Время перемен

– На улице же мороз!

– А я дубленку надела.

Повисло молчание – для мамы это было неожиданностью и она не знала, как на это реагировать. Дубленка считалась «выходной» одеждой, да и любые шаги в этом направлении Лиля согласовывала с матерью. Сейчас та почувствовала досаду и беспокойство, но здравый смысл взял верх.

– Тогда – конечно. Конечно, прогуляйся. Только особо не задерживайся. И темно, и холодно.

– Мама, не волнуйся, – сказала Лиля и неожиданно добавила: – Меня один мальчик проводит. Он в этом районе тоже занимается. И ему в нашу сторону.

– Мальчик?! – Мама все же забеспокоилась. Все сразу – дубленка, вечерняя прогулка, мальчик неизвестный, который собрался с дочерью идти по темным улицам.

– Мама, не волнуйся, он студент. И я с ним знакома… давно. Так получилось.

– Господи, Лиля, прошу быть осторожной.

– Мама, мне восемнадцать лет.

– Что ты хочешь этим сказать?!

Теперь становилось ясно, что надо беспокоиться. Похоже, дочь не просто гулять собралась, но и обдумала, что позволяет ее возраст!

– Мама, неудобно. К Алле Иосифовне пришли новые ученики. Я пойду. – Лиля повесила трубку.

На улице было темно, но от снега, огней машин, окон шло какое-то сияние. «Странно, Новый год прошел, а кажется, что чуть-чуть и елку наряжать надо будет!» – подумала про себя Лиля и заторопилась к остановке.

Там ее уже ждали.

– Замерз? – спросила она Стаса.

– Нет, я успел сгонять за конспектами. Потрепались с ребятами. Ты не очень торопилась.

– Я нигде не задерживалась. – Лиле было приятно, что ее ждали с нетерпением. Хоть и происходило это нетерпение от морозной погоды.

– Мы поедем на автобусе, в нем тепло, – решительно сказала она, – а так ты простудиться можешь.

– Ты сегодня очень красивая. И модная. – Стас окинул ее взглядом.

– Хорошо, что ты заметил. Мне казалось, что мужчины такое не видят. Так, общий вид. Не более.

– Так оно есть. Общий вид красивый. Ну и еще у тебя глаза красивые.

Тут Лиля расхохоталась:

– Точно, надо ехать в теплом автобусе. У тебя голова замерзла и ты говоришь какие-то странные комплименты.

– У меня идея лучше. Пойдем в кафе? Тут недалеко наши студенты открыли бар. Нет, скорее, кафе. Знаешь, сейчас немного таких кооперативных заведений. Вот и старшекурсники подсуетились. Мы туда ходим. Там прилично. Кофе вкусный, хачапури делают и еще много десертов.

На дворе был одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. Три года назад началась перестройка, появлялись частные предприниматели, частные магазины и частные кафе. Лиля только пару раз была в таких местах. Дома мама ворчала, что готовят там случайные люди, есть там нельзя. Отец вообще ничего не говорил – он по вечерам был немногословен. И если раньше часто на кухне рассказывал маме всякие новости с работы, то теперь отмалчивался или произносил суровое: «Куда это все приведет! С ума посходили! Что со страной будет!» Лиля все это слышала, но считала отца, как вдруг стали говорить, человеком системы. «Конечно, он привык к тому, что ничего не меняется. И вот теперь его гложет беспокойство», – думала Лиля и серьезно не относилась к переменам в доме. Семейство Мельниковых все так же ни в чем не нуждалось: они имели возможность доставать дефицитные товары и продукты, ездили отдыхать за границу, жили среди таких же людей с возможностями, Лиля радовалась новой музыке, новому ТВ, магазинам, в которых можно было купить хорошие вещи. И кафе ей тоже нравились. Это было начало пути и все с надеждой пытались освоить новое и неизвестное. И в этом старании было много радостного, светлого.

– Да, я с удовольствием пойду в кафе. И наверное, там твои приятели будут. Мне интересно было бы с ними познакомиться.

– Ну, приятели могут быть, да. Познакомлю, конечно. – Стас приобнял Лилю за плечи и они пошли в сторону метро.

Кафе было славным. Его переделали из какого-то маленького пункта металлоремонта – на стене сохранились плакаты, вывеска и прейскурант на услуги. Столики и стулья были хромированные, блестящие, короче, подходили как нельзя лучше. Стойка, за которой стоял бармен, представляла собой трубу огромного диаметра, на которой сверху была длинная столешница. Все остальное было обычным.

– Кто это придумал? – восхитилась Лиля.

– Старшенькие, – с каким-то оттенком снисхождения отвечал Стас.

– Старшенькие? – рассмеялась Мельникова. – Бабушка так называла моих двоюродных сестер. Они старше меня на два года.

– Ну да, – покрутил головой Стас, – а мы так называем группу старшекурсников, которые сумели войти в доверие к деканату и теперь не столько учатся, сколько коммерцией занимаются.

– Но у них это получается? – с интересом спросила Лиля.

– Кафе получилось, а вот всякие там джинсы-варенки – носить нельзя.

– Ну, не все сразу. И вообще – не все. Пусть будет только одно. У нас же с кафе просто беда какая-то. Вот когда я ездила в Прагу, так там на каждом углу ресторанчики, кафе, всякие милые столовки. И туда все ходят – и пенсионеры, и школьники, и взрослые. И нет никаких швейцаров.

– Вот это здорово! А что ты в Праге делала? Тоже с родителями была, – с подозрением спросил Стас.

– Нет, у нас класс ездил. И я со всеми.

– Школа у тебя какая-то непростая.

– Ерунда. В любой школе есть такие мероприятия. У нас целый поезд дружбы был – из разных городов школьники.

– Бедная Прага, – ухмыльнулся Перов, – представляю, какого шороху вы там наделали.

Лиля рассмеялась:

– А будто ты не знаешь, что там все по струночке ходят. И все коллективно.

– Это противнее всего было.

– Почему? – удивилась Лиля. – Организованность – это не самое плохое. Я не могу быть сама по себе. Меня вечно куда-то затягивает. Мне надо, чтоб мною руководили.

Впервые за вечер Стас посмотрел на нее внимательно. И обнаружил, что девушка, сидящая перед ним, очень милая. У нее серо-зеленые глаза в черных ресницах, белая кожа и брови какие-то необычные – пепельные, пушистые. Сама она не крупная, но чувствуется в ней легкость и изящество. Про себя Перов охарактеризовал одной фразой: «Класс-девчонка!»

– Тебе говорили, что ты красивая? – спросил он Лилю.

– Мне говорили, что я интересная, – не моргнув глазом отвечала она, – родители.

Перов расхохотался:

– А твои одноклассники, черт бы их побрал, они тебе говорили, что ты – супер!

– Я с ними только уроки обсуждаю, – улыбнулась Мельникова.