Пестеревский, 3. Школьные годы

Да, все они закончили английскую элитарную школу, она была по счету второй в городе после 13-й гимназии. Они посвятили иностранному языку целых шесть лет своей школьной жизни, за эти годы они экстерном прошли программу, рассчитанную на десять лет, чужой язык стал частью их жизни, сознания, души. Но большинство из класса всё-таки выбрали себе профессию, не связанную с языком, в дипломаты никто так и не вышел. Наталья вдруг это четко осознала, когда сидела за дружеским столом и слушала спичи выступающих.

Атмосфера на глазах становилась все более откровенной, раскрепощенной, располагающей к приоткрытию завес над тайными и забытыми на время событиями. Время приближалось к полуночи, самые здравомыслящие всё же решили отправиться по домам, но таких оказалось меньшинство. Кто смог, позвонил домой и предупредил родных, что встреча выпускников в полном разгаре и домой они не собираются.

У Натальи телефона дома не было. За пятнадцать лет семейной жизни она впервые не явилась домой ни вечером, ни ночью. Сегодня выбор она сделала в пользу одноклассников. Здесь возникла атмосфера былого содружества и братства, и так не хотелось с ней расставаться. Прощайте, двадцать лет, их как будто никогда и не было.

Когда-то, собираясь вместе, класс обожал танцевать, конечно, в первую очередь влюбленными парами, которые сбивались по взаимным симпатиям, переходя в более серьезные чувства. Но эти двадцать лет их, безусловно, кое-чему научили. Сегодня они уже понимали, что в жизни есть ещё что-то очень важное, кроме любви. Конечно, она необходима и без неё вроде бы никак, но…

Несколько пар бывших одноклассников попробовали тряхнуть стариной и осветить сегодняшнюю встречу былыми чувствами – принялись танцевать. Но можно ли войти в одну реку дважды? Увы, нет, эти пары никто не поддержал, основная масса сидела за плотно сдвинутыми столами, и просто разговаривала.

– Как долго тянулись наши десять лет в школе!

– Дураки, что торопили жизнь и подгоняли время.

– Представьте, времени прошло в два раза больше, чем наши школьные годы.

– Похоже, мой первый брак, по любви, между прочим, разваливается…

– Тоже мне, открыла Америку…

– А меня сейчас больше всего интересует карьера.

– А я хочу вспомнить давнюю историю с журналом.

Последняя фраза прозвучала в тишине, и неожиданно привлекла всеобщее внимание.

– Нашёл, что вспоминать! – воскликнул Сергей Коробейников, по прозвищу «Коробеша», обращаясь к военному, который и упомянул историю про классный журнал.

Среди бывших выпускников 10Б выделялся мужчина в военной форме, она определенно ему шла, потому что подчеркивала не только стройную фигуру, но особую мужскую выправку. Это был Володя Жуковский, по прозвищу «Жука», единственный из мальчишек класса, который отправился служить в армию, и не на два года по призыву после института, а выбрал военную карьеру своей профессией. Во время учебы он никогда не упоминал о своих «армейских» намерениях вслух, или, может, только его особо близкие люди знали о его планах, но большинство одноклассников об этом не слышало.

Володя исправно штудировал вместе со всеми английский язык, неплохо преуспевал и мог бы даже рассчитывать на какое-то будущее на этом поприще, особенно потому что мужчин там водилось гораздо меньше, чем женщин. Будем откровенны, в изучении иностранных языков в основном преуспевали женщины. Но Жука принял решение пойти по военной карьере.

– Это я их всех сдал, – выпалил Володя неожиданно. – Вас бы никого не нашли.

История с классным журналом случилась в конце седьмого, и разделила весь класс уже не в первый раз, но основательно.

За разговорами незаметно прошла пятничная ночь, дома всех ждали семьи, родители, дела, просто привычная жизнь. Но это всё они отставили в сторону и мысленно вернулись в свою школьную юность. Встреча выпускников получилась волнительной, интересной, но чуть приправленная горчинкой. Все вдруг осознали невозможность возврата в прошлое, ничего уже нельзя исправить, пересмотреть принятые решения. Однако пока ещё была призрачная надежда на будущее, оно маячило впереди и вселяло неоправданные надежды и оптимизм.

Под утро, как только начал ходить транспорт, все стали собираться домой. Наташу дома поджидала мама, стоящая на балконе. Она всю ночь не спала и периодически выходила на улицу, выглядывая появление дочери. Телефона в семье не было, тогда ещё он считался роскошью. Муж и дочь сначала поджидали Наталью, но потом пошли спать, успокаивая бабушку, что всё в порядке и загулявшая скоро придет домой. Но та так и не легла, а все ждала дочь.

Встреча класса через двадцать лет закончилась, разбередив воспоминания. Не собирались они так долго потому, что были убеждены, что незачем. Жизнь после школы у всех катилась дальше, лучше или хуже, тут уж как у кого получилось. Многие обожглись на любви, попробовали новой дружбы, впряглись в семейные отношения, «забурились» в выбранную профессию, всё, как положено. Сегодня им стало вдруг ясно, что, оказывается, они дожили примерно до середины отведённого времени, возможно, чуть меньше, но вдруг и больше? И что дальше? Неужели надо продолжать «тянуть эту лямку», как делали это их родители? А как быть с мечтами, идеалами, которые взахлеб обсуждали на уроках литературы? Когда-то каждый урок английского языка заканчивался тем, что в последние пять минут преподаватели включали магнитофон с записью известной песни Робертино Лоретти. Что-то будил этот голос в каждом из них – необыкновенный подъем настроения, веру в себя, надежды на будущее, страстное желание пуститься в пляс прямо сейчас.

Прошло двадцать лет. Неужели это всё пустое, блеф, иллюзии? Нет, пожалуй, стоит попробовать что-то ещё. Так думал почти каждый из них.

Первый класс. Чернильница. История житейская. 1957 год

Так получилось, что классу «Б» досталось по «колесу Фортуны» один классный директор и два примечательных классных руководителя. Три конкретных человека: две женщины и один мужчина, все они совершенно точно повлияли на судьбу каждого мальчишки и девчонки в этом классе. Все они невольно вошли в каждую семью класса, кто-то личной встречей, кто-то – важным решением для судьбы ребенка (возможно, неудобным и фатальным для собственных интересов), кто-то вовремя сказанным добрым словом, кто-то своей сверх требовательностью или педагогическим тактом. Каждый из них достоин отдельной хвалебной речи, панегирика, но ведь эти речи основываются на конкретных примерах, поступках, обычных действиях, которые могут быть незаметны для окружающих.

Учительницу первых начальных четырех классов звали Александра Васильевна, также как маму Наташи. Однако когда она это осознала, месяца через два после начала занятий, ей совсем не помешало бояться эту учительницу меньше. В первом классе у них училось сорок человек, и каждый понимал, что лучше не нарушать объявленные правила на уроках, потому что чревато… Механизм педагогического внушения имел весьма доходчивый вид – деревянная линейка, длиной около метра и шириной десять сантиметров. Такое вот орудие внушения и устрашения. Наташе повезло – ей ни разу не досталось по рукам этой линейкой, но те, кому щёлкнули по ним хотя бы один раз, находились от этого под сильным впечатлением. Причем делились они ощущениями не с родителями, а только друг с другом.

– Ну как, больно или терпимо?

– Щиплет.

– Родителям говорил? – Среди пострадавших в основном оказывались мальчишки.

– Вот ещё…

– Почему?

– Точно нарвусь на ещё одно наказание. – Родители всегда поддерживали учителей. – Я же не дурак…

Особенно доставалось некоторым мальчишкам. А Наташа дружила и с ребятами из другого класса, среди них числился Аникин Виктор. Жил он в районе улицы Папанина, где стояло много деревянных двухэтажных домов, его путь в школу проходил как раз мимо дома Наташи. Они частенько шли в школу вместе, Аникин захватывал её по пути. Виктор особенно не любил два урока – чистописание и арифметику. В чистописании не везло всем мальчишкам, тут ему никак не представлялась возможным помочь, а вот арифметику можно было попробовать подтянуть. Брать шефство друг над другом – достойное дело будущему октябренку!

– Наташа, сегодня после школы быстро не убегай, чтобы я тебя не искал.

– Ладно. А что случилось?

– Моя мама договорилась с твоей, сегодня будем делать уроки вместе.

– А где? У тебя или у меня?

– Мать просила, у нас, чтобы я уже оказался дома.

– Договорились, но только я обязательно должна забежать домой, переодеться, чтобы форму не трепать и маме заодно покажусь, – решила Наташа.

– Она у тебя дома что ли?

– Так она с Серёжей сидит, с братом моим, он ещё маленький.

– Ну, я тебе сочувствую… – протянул Виктор. – Я бы, если б моя мать не работала, обалдел бы. Это ж всё время надо быть под присмотром.

– А я ничего, привыкла уже.

Когда Наташа с Виктором, пообедав, расположились за столом в большой комнате, стенные часы пробили ровно три часа дня. Заканчивалась самая длинная четверть, и Виктору нужно было обязательно выполнять все домашние задания, чтобы исправлять уже накопившиеся у него двойки и тройки. Хотя на этот счет он имел своё собственное мнение, отличное от родительского.

– Не понимаю, зачем эти тройки исправлять? По мне, так это вполне нормальная оценка.

– А я серьёзно борюсь за пятерки, – покачала головой Наташа. – Хотя у меня их и не так много, если посмотреть на приклеенные красные звездочки на тетрадях.

Александра Васильевна, классный руководитель Наташи, с самого начала учебного года завела такой порядок: за каждую полученную пятёрку на корочку тетради наклеивалась ярко-алая звёздочка из лощеной бумаги. На столе учительницы стояла специальная коробочка с заранее вырезанными звёздочками. В некоторых «светлых» головушках учеников, конечно, возникал такой план – поналяпать на своих тетрадках такие звёздочки, но тут приходили обоснованные опасения, что учительница помнит каждую оценку и уж, конечно, в первую очередь пятёрки, и перехитрить её не удастся.

– Да я знаю, вы, девчонки, всегда о глупостях думаете, убиваетесь за пятёрки свои… Наши девчонки тоже помешались на этим «звёздочках-пятёрках».

– Давай, Витя, сделаем так, чтобы и у тебя на каждой тетрадке появилось хотя бы по одной красной звёздочке, – предложила Наташа.

– Нет, я думаю, что это невыполнимо.

– Ты только представь себе, – продолжала уговаривать его Наташа, – как твоя мама обрадуется!