Чтобы все были здоровы

Что странно – находилась она не в центре Бор-града, а на его окраине. Терем, раза в два, а то и в три превосходящий любой из виденных, не отличался особой пышностью. Зато ворота в нем были – высоченные, кованые. Тяжелые, они с трудом открылись перед нами.

Два стрельца смотрели на нашу странную компанию подозрительно.

– Это со мной, – сурово заявила бабка Настасья. – Лекари иноземные.

– Ступайте в палаты, коли так, – отозвался один без особого энтузиазма.

Что, все обеспокоены болезнью повелителя, аж с лица сбледнули?

Бабка наша бодренько так до палат идет. Мы за ней еле поспеваем. Наконец останавливаемся еще у одних высоченных дверей. Тут Настасья Изяславна поворачивается к нам и строго говорит:

– Ничему не удивляйтесь. И лишнего не болтайте. Говорить будете, когда я разрешу.

Да пожалуйста. Как скажете. Лишь бы все были здоровы.

Распахиваются двери, мы заходим. И впадаем натурально в ступор.

Ну да. Махать руками правитель – а перед нами без сомнения был он – не может по определению. Нет у него рук. И быть не может.

Посередине огромного зала на широкой кровати возлежал золотистый дракон.

Нет, он не был ни громадным, ни ужасным. Средненький такой дракон, с двухэтажный дом примерно. Вполне себе симпатичный.

И очень-очень грустный.

Правда, проводить пальпацию этому пациенту мне ну очень не хотелось. И в рот заглядывать на предмет диагностирования ангины – тоже.

Дракон услышал нас, приоткрыл глаза, приподнял морду, пасть разинул и что-то прохрипел.

– Не надрывайся, – строго велела Настасья Изяславна. – Вот, лекарей к тебе привела. Сама все расскажу, а они пусть решают, что с тобой, неслухом, делать.

Как оказалось, дракон, он же правитель Бор-града, подхватил морозное дыхание Карачуна, когда сражался с последним.

– Победил хоть? – спросила я.

Дракон горделиво приосанился – мол, а то.

– Лучше бы не выпендривался, – сказала бабка. – Карачун он и есть Карачун. Никому его не победить, а вот он любого заморозит. Ну, сожрал ты его. И что? Он все равно возродится о следующем годе, зато ты и через два ни разговаривать, ни огнем дышать не сможешь!

Тут только я сообразила, о каких фейерверках шла речь. О самых что ни на есть натуральных, изрыгаемых драконом. Ну ничего себе! Впрочем, откуда тут искусственным взяться? Порох-то поди еще не изобрели.

– Это вам не радикулит кирпичом поджаривать! – обернулась бабка к нам с Поэтом. – Хотя, кирпич я, кончено, попробую, не сомневайтесь.

Мы дружно покраснели.

Дракон замотал головой.

– Чего это он? – я с опаской отодвинулась.

– Не доверяет, – ехидно заметила Настасья Изяславна. – Сердится, кого, мол, привела.

Ах, не доверяет?! Ну, пресмыкающееся, мы тебе сейчас покажем все свои умения!

Показывать особо не пришлось. Диагностика показала гнойную ангину, готовую перейти в бронхит. Огненные железы воспалены и требуют быстрых лечебных мероприятий. Но, увы, для их врачевания нет и быть не может никаких медико-экономических стандартов.

Мы с Поэтом устроили маленький консилиум, заняв одну из келий и поминутно выпроваживая то нашу бабку, то стрельцов, то прислугу, которые якобы «ошибались дверью», а на самом деле вваливались, дабы поглазеть на странных лекарей.

– Да тут же чертова уйма препаратов потребуется, – говорил Поэт, морщась от разворачивающихся перспектив целительской практики. – Где в этой дремучей старине их взять? Травки заваривать?

– В количестве пары килограммов на прием, – уныло подхватывала я.

– Вот именно.

– Зимой.

– Вот именно.

– Другие варианты?

– Прогревание.

– Чем?

– Ну… Устроить костер, например. Большой.

– Ты уверен, что это поможет? Даже если посадить дракона в самый центр и подкидывать дровишки со всех сторон? Скорее, получим копченого ящера…

Так мы перебирали варианты, понимая, что ничего толкового не придумаем. Периодически заглядывающая бабка советовала нагреть кирпич, и мы уже сами почти раскалились до белого каления, когда вошла Дуняша, девушка из прислуги и в то же время дочь какого-то знатного вельможи.

Мы не сразу ее прогнали, видимо, просто устали или задумались. Поэтому когда она тихо спросила «А нельзя ли как-то вылечить правителя, чтобы без фейерверков», даже не поняли, о чем это она.

Дуняша объяснила. Иногда правитель, да множатся его лета, пускает фейерверки, не рассчитав богатырской силушки, и полгорода, бывало, как не бывало. Дома здесь сплошь деревянные, просмолённые, одной искры достаточно, чтобы заплот занялся, а потом на другой, соседний перекинулся. А потом отстраивать терема на пепелище – задачка еще та…

Мы, как говорится, и вовсе пригорюнились.

– Вот если бы чего-нибудь такое, – начала я, – чтобы и вылечивало, и огня боялось…

Тут смотрю – взгляд Поэта проясняется, да и сам он вроде бы выше становится.

– Есть, – говорит, – есть такое средство!

Через некоторое время жители Бор-града могли наблюдать и дивиться, как наша троица – я, Поэт и простреленная бабка – катим по улице к правительственной резиденции металлическую бочку. Ну да, пришлось сгонять обратно в наше время. А что делать? Тут эдакое снадобье, как и порох, еще не изобрели.

– Значит, так, – сказали мы правителю. – Вот этой жидкостью… нет, ты не кривись… да, пахнет неприятно, ну так лекарство и не обязано быть вкусным… Значит, будешь им смазывать горло. Изнутри. Каждый день. По три раза. Скоро сможешь разговаривать. А огонь изрыгать – про это забудь. Если не навсегда, то надолго. Иначе сгоришь на месте. Нет, другого способа вылечиться не существует. Да и этот секретный. Никому про него ни словечка, ни рыка, ни полрыка.

Оставили просматривать за драконом Дуняшу. Она слезно благодарила, обещала через бабку новости слать и сласти всякие. Мы сказали, что нам достаточно новостей. Лишь бы все были здоровы.

Следующее дежурство с Бабулиным случилось через два дня. Он пришел мрачный, небритый, на нас не смотрит. И сразу к тумбочке. Мы снова не успели рта разинуть, а он достает нашу полбутылку, допивает ее из горла, а потом швыряет на стол листок.