– Ты от темы не увиливай. – Профессор резко поправил очки на переносице. – Что ты задумала на этот раз?
– Когда у вас есть деньги, вы покупаете краски и сами рисуете картину мира. Если быть честной, я когда-нибудь положу эту суку на рельсы перед приближающимся поездом. Сяду где-нибудь недалеко и буду наблюдать как приближается поезд. И буду наслаждаться каждой секундой. Каждой. Но мне интересно, о чем именно вы подумали, интеллигент в шестом поколении?
– Я так понимаю, Антон Борисович выбыл из списка кандидатов в мир чужой потусторонний? – Мужчина подавил глубокий вздох. – Дозу то хоть правильно рассчитала?
– Конечно. Обижаешь. – Девушка накинула на плечи отцовский пиджак, что висел на плечиках на вешалке. – Проспит как сурок до завтрака.
– Я что-то пропустил, тебе нужны деньги?
– Все что мне надо, я возьму сама. – Девушка натянула теплые отцовские тапочки на босые ноги. – Кстати, папа, я собираюсь предоставить несколько валютных грантов вашему институту прямо под тем горшком с розами. Туда, где раньше у тебя был тайник.
– Если что-то случится. – Мужчина внезапно схватил дочь за руку. – Они даже не позволят мне похоронить тебя. По протоколу у тебя даже имени не остается.
– Да ты прав. Я знаю. – Алекс освободила свою руку. – Но если я этого не сделаю, конечно, вы сможете похоронить меня без проблем. Более того, вы сможете это сделать очень скоро. Осточертело одно и тоже по замкнутой петле. Это нельзя, туда не ходи. Снег башка попадет… – Она легла на кушетку. – Я готова, как школьница, на первом свидании.
3.
Между тем в вместительной лаборатории, или точнее в бывшем актовом зале, упраздненным за ненадобностью, с высокими потолками, оснащенной новейшим оборудованием, собралось около двух десятков человек. Но самих ученых было всего четверо. Они стояли за празднично накрытым дорогой скатертью столом в углу, со всеми вымпелами и грамотами за спортивные достижения и немного за научные. Они стараясь не привлекать слишком много внимания к своим персонам, переговаривались шепотом и заостряли внимание коллег на ком-либо из присутствующих, без лишних телодвижений. Остальные же господа восседали на стульях, в срочном порядке принесенных из конференц зала.
Самым важным из всех собравшихся был глава города господин Золотев. Всем своим внешним видом он показывал, насколько сильно он занят необычной ситуацией. И что он снизошел до этой странной компании гениев и представителей карательных органов исключительно в интересах Родины и своего народа.
Самым неприметным человеком был эксперт по мутным делам из столицы. Крепкий коренастый мужчина без возраста и без особых примет. Даже цвет волос был каким-то неопределенным. И одежда какая-то серая, невзрачная. Скользнув по такому человеку взглядом, через секунду уже и не вспомнишь его ускользающий образ. Эксперт делал какие-то заметки в своем блокноте простым, остро отточенным карандашом. Прищурившись на господина Золотева, он с трудом подавлял свою расцветающую улыбку.
– Внимание, пожалуйста. – Глава института поднял руку. – Господа, я прошу вашего внимания. – Он слегка повысил голос. – Мы начинаем наш эксперимент в полдень. Смею напомнить, что в настоящем реальном времени эксперимент продлится около двадцати минут. Пожалуйста, будьте спокойны и не пытайтесь покинуть эту комнату. Хотя все двери в здании будут открыты настежь, пожалуйста, помните, что они не открыты для нас. За исключением, конечно, на контрольно-пропускном пункте. И эти вооруженные солдаты, которые стоят по периметру. Ну, вы знаете…
– Почему такие меры предосторожности? – Возмутился какой-то джентльмен с подтянутой фигурой и короткой военной стрижкой. – Это не повод для паники. Подумаешь, на порядок больше больных раком. Конечно, для меня это важная тема и важная новость… Но после серии выбросов на «Нефтехимическом комбинате» было бы удивительно, если бы их количество сократилось.
– И увеличение количества психически нездоровых людей с тяжелыми патологиями. – Сказал главный врач 3-й городской больницы. – И это не объясняется сезонным обострением. Это ничем не объясняется.
– Вы получили надбавки к зарплате. Возможно, вы стали работать чуть лучше. – Коренастый мужчина с блокнотом вставил веское слово. – И статуя с зеркалом не имеет к этому никакого отношения.
– Я также не очень доволен этим скромным подарком сына нашего города, умершего за границей. – Наконец, генерал ФСБ в полевой форме подал свой голос. – Но мы не можем избавиться от его подарка без веской причины. Наверху нас не поймут. Я не говорю о министерстве культуры. Я надеюсь, вы понимаете это.
– Уничтожить эту статую, если такие идеи вас посещали, будет проблематично. – Невзрачный чиновник из городского департамента по строительству и благоустройству встал со своего места, почти кланяясь присутствующим. – Этот шедевр установлен на совесть. С бетонной сваей глубиной семь метров и бетонной платформой кубов пятнадцать. Мы не можем просто вытащить такую свинью… требуется дополнительное финансирование.
Все господа сразу заговорили, предложив свои идеи по сносу шедевра. Яростно споря, каждый отстаивал свои интересы на освоение определенной суммы из городского бюджета.
– Наши конкуренты на месте? – Спросил генерал ФСБ вполголоса у своего помощника. – Они готовы? Они обеспечены всем необходимым? Точно?
– Конечно. ГРУ не спит ни днем, ни ночью. – Полковник слегка кивнул и продолжил тихо. – С другой стороны забора есть неприметный серый микроавтобус… Семен Васильевич соизволил отдыхать в нем после бессонной ночи в "Галео". Они умудрились задержать Серый пиджак. Такой, черт возьми, удачливый сукин сын. И теперь двое агентов из его резервной группы охраняют его героический храп.
– Ну, он обеспечит меры безопасности, возможно, если что. Он получает звание майора на днях, если моя память мне не изменяет. – Генерал слегка прищурил свой левый глаз. – Постоянно он со своим нездоровым энтузиазмом подписывается на самые рискованные случаи. – В голосе генерала прозвучала небольшая нотка гордости. – Он взвинчивает ситуацию как обычно, и я, как обычно, расшаркиваюсь и ловлю пардоны. – Он сделал паузу, внезапно вспомнив, что данный круг ушей не предназначен для его откровений. – Так, на чем мы остановились?
А тем временем, за бетонной стеной, профессор пытался попасть в вену на руке своей дочери, но его руки дрожали, и игла упорно колола мимо.
– Папа, позволь мне самой сделать себе инъекцию. – Она вытянула шприц из дрожащих рук профессора и сделала себе укол.
Ноги, руки девушки непроизвольно задергались в конвульсиях. Тело ее скрутило, и Алекс соскользнула с кушетки и упала на пол. Шприц отлетел в сторону, и ударившись о стену, раскололся, игла воткнулась в линолеум, а поршень прокатился сантиметров тридцать по направлению к извивающейся на полу в судорогах телу девушки.
– Когда они отправили первого испытуемого по имени Бим в космическом объекте, он также вилял хвостом и наслаждался жизнью. – Отец наклонился над дочерью. Пульс чувствовался. Зрачки реагировали на свет. – До сих пор капсула с его мертвым телом дрейфует где-то на орбите Земли. Черт возьми! Если бы между инъекциями было хотя бы 24 часа… Ты бы не чувствовала себя так паршиво… – Его руки больше не дрожали. Он также ввел Алекс немного желтой жидкости из ампулы с тремя восклицательными знаками. – Почему я вспомнил об альбатросе? Ах да. Я хочу сказать, что у каждого своя судьба. Вы уверены, что выбираете ее, но нет, она выбирает.
Алекс закатила глаза. Сухой, протяжный хрип вырвался из ее горла.
– Вот, например, наша собака Джин. – Пробормотал профессор, стиснув предплечья девушки так сильно, что на месте соприкосновения кожа девушки побелела. – Его отправили в безвременье на несколько секунд. Он же вернулся! – Профессор продолжал говорить, стараясь не дать телу дочери получить серьезные травмы от судорог. – Хотя, конечно, собака бросалась на людей, когда пришла в сознание. Но прошло несколько дней, и собака успокоилась.