– Семок нет, все скормил уже сегодня. Приходите завтра, – сказал он голубям и, посчитав дело законченным, попытался продолжить маршрут. Не тут-то было.
Орава пернатых взлетела как один и всей мощью обрушилась на Глюка. Острые клювы пробивали одежду и кожу, когти царапали, крылья били.
– Вы че творите, озверели? Я же вас кормлю! – отмахивался руками парень, да безуспешно.
Он пытался бежать, но, ничего не видя среди мелькающих птиц, упал, стукнулся головой о камень и отключился.
Приходил в себя долго и тяжело, больше благодаря местной собаке, облизывающей ему лицо, а Тоха этого терпеть не мог, ему было настолько противно, что он нашел в себе силы и поднялся с земли.
– Спасибо, пес, – сказал он лохматому маленькому кобелю, брезгливо вытирая лицо рукавом. Тот махнул хвостом и убежал.
Светало, Глюк стоял посреди пустыря как пугало – весь в перьях и помете, понимание произошедшего отсутствовало напрочь, знобило и тошнило.
Долго отмывался в ванной, шипя от боли в ранах, а потом была неделя агонии, лихорадки и бреда. Родители в очередном запое не видели, как на теле сына вырастали и выпадали перья и когти, как он метался в бреду, видя то, чего видеть не мог: будто сидит он на Эйфелевой башне в Париже, на факеле статуи Свободы, ходит по Красной площади и множеству других мест, где он никогда не был. Порой он видел калейдоскоп картинок одновременно – прямой трансляцией в мозг с разных каналов, очень быстро, не так, как воспринимают люди.
Очнулся Глюк радостным солнечным утром уже не человеком.
* * *
– А что привело тебяу в Питер? – подозрительно прищурился кот.
– Ща расскажу.
Все из-за того, что зимой начался бум странностей – с ним говорили коты во дворе:
– Яга. Питер.
А домашние животные раньше помалкивали, только смотрели странно.
Тени шептали:
– Яга-а-а.
Ночами призраки мешали ходить через пустырь, приставали все с той же Ягой.
Наконец на карниз прилетел ворон, стукнул клювом в стекло и прокаркал:
– Яга! Пора!
Пришлось ехать, и голоса оставили его в покое только на въезде в Питер. Зачем им всем она далась, никто не пояснял.
– Ну я приехал и, типа, начал искать.
Санкт-Петербург, апрель 2019 года
В небольшой комнате с ободранными обоями и видавшей виды советской мебелью устало прилег после работы Тоха, заставив скрипеть старую кровать. Он закрыл глаза и выдергивал картинки из разных уголков города. Множество голубиных глаз по всей северной столице наблюдали, фильтровали людской поток и искали меня. Много странного видели птицы: люди и нелюди, добро и зло, духи и тайны, сообщества существ в противостоянии миру людей.
Тоха забывался и по привычке призывал подкроватного монстра, но тот остался в Челябинске. Существо с полуфизическими щупальцами и фиолетовыми глазами. Монстрик любил хлеб, а больше всего – ржаной с изюмом, не разговаривал, но, когда грустно было, – гладил своими «руками», навевая сон. Оказывается, они могут жить только под старой кроватью, на которой долгое время спит один и тот же человек, а под моим диваном никогда не заведутся! Тоха вздыхал и продолжил смотреть, как и месяц до этого. Он уже научился делать это по своему выбору, оставался сконцентрированным на конкретном месте. На освоение умения ушло несколько лет. Что происходило с его жизнью? Сначала его тело перестало быть единым, а превратилось в конструктор из голубей, потом шесть лет он учился жить с этим и владеть новыми способностями, а теперь непонятно зачем ищет Ягу в мегаполисе. Город большой, здесь полно старушек, попробуй найти нужную. И вот пару недель назад он увидел меня! Не седую старуху – симпатичную девушку с говорящим котом. Рыжие волосы, зеленые глаза – и кот звал меня «Ягуся». Немного наблюдений за жильем подтвердили, что объект, то есть я, найден. Позже он видел меня с представителем явно нечеловеческой расы, наблюдал, как я поднимала домой ступу в ночи…
– Ты возвращалась из поездки… Прикинул, может, пора, я ж не маньяк какой-то, следить.
Тоха покинул свое жилье и стоял в тени автобусной остановки, поджидая меня. Отслеживать путь было несложно: с вокзала в такси, без пробок почти до дома. Зачем-то вышла раньше, очень задумчива, ничего не видела вокруг. Голубиное зрение в разы восприимчивей – больше кадров в секунду, но в сумерках видит хуже, так что наблюдателей было мало, но несколько пар глаз увидели несущуюся на меня машину.
– Я убрал тебя с дороги и рассыпался на стаю, – продолжил мой спаситель. – Несколько моих частей раскатало колесами, – я ойкнула, Тоха хмыкнул, – но это не проблема, не парься.
Глюк состоит из множества запчастей – если один голубь погиб, на его месте появится другой. Как происходит это чудо, он не знает.
– А рассыпатьсяу – это больно?
– Не, ниче не чувствую. Только меня много и надо держать всех рядом.
– Святые консервы, – подытожил кот.
Уф, ну что тут скажешь: история Тохи – клубок загадок, ответов не знает и он сам.
– А я стала Бабой Ягой по контракту.
И рассказала немного о себе. Чай давно закончился, половина ночи минула незаметно. Давно я ни с кем не откровенничала, такое облегчение – поговорить о происходящем с тем, кто не кинет в тебя таблетками для лечения психических расстройств.
– Я бы тоже подписал.
– Он – аномалия, – вдруг сказал Бальтазар.
– Что?
– че? – одновременно спросили мы.
– Аномалия. Его не должно было быть, но он есть. Зачем? Не знаю, но, поверь, Лукоморье приберет его к рукам очень быстро: оно всех забирает, не только персонажей привычных сказок, но и таких – внезапных героев, – чтоб не бродили. Казимира тоже когда-то давно пристроили для работы.
– Это он про того, с тремя рогами, базарит?
– Да, про мастера по метлам, – подтвердила я.
– Я наблюдал за ним немного – опасный мужик, одиночка.
– Ему, кстати, подмастерье нужен. Как у тебяу с работой, голубь? – хитро прищурился кот.
– Да пока не очень, – почесал затылок Тоха. – Перебиваюсь халтурой.
– Давай попробуем, может, применит тебя в интересном деле, – предложила я.
Мы обменялись телефонами, и гость ушел, хотя я предлагала остаться – ночь на дворе, мы бы в избушку пошли, а он бы заночевал. Отказался, вспомнил все вежливые слова в ответ и ушел.
Ну ладно, не потеряемся теперь.
* * *
Наутро пришло сообщение от Кощея: «Твой кот нассал мне в туфли от Гуччи. Увижу это хвостатое отродье – скормлю Эве!»