Две жизни. История одного превращения

– Хорошо… Конкретно: последнее время видится бред мне всякий, иногда снится… внутри появился то ли голос, может, не голос, не знаю, как сказать, может, просто мысли всякие, ненужные, мешает мне всё это работать, сомнения появляются – так сделать или не так; в результате, вообще никак не делаю. Голова иногда наполняется мутью какой-то, вроде и боли особой нет, а неприятно до ужаса!

Выпалила на одном дыхании, в голосе перемешались нотки скрытого отчаяния и раздражения. Перевела дух, ожидая вопросов или комментариев. Игнат молчал, добродушно всматривался в лицо собеседницы, ожидая продолжения. Подумав, она более спокойно продолжила:

– Я, Игнат Павлович, не могу себе позволить такого состояния. На мне держится большое дело, я связана обязательствами со многими серьёзными людьми. Я просто чувствую, что все эти бредовые видения, мысли, расшатывают мою жизнь! И мне необходимо от этого избавиться!

Повисла пауза; хозяин на несколько секунд опустил голову, прикрыл глаза, глубоко вздохнул, едва слышно проговорил несколько раз:

– Понятно, понятно… понятно…

Потом вскинул подбородок, тряхнул своей львиной шевелюрой, спросил:

– Ты на машине же сюда добралась?

Любовь Дмитриевна на секунду опешила.

«Да он не слушал меня!» – пронеслось в голове.

– На машине……

– С шофёром?

– Да, с водителем…

– Может его пригласить, чайку предложим, а? А то человек там один, ждёт…

– Думаю, это лишнее. Это часть его работы – ожидать меня.

Сбитая с толку фразами о водителе, немного сомневаясь в адекватности восприятия своего визави, она почувствовала неловкость и от своей речи, и от пребывания здесь и сейчас. Возникло желание встать и распрощаться, но дядькинская наливка вызвала расслабленность и некоторую леность тела.

– Ну, тогда – Бог Троицу любит! – Игнат вновь налил, поставил бутылку. – Значит, ты хочешь, чтобы всё стало на свои места, и было, как прежде? – В голосе чувствовалась ирония.

– Конечно!

Своей рюмкой слегка приложился к её, кивнул гостье.

– Давай!

Они выпили и по третьей, закусили.

Хозяин, повернулся к рядом стоящей тумбочке, открыл верхний ящик, достал оттуда тетрадь, следом шариковую ручку.

– На-ка, напиши своё имя полностью, дату рождения, место рождения, и время, если знаешь…

Он освободил часть стола, разложил перед ней тетрадь, протянул ручку.

Она молча взяла ручку, чуть развернулась к столу, записала, что просил. Закончила и выжидательно посмотрела.

– Это мне пригодится, – пояснил Игнат, возвращая назад в тумбочку письменные принадлежности. Повернулся лицом к Любе, сложил руки на коленях. Негромко начал говорить.

– Ты же человек деловой, здравомыслящий… Надеюсь, понимаешь, что всё в жизни подвержено изменениям, сама жизнь – это постоянное изменение. Поэтому ждать, чтобы всё стало так, как было, наверное, глупо. Сегодня кто-то здоров, завтра – болен, в теле что-то изменилось; сегодня у тебя дела идут хорошо, завтра – плохо, тоже происходят перемены. Или наоборот – тут без разницы… Главное – понимать, что наша жизнь и всё, что в ней есть, – это как текущая река, она не останавливается, а бежит, течёт, меняется… Если говорить предметно, – то, вот, мы с тобой. Те изменения, что происходят с тобой сейчас, тебе не нравятся, ты не знаешь, что с ними делать. Потому ты здесь. Я, признаться, часть своей жизни трачу на то, чтобы по мере сил помочь другим с этими изменениями справиться, так сказать «успешно проплыть повороты реки», – он с легкой усмешкой на губах изобразил приподнятыми руками воображаемое русло.

Любовь Дмитриевна внимательно вслушиваясь в его речь, поняла для себя, к чему он клонит, и взялась за решение практического вопроса:

– Значит, мы сможем договориться, чтобы вы и мне помогли? – И уже собралась задать обязательный во всех договорах вопрос «Сколько это будет стоить?». Но Игнатий Павлович мягко её перебил, словно отвечая на это:

– Вопрос не в цене… – Широко улыбнулся, пошутил: – У меня для родственников скидка! – потом вернул серьёзный вид, продолжил:

– Признаться, наша встреча для меня неожиданна, и сейчас я не готов дать какой-либо ответ…Нужно подумать… Давай так: встретимся через недельку. – Тут он замолчал, прикидывая что-то в уме. – Нет, лучше через две, и я чётко отвечу – да или нет. Хорошо? Договорились?

Последний вопрос он задал уже вставая. Гостья последовала его примеру, тоже поднялась. Поняла, что аудиенция неожиданно подошла к концу. Игнат, сняв старенький пиджак с вешалки у двери, накинул на плечи, вышел её проводить. Не спеша направляясь к калитке, на ходу прощались.

– Ну что ж, будь здорова! Хорошей дороги. Привет своему водителю.

– До свиданья.

Он ещё раз кивнул, улыбнулся, сделал рукой прощальный жест уже вышедшей на улицу женщине, прикрыл дощатую дверцу и побрёл обратно в дом.

Зайдя на кухню, остановился, глянул на висевшие настенные часы, прикинул, что Любаша ещё не скоро вернётся, решил сам прибрать со стола. Также плавно передвигаясь по своим небольшим владениям, в процессе уборки раздумывал над прошедшим визитом. Озадачил он его.

Гостья была права, говоря о нём, как о человеке, «владеющим разными нетрадиционными методами». Вспоминая, он усмехнулся над такой формулировкой. За долгую жизнь в его арсенале познания мира накопилось немало. Использование знания звёздных влияний, нумерологических характеристик, восточных практик и древнерусской народной мудрости позволяло ему читать и понимать человеческие судьбы очень глубоко и весьма точно. Хотя главным для себя он всегда считал своё внутреннее импульсивное ощущение, видение.

Сейчас, размышляя, старался понять, что ему делать с его новой родственницей. Понятно, что узы родства, хоть и дальнего, не играли большой роли. Он знал не понаслышке, что работать с теми, у кого течёт в жилах родственная кровь, очень тяжело, иногда просто невозможно, – срабатывал эффект «чем ближе, тем дальше». Правда, в данной ситуации эти узы никак себя не проявили – ни с его стороны, ни, как он видел, с её. Хотя что-то он почувствовал при появлении гостьи, что-то, может, не родственное, но нечто знакомое, своё. Именно это неуловимое и пока до конца неосознанное ощущение не позволило ему поступить так, как обычно.

Такие «гости» не были редкостью в его жизни. Время от времени житейский ветерок, вызванный людской молвой об умениях деревенского старика, приносил их к нему, как море выносит после бури на берег большие сломанные суда. Когда видел, что можно починить, как-то выстроить – брался. Если же судно прогнило изнутри, – нет.

Свою посетительницу отнести к разряду «сгнивших изнутри» что-то помешало. Хотя все признаки присутствовали. Непомерно развитое чувство самости, сплошного эгоизма, властности плюс впереди идущее желание, чтобы всё было «как Я хочу!», – этими отличительными чертами обладали многие.

Игнат на минутку отвлёкся от дум о Любе, в очередной раз восхищаясь смысловой наполненностью русского языка:

Черта – от слова «чёрт», перейдёт человек некую черту, и здрасте пожалуйста! Сам и становится «чёртом!» Усмехнулся пришедшему на ум каламбуру, мысленно вернулся к рассуждениям.

Обычно, видя перед собой человека с таким набором качеств и, как следствие, с похожими проблемами, отказывался, понимая, что «починить» не получится. У него было две основных формы отказа, которые он применял в зависимости от ситуации. Первая была лёгкой, он её иногда называл «весёленькой». Чувствуя жадноватость и особую нежную привязанность к деньгам у посетителя, он, напуская на себя очень серьёзный вид, брал листок бумаги и выводил крупные цифры. Поясняя, что, мол, такие у него расценки, почти физически ощущал внутреннюю борьбу собеседника, в которой, как и предполагалось, выигрывала жадность.

Вторая форма отказа требовала от него самого некоего ущемления собственного «я», но он с лёгкостью шёл на это. Звучала она примерно так: «Вы знаете, – говорил он неуверенным голосом, – ваш вопрос такой необычный, даже сложный, что я не понимаю, как вам помочь… Моих навыков здесь, боюсь, не хватит».

Сегодня, внимательно всматриваясь в лицо своей посетительницы, слушая её рассказ и одновременно читая в холодноватых глазах непридуманную историю, уже обдумывал, какой предлог из этих двух подойдёт. Отмёл фокус с цифрами на бумаге, – деньги она, конечно, любила, но без патологии. Остановился на втором, понимая, что признание в непрофессионализме для неё будет решающим. Выбрать-то выбрал, но почему-то отмолчался.

Раздумья Игната прервала появившаяся в дверях Любаша. С румянцем на щеках, шумно дыша, зашла, сняла свои ботинки, из обувной полки достала домашние тапки.

– Фух! Озябла по дороге, решила пробежаться, чтоб согреться!

– А-а-а-а. Ну садись, отдышись. Ты есть будешь?

– Не, меня пирогами угощала тетка Мария. И тебе вот передала. – Она положила на стол пакет. – Чайку попить можно.

– Давай, – согласился Игнат.

Любаша поставила на плиту чайник, вынула гостинец, достала чашки.