.
– Ха! – воскликнула я. – Ты не представляешь, с каким удовольствием я забыла об этом кошмаре на целых полгода.
– Я и сам хотел бы забыть об этом. Всё в наших руках. Ты до сих пор ненавидишь меня?
– Разве сейчас я похожа на ту девочку, которая рыдала в лесу от унижения? Нет! – с улыбкой ответила я. – Не знаю уж, чьи это шутки, но тебе подобрали неподходящую пару.
– Ну, то, что ты с характером, я уже заметил, – попытался снять напряжение Дилан, но глаза его при этом были откровенно грустными. – Ты ещё не открывала подарки? – сменил тему он.
– Нет.
– Тебе даже не интересно?
Я покачала головой:
– Готова отказаться от своей доли в твою пользу. Я не любитель сюрпризов.
– Сюрпризы бывают разные.
– Не нужно меня покупать, – отрезала я.
– Я и не пытаюсь. Тем более, там должна быть и моя доля. Что, даже не поможешь вскрыть мне все эти коробки?
– Это крик о помощи?
– Вроде того. Не люблю, когда на полу что-то валяется.
– По тебе заметно, что ты…
– Перфекционист?
– Не совсем, скорее, педант или формалист… Ладно, давай уже, – наконец, сдалась я.
– С чего начнём?
Я взяла маленькую коробочку, развязала ленту.
– Сто к одному, что это какое-нибудь украшение или безделушка, – я открыла крышку. – Браслет.
– Нравится?
– М-м-м… если честно, терпеть не могу побрякушки. Разве что надеть один раз на какой-нибудь праздник и потом забросить в дальний угол, ну, или сдать в ломбард.
Дилан рассмеялся:
– Мы живём не настолько плохо, чтобы ходить в ломбард. Лучше подари сестре или подружкам.
Я не стала продолжать разговор в этом направлении, коротко кивнула в сторону кучи подарков:
– Твоя очередь.
Он взял большую золотистую коробку.
– Дай угадаю: это постельное бельё? – предположила я.
– Да. Смотри.
– Красное… – я подняла брови, не ожидала, что хоть что-то из подарков может прийтись мне по вкусу. – Красивое.
– Постелем?
– Позже, – недовольным тоном ответила я, мне снова показалось, что это завуалированный намёк на секс.
Мои руки потянулись к следующей коробке:
– Шкатулка.
– А что внутри?
Я открыла и недовольно вздохнула: