Брак по-тиквийски 4. Колдунья

– Ничего, через дюжину лет подрастет. – Тот, что в оранжевой кепке, был решительнее товарища. – Или вы откажетесь от девчонки?

– Не откажусь! – Уж больно сладок кусок.

Тереза лежала на спине, отдыхая на водной глади. Ее вырвал из блаженного покоя Верочкин крик и топот убегающих ног. От озера бежали два парня, у одного из них в охапке была Вера. Старик Калле растерянно хлопал глазами на берегу.

– Стой! – заорала Тереза. – Убью!

Для этого ей надо было еще достичь берега. Взбаламутив всю воду озера и обрызгав деда Калле, она бросила ему:

– Что, проморгал? – и помчалась вдогонку за похитителями, не тратя время на одевание.

Сказать по правде, если бы дед и бодрствовал, мало что мог бы противопоставить молодым здоровым мужикам. Они бы просто снесли его с дороги. А то и избили, так что, может, к лучшему, что он не мешал. Тереза сильно отставала и жалела о том, что под рукой нет ружья. С другой стороны, стрелять, рискуя попасть в Веру – плохая идея. Но можно было бы стрелять в воздух в надежде напугать мерзавцев.

Билле Хэнк в прекрасном настроении вез свою семью на дачу. Дени гордо восседал на переднем сиденье – плевать, что маловат для стандартного ремня безопасности. На заднем сидела Лика с малышом Реппе на руках, а Тюль спал рядом, прислонив голову к ее боку. Машина свернула на грунтовку, ведущую к поселку, и в этот момент Хэнк помянул дюжину зохенов: двое отморозков выскочили из-за поворота, чуть не угодив под колеса. Погрозив их удаляющимся спинам мощным кулаком, он продолжил путь, чтобы через пару секунд едва не наехать на голую госпожу Ильтен, несущуюся, не разбирая дороги.

– О-ой, – выговорил Дени, глаза его сделали попытку вылезти за отведенные им пределы.

Хэнк растерялся, никакая воинская выучка не помогла. Нога судорожно надавила на тормоз, рука дернулась заслонить Дени глаза, чтобы не смотрел на голую бабу – вот проклятье, не хватало, чтобы мелкий пацан прежде времени задумался об увиденном! Машину занесло на непросохшем грунте, и перед с глухим чавканьем воткнулся в огромный куст. Сверху посыпались сухие ветки.

Туристы не были слабаками, расстояние сокращалось медленно и с трудом. Да и бежать босиком неудобно. Хотя в женских туфлях, даже успей Тереза их надеть, было бы не лучше. Но Тереза была полна решимости и злости. Она не останавливалась. И похитители, поминутно оглядывающиеся, занервничали.

– Бросьте девку, не уйдем! – задыхаясь, выдавил тот, что в синей панаме.

– Еще чего! – заартачился тот, что в оранжевой кепке. – Рано или поздно эта отстанет.

– Не отстанет! Не видите, что ли – она догоняет нас!

– Ну и пусть догоняет, – рассердился оранжевый. – Заодно и ее оприходуем.

– С ума сошли? Это же чья-то жена!

– На ней не написано, чья она жена. Бегает голой по улице, значит, сама напрашивается.

У Терезы было свое мнение о том, кто из них напрашивается и на что. Достигнув дистанции броска, она на бегу сгребла с обочины камень и запустила в голову тому, кто тащил Веру. Ну, а что? Напросился.

Парень в кепке упал, будто споткнувшись. Вера выскользнула из ослабевших рук, припустила к деревьям и проворно полезла на самое тонкое – там не достанут. Товарищ в панаме резко замедлился, вернулся к упавшему, затормошил его.

– Хенет, вставайте же! Она сейчас до нас доберется!

Уже не до девки, целыми бы остаться. Лежащий в грязи и пыли Хенет застонал, держась за окровавленный затылок. Встать не мог, в глазах двоилось. А после того как резко налетевшая Тереза добавила ему ногой в живот, мир и вовсе сжался в серый комок боли.

– Ах ты, падла! Выкуси!

Его приятелю в панаме кулак прилетел в глаз, колено в пах.

– А ты думал, живым уйдешь? Хрен тебе!

– Не убивайте! – взмолился парень, поднимаясь на колени с жесткой земли, перемешавшейся с кровью. Куда только девалась самонадеянность?

– А что с вами еще делать, педофилами паскудными? На астероиды закатать на дюжину лет? Так это элементарно! Ща позвоню легавым, они вам райскую жизнь устроят. Дай сюда телефон, скотина! – Аппарат Терезы остался на берегу вместе с одеждой.

Тот, что в панаме, безнадежно заскулил. Второй турист молчал, пытаясь удержать на месте свои внутренности.

Тереза выхватила у туриста покорно протянутый телефон, но не стала набирать номер. Она вдруг сообразила, что, если вызовет безопасников, те непременно доложат все Ильтену. Руани – не Маэдо, у него в голове не укладывается, как можно скрывать что-то от мужа. Наверное, есть способ договориться с Руани, но, скорее всего, приедет не ноккэмская группа, а тильгримская, а их начальник вообще почти незнаком. И Рино узнает от копов, что она тайком от него ходила на озеро. И что недоглядела за Верочкой. И бегала неодетой по поселку и окрестностям, пугая соседей.

Она скрипнула зубами и процедила:

– Десять тысяч единиц.

Турист в синей панаме торопливо закивал.

По пути с озера пришлось заглянуть к Хэнкам и пригрозить главе семьи: мол, если он опозорит ее перед мужем, рассказав, в каком виде ее встретил, на лодку может не рассчитывать. Деду Калле и грозить не надо: он до слез раскаивался, что уснул, и сделал бы для Терезы все, кроме физически невозможного. Больше всего пришлось повозиться с Верой: девочка не понимала, почему нельзя рассказать папе о таком интересном приключении. Тереза с трудом уговорила ее: мол, ты же любишь тайны, пусть это будет нашей тайной. Поистине, быть матерью девочки – удел не для слабонервных и не для беспечных.

Хвала небесам, приезд Хэнка означал, что бытие разнообразится. Охота, визиты туда и сюда, совместные игры детей… Дени уже посещал школу и был для пухленького четырехлетки Тюля предводителем в шалостях и объектом зависти. Братья Хэнк ладили между собой через раз, но это был уже большой прогресс по сравнению с тем, как обстояли дела три года назад. Третий братец пока вообще не дорос до выстраивания отношений, едва умеющий ходить Реппе интересовал пока только раздавшуюся в бедрах маму.

Тереза, потягивая через соломку коктейль, беседовала с Хэнком в его саду, а дети недалеко от них оживленно спорили, чьи родители лучше.

– Мои! – орал Тюль.

– Нет, мои! – кричала Верочка.

– Моя мама лучше!

– Нет, моя! Моя мама красивее!

– А мой папа толще!

– Ты сам толстый, – захохотала Верочка. – Толстый-жирный!

Тюль обиженно захныкал:

– У! Ты плохой мальчик!

– Я не мальчик, – сказала Вера. – Я девочка.

– Девочка? – удивился Тюль. – Как это?

– Да ты дурак! – вмешался Дени. – Про девочек говорят «она», а про мальчиков – «он».

– А я мальчик?

– Ты – «он». Значит, мальчик.

– А почему ты девочка? – Тюль ткнул пухлым пальчиком в Веру.

– Я – «она», – терпеливо разъяснила Вера. – Значит, девочка. И еще девочки носят красивые платья, а мальчикам нельзя носить платья.

– У-у, – снова захныкал Тюль. – Почему нельзя? Я тоже хочу красивое платье! Хочу быть девочкой! У-у-у!..