Парадокс исключений, или Горячая маска Vendettы

В десять часов утра я стояла на пороге шикарного особняка Федоркиных. Из-за похорон я надела чёрный шёлковый костюм, туфли под цвет ему и шляпку с пером чёрного гуся. Дверь мне открыла домработница. Всегда весёлая, Елена была сегодня хмурой и мрачной, молчаливой и удручённой.

– Проходите, – кивнула девушка.

– Да-да, спасибо, – я прошла в дом.

Все сидели в большой гостиной с мрачными лицами и молча глядели в пол. Я чувствовала себя неловко. Когда я деликатно кашлянула, Борис встал и подошел ко мне.

– Уж извините, но Анна приболела, а Настя захотела сидеть только с вами. Настя – ребенок непростой, вы же понимаете! Мы готовы на всё ради её счастья. Очень неудобно, но вы намного приятнее других репетиторов. Они грубые, чёрствые, а вы такой душевный человек!

Я улыбнулась, посмотрела на покрасневшего Бориса. Он жестом позвал меня к Насте. Она была одета в кружевное платьице серого цвета. Она встала, подошла ко мне и сказала:

– Тётя Глаша, пойдёмте поиграем. Мы не пойдём к Оле, она спит. Мама сказала, что мы её разбудим, так что пошли в комнату играть! – воскликнула она.

Мама? Почему Настя так называет Оксану? Насколько я помню, родители девочки погибли…

– Родители Настюши погибли, когда девочка была очень маленькой, после тех событий с ней и случилась такое… Когда мы взяли её к себе жить, она стала называть меня мамой. Я не хотела травмировать психику ребёнка… Вот с тех пор девочка называет меня только так, а для меня она как родная дочь, – тихо и грустно сказала мне Оксана, отведя немного в сторону.

Мы ушли, оставив семью наедине. С детства я ненавижу похороны. Во-первых, это очень грустно и печально. Во-вторых, это очень утомительно и изнуряюще. Ну и наконец, на похоронах я совсем не умею говорить речи. Ну хоть убейте, но нет! Выйдя к микрофону, я начинаю нести всякий бред, путаться и краснеть. Поэтому я обрадовалась, когда узнала, что мы не пойдём в церковь и на кладбище. Мне гораздо приятнее быть в компании Насти и играть с ней в кукол и домики.

Мы пришли в Настину комнату. Там, как и ранее, царил безупречный порядок. Сначала мы поиграли с куклами в розовых одеждах. Потом Настя напоила меня «вкусным чаем» из её пластмассового чайника, затем мы посмотрели мультфильмы по телевизору. Было видно, что девочке не хватает внимания, поэтому она с удовольствием сейчас со мной разговаривала обо всём. О цветах, о жизни, о кошках, о радуге… Мы говорили и говорили, пока домработница Елена не позвала нас в гостиную. Видимо, семейство уже вернулось с похорон. Мы не спеша спустились вниз. Там переодевалась вся семья.

Оксана утирала слезы, Андрей (кстати, одетый сегодня прилично) шёл, опустив глаза в пол. Борис сжимал в руке фото Олечки в рамке и с чёрной полоской. На лице его читалось полное безразличие ко всему происходящему. Зинаида плакала, сжимая в руке рваный платочек. Она надела какой-то древний костюм, в котором была похожа на лесную фею. Вся прислуга тоже скорбела. Повар утирал слёзы, домработницы обнимали друг друга, садовник потухшим взглядом смотрел на хозяина. Я всё понимала, сочувствовала, но не грустила: мне казалось, Ольге сейчас гораздо лучше, чем ей было в этом мире. У неё теперь всё хорошо.

Через час начались поминки. Все уселись, кроме родственников я заметила ещё двух неизвестных мне людей. Все говорили добрые слова об Ольге, пили, грустили.

Люди уплетали кутью, куриный суп, мясные и капустные пироги, пили кисель. Я особо не ела, что-то не было аппетита. Я рассматривала сидящих. Первый мужчина был высок ростом, широк плечами и нескладен. Большие плечи, короткие руки, гигантский нос, узенькие глазки и горб сзади. Я пожалела незнакомца, он-то ведь не виноват в своей анатомии! На вид ему было лет сорок пять-пятьдесят, хотя я могу ошибаться… Гость ел мясные пироги, жадно, будто ранее вообще еды не видывал. Крошки сыпались из его рта бесконечно, они падали на его «новенький» костюм. Я откровенно пялилась на мужика, а он даже ничего и не заметил!.. Рядом с ним сидела Оксана, грустная и потерянная. Она ничего не ела, пила скудный кисель, изредка поглядывая на собравшихся за столом. Близ неё сидел брат. Он тихонько хлюпал носом и кушал пирог, делая вид, будто всё замечательно и хорошо. Но было видно, что в душе у него творился хаос. В конце стола восседал старший Федоркин. Он пил водку стаканами, ничего не замечая вокруг, будто был один в столовой. Хотя понятно, ведь умерла его жена!..

Рядом с Борисом сидел другой мужчина, примерно одинакового с ним возраста. Он был скромно одет, можно даже сказать бедно. Вещи были изношенные, но выглаженные и чистенькие. Интересно, кто он? Лицом он был свеж, вроде бы недавно побрился. Тёмные волосы были аккуратно уложены на голове. Внезапно на его пиджачке я увидела что-то блестящее. Я пригляделась! Ба! Это же брошка! Да ещё какая! Брошка в виде изогнутой золотой змеи. Красота! Она, несмотря на пасмурный день, блестела очень ярко! Наверняка это серпентолог Эдуард, бывший муж Ольги. Вроде как его тематика! Эдуард ел овощи, жадно запивая их киселём. По-моему, так не слишком удачное сочетание! Бывший муж Оли был молчалив, но на его лице читалась скорбь и грусть в одном флаконе.

Все гости чувствовали себя как-то неуютно, всё время молчали. Было как-то неловко, еды было много, но практически никто не ел.

После пары хороших слов нескладный дядька удалился. Грустный Борис также ушёл в свой кабинет, Зина, сославшись на головную боль, ушла в гостиную смотреть оперу по телевизору. Рок-певец деликатно отпросился в туалет. Всё, более он не приходил. Я сидела и смотрела на Эдуарда, пившего невкусный кисель.

Внезапно Настя заёрзала на стуле, стала бесконечно оглядываться вокруг и тыкать пальцами на присутствующих. Она шумела и кричала, усиленно топая ногами. Лицо её было расстроенным и огорченным. Видимо, она уже устала.

– Хочу домой! Домой! – начала кричать девочка.

– Мы же дома, – тихо сказала ей Оксана.

– У-у-у! – заныла Настя. – Пошли-и-и! А-а-а!

Красная от стыда Оксана схватила девочку и бегом унеслась прочь из столовой. В столовой остались только я и Эдуард. Мы молчали. Тишина повисла надо мной и давила на голову, словно тяжёлая бетонная плита. Я посмотрела на бывшего муженька Оли. Он смотрел на меня такими грустными глазами, будто в его жизни случилось самое ужасное событие, хотя, возможно, так оно и есть…

– У вас, наверное, возник вопрос: почему я не ушёл? – спросил мужчина.

Я кивнула и стала внимательно слушать сбивчивый рассказ не совсем трезвого гостя, изредка попивая чай.

– Я познакомился с Олей давно, ещё на втором курсе в университете. Нас познакомили друзья. Я учился на серпентолога, Оля – будущий психолог. Казалось, мы созданы друг для друга. Тихие, скромные, умные, из интеллигентных семей. С детства я люблю змей, ящериц, крокодилов всяких. Все на меня, как на идиота, глядели, когда я постоянно читал книги про рептилий. Так постепенно я набрался знаний, подучился и теперь профессионально занимаюсь этими животными. Зарплата отличная, люди хорошие. А мои ребятки еще лучше! Всё чудесно. Так мы с Ольгой и враждовали из-за них. Она ругалась, я защищал их, как мог, – говорил учёный.

Я чуть не уснула. По второму разу слушать одно и то же не слишком интересно. Эдуард бубнил что-то себе под нос себе. Я совсем не выспалась, оттого и почти не слушала монотонную речь Эдика. Его рассказ был в точности похож на рассказ покойной. Тихий, успокаивающий голос экс-мужа Федоркиной действовал на меня, словно гипноз. Спустя минут тридцать Эдуард дошёл до той части, где он купил Валентина.

– В тот день я долго думал, что подарить жене. Всё-таки день Святого Валентина! Ольга тогда уже разделяла моё увлечение. Надо было подарить что-то особенное, обычная змея или ящерка – неинтересно! Вот я и обратился к Олегу Робертовичу Морозову. Он просто славный и добрый человек! Всегда мне помогал, никогда не…

– А кто это? – бесцеремонно перебила я серпентолога.

– Олег Робертович? Это мой учитель, профессор биологических наук, известный человек в своих кругах. Я ему всем благодарен! Он сделал из меня отличного специалиста, помог стать уверенным. Он приобщил меня к серпентологии, помог сделать верный шаг в будущее. Я ему очень благодарен! Поэтому, когда понадобилось купить нечто особенное, я поехал прямо к нему. У него что-то наподобие лаборатории, где он содержит животных. Там просто бесчисленное количество аквариумов! Совершенство! Прекрасно! Вот я и приехал к нему. Там Олег Робертович показал мне множество всяких диковинных животных, но всё было не то! Мне нужно было что-то особенное! И он показал мне Валентина. Олег Робертович сам обучил его, занимался с ним, учил.

– И змея слушалась?! – воскликнула я.

– Конечно! А как же! Не исполняешь команды – не получаешь еду. Жестоко, но эффективно! Вот и Олег Робертович не хотел мне его отдавать, но… Денежки-то всем нужны! – Эдуард грустно взглянул на меня.

Я задумалась. М-да… Всё ради денег, жаль, что весь мир помешан на этих хрустящих бумажках.

– Олег Робертович отдал мне Валентина с самыми наилучшими пожеланиями. И Ольге он понравился, всё было хорошо. Валентин был ласков и сдержан с нею, слушался и мирно существовал, а потом вот это! Кошмар! Я сам чуть не умер, когда узнал об этом! Всё из-за меня! Ужасно! А всё я! О, что за кошмар! Валентин! Что будет с террариумом Оли?!

– Мы могли отдать его вам. Вы же любите рептилий и прочих. Так что можете забрать всех, так будет лучше!

– Вряд ли, – вкрадчиво произнёс «змеевед», – кто мне разрешит?

– Борис! – улыбнулась я.

– Навряд ли. Он меня недолюбливает. Ещё давно. Муж и бывший муж не могут друг друга полюбить. Оля нас пыталась помирить, но безуспешно. Сегодня ему не до меня, вот он и вёл себя тихо.

– Не печальтесь, всё будет хорошо! – утешила я мужчину.

– Ага, – грустно сказал он, – Олег Робертович так опечалился, когда узнал про смерть моей бывшей жены. Прям итзвёлся весь, совесть его мучила. Вот и пришёл сюда, шикарнейший венок принес, прямо райские цветы!

Я была ошарашена! Нет, точно, Ольгу кто-то убил и подстроил все под несчастный случай! И я в этом обязательно разберусь! Надо бы мне поговорить с этим Олегом Робертовичем. Странно всё как-то. Змея, дикая и агрессивная, не укусила его, пытавшегося надрессировать Валентина! А Ольгу, получившую питомца «готовым», искусала насмерть! Может быть, серпентолог прольёт свет на эту запутанную историю…

– А как он выглядит? – спросила я.

– Олег Робертович сидел здесь, – Эдуард указал пальцем на место страшненького мужика.

Я икнула. Это известный, очень умный и работящий сециалист по змеям?! Да, внешность обманчива. Встретив Олега Робертовича на улице, я бы подумала, что это какой-то несчастный и обделённый жизнью сантехник, ну или электрик. Но учёный!..

Тем временем Эдуард, не догадываясь о моих мыслях, продолжал говорить:

– Гадюка Рузеля такой редкий экземпляр! Замечательный вид. Если честно, я раньше и вовсе не знал об этом виде! Такая редкость! Вот я и подарил его Оленьке, думал, что всё нормально будет…

– А у вас не сохранился номер Олега Робертовича случайно? – спросила я.

– Зачем вам? Приобрести кого-то хотите? Лучше не надо! Мало ли что! Тьфу-тьфу-тьфу…

– Нет-нет, что вы! Я не очень-то рептилий люблю, а тут еще и такой инцидент!!! Нет, лучше уж я ещё одного кота заведу!

– Ну да, не все люди могут дружить с рептилиями. А зачем тогда вам телефончик профессора?

– Да вот, хочу поговорить, спросить кое-что. Подробнее поговорить о судьбе Валентина. Вдруг учёный возьмёт его к себе обратно. Всё-таки змей и прочих надо пристраивать, а раз уж Олег Робертович нашёл общий язык с Валентином, то наверняка захочет забрать его.