Собираю чемодан, улетаю в Амстердам!

Как ни странно, на Арбате было многолюдно и даже светло благодаря уютным фонарям, освещавшим улицу. Народ был разношерстный: бомжи, примостившиеся переночевать в закутке, бабули с иконками, просившие милостыню, хипповавшая молодежь, балдевшая под звуки «Аквариума», торговцы сувенирами и так называемым «русским антиквариатом».

Леночка вдруг увидела Володю, разговаривавшего в стороне с каким-то кавказцем криминального вида. Сделав вид, что не заметила, девушка потащила голландца в противоположный конец улицы выбирать ушанку.

Помимо шапки и многочисленных матрешек (особенно Диреку понравился набор в виде известных лиц от Ленина до Ельцина) голландец настоял на покупке русской шали, которая, по его словам, необыкновенно шла Лене. Девушка отнекивалась: у нее был дома подобный бабушкин цветастый платок, и она его никогда не носила. Пожалуй, она бы даже выбросила эту ветошь, если б не мама. Но здесь, на Арбате, ей ничего не оставалось, как принять подарок, чтобы не обидеть иностранца.

Дирек радостно укутал ее в купленную шаль и восторженно кинулся фотографировать русскую красавицу. Лена усердно позировала, при этом искренне сомневаясь, что что-нибудь получится. Кто ж фотографирует ночью?

А потом девушка повела уставшего, но довольного Дирека в гостиницу. Вот здесь-то и пригодилась вторая фраза, которую Лена знала по-английски:

– Гуд найт, – произнесла она на прощание.

Не дав договорить, фирмач осыпал ее якобы прощальными поцелуями, а затем увлек в свой номер. Наслаждаясь волной страсти, Леночка и не думала сопротивляться. А зря! Только теперь уже говорить об этом поздно. Знала б, где упасть – соломки бы подостлала…

Глава 3. Ханна

Ханна опоздала на репетицию хора. Впрочем, как обычно. Весь день она занималась своими делами, но если спросить, чем конкретно, то, пожалуй, ответить бы не смогла. Да, хорошо быть человеком свободной профессии, то есть работать на себя, но, с другой стороны, гораздо труднее организовать и спланировать время, потому что все оно – твое!

Ханна выросла в семье врача. И ничего, что их дом напоминал иногда проходной двор, зато папа был всегда дома. Ханне даже разрешалось заходить к нему в кабинет во время приема больных, устраиваться около доктора и слушать, как он дает советы пациентам. Слюс, где проживала ее семья, был типичным голландским городом, небольшим и чрезвычайно чистым. Здесь все жители знали друг друга и здоровались при встрече, как в большой деревне. Вся жизнь горожан была на виду, в буквальном смысле слова. Узкие и аккуратные домики из красного кирпича стояли как солдаты в шеренге, похожие один на другой. За безупречно чистыми окнами мерно протекала жизнь обитателей. Здесь не было принято закрывать шторы, и вечером прохожие могли видеть семейства, сидевшие при свечах в полном составе за ужином или у экранов телевизоров. Конечно, никто не запрещает вам закрыть шторы, но тогда мнение о вас в городе сложится подозрительное, как будто вам есть что скрывать! Соседи станут с вами менее приветливыми, а городские сплетницы навесят на вас все просшествия в городе, потому что кроме вас никто другой этого бы не сделал…

Ханна росла любознательным ребенком, с безграничной фантазией и очень ранимой душой. Она принимала близко к сердцу бесконечные жалобы больных, которые слышала в папином кабинете, и потом очень расстраивалась, считая, что ее тетушка Мия или сосед Петер уже одной ногой в могиле. Поэтому, застав однажды дочку плакавшей после очередного визита, папа запретил ей заходить в кабинет, и его мечта передать свою практику дочери так и осталась неосуществленной.

Зато крайняя чувствительность девушки нашла свое применение в искусстве: Ханна замечательно рисовала. Местные пологие пейзажи, зеленые поля, каналы и мельницы представали перед глазами как реальные. В своих мечтах девочка уносилась в безграничные дали, которые находили отражение в рисунках. Особенно Ханне нравились города: она проектировала мегаполисы будущего с фантастической архитектурой и населяла их инопланетными существами. Девочка буквально жила в этом нереальном мире, временами теряя связь с действительностью.

Собственно, никто и не удивился, когда подросшая Ханночка, вечно задумчивая и витавшая в облаках, оказалась в Амстердаме, куда приехала изучать архитектуру в местном университете.

Девушка поселилась в общежитии для студентов, где у каждого была отдельная маленькая квартира. Правильнее сказать, то была узкая комната, где каким-то чудом смогли поместиться кровать, стол, шкаф и умывальник. К комнате примыкал туалет, где стараниями голландских сантехников был встроен еще и душ.

Чтобы не скучать по дому, девушка привезла с собой любимый велосипед, на котором каждый день ездила на учебу. Сидение велосипеда, оригинально украшенное связанной самой же Ханной ковриком, девушка снимала, когда шла на занятия, и брала с собой. Это давало шанс, что вернувшись после обеда, она найдет свое транспортное средство в целости и сохранности. Университетская стоянка насчитывала тысячи велосипедов, поэтому чтобы отличать своего железного друга от других и не искать часами среди прочих подобных, Ханна раскрасила велосипедный звонок в ярко-малиновый цвет, поверх которого нарисовала прелестную розочку. Лепестки цветка выглядели настолько естественно, что девушка часто любовалась ими по дороге, иногда забывая следить за движением. Вдохновленная таким чудесным звонком Ханна раскрасила затем и раму велосипеда – тоже какой-то экзотической растительностью. Подруги восхищались ее творчеством, и Ханна по-настоящему гордилась своим педальным другом.

Годы учебы пролетели незаметно и весело. Девушка тусовалась в компании подобных ей свободных художников: столичные театральные премьеры и дефиле мод сменялись улетными (в прямом смысле этого слова, поскольку в Голландии легкие формы наркотиков разрешены) вечеринками с жаркими спорами о современном искусстве и политике.

Ханна купалась в своем уникальном окружении и черпала вдохновение. Конечно, она знакомилась и встречалась с парнями. О сексе в Голландии говорят свободно и без каких-либо нравственных ограничений. Поэтому своему парню Ханна без смущения рассказала, что ее первый сексуальный опыт был… с подругой! При этом приятельнице близкое общение очень понравилось, а вот Ханне было скучно. Из этого девушка заключила, что она – традиционной ориентации, и больше уже не экспериментировала. Ну, почти… Если только вечеринка не заканчивалась групповой оргией, где уже без разницы было, кто кого имел. Только тогда бывали исключения.

Определенное, но сравнительно непродолжительное время был у Ханны и так называемый «роковый» период: все как положено, с кожаной «косухой», цепями и браслетами с шипами. Творческой натуре требовалось выразиться! Группа «U2» заполнила все ее земное существование, а белокурые волосы (ну кого в Голландии ими удивишь?) были перекрашены в мистический черный цвет.

Пока Ханна прикалывалась и панковала по ночным дискотекам Амстердама, она встретила симпатичного парня, тоже интересовавшегося искусством: не красавца, но с гордой осанкой и чувством собственного достоинства. Говорил он не спеша, с расстановкой, держался уверенно. Именно это выделяло его из толпы юнцов, тусовавшихся в ночном городе.

Нескольких заинтересованных взглядов Ханны оказалось достаточно, чтобы незнакомец предложил выпить вместе пива. Он очень интересно рассказывал про свое путешествие в Йоханнесбург и, забавно сюсюкая, имитировал местный язык африкаанс, который произошел от голландского, завезенного когда-то очень давно колонизаторами, но претерпевшего за это время значительные изменения «стараниями» местного населения.

Незаметно вечер, начавшийся в воображении Ханны в южноафриканском сафари, закончился в спальне удивительного нового знакомого. Секс с ним был восхитительным… и Ханна влюбилась по уши!

Глава 4. Нежданная встреча

Дни летели незаметно, и вот уже наступила весна. Леночка мирно продолжала полет мотылька, когда в один из мартовских вечеров ей неожиданно позвонил Дирек. Лена и обрадовалась, и занервничала одновременно: конечно, здорово, что он позвонил, но, с другой стороны, она ничегошеньки не понимала, что он говорил. Девушка различала отдельные слова: «Владимир», «Москва» и догадывалась, что речь шла о Володьке, но ответить ничего не могла. Так ничего и не добившись, Дирек положил трубку.

Пока Лена ругала себя за то, что не учила иностранный язык в школе и что вот теперь птица удачи пролетела мимо, раздался еще телефонный звонок. На другом конце провода девушка услышала неизвестный голос, который говорил с ней по-русски. Незнакомый мужчина, явно иностранец, говорил нараспев с сильным прибалтийским акцентом. Ну, может и не прибалтийским, Лена не знала точно. Только вот гласные он долго тянул, а фразы резко обрывал в конце:

– До-о-брый ве-е-чер! Ме-еня зо-овут Се-ерж. Я сту-удент Амстерда-а-мского университ-е-ета. Я учу-у ру-усски я-язык…

Его представление заняло добрых десять минут и ужасно рассмешило Лену. Голландский юноша в это время продолжал:

– Ва-аш дру-уг Ди-ирек передае-ет ва-ам при-и-вет! О-он спра-ашивает, где-е Вла-адимир? По-очему он не-е отве-ечает?

– Не знаю, где он! Я его с тех пор не видела! – соврала Лена.

– Вла-адимир обеща-ал орга-анизова-ать встре-ечу с мэ-эром. Он полу-учил за э-это пятьдесят ты-ысяч долларов. Ди-ирек хо-очет встре-ечу или де-еньги наза-ад!

– Я ничего не знаю! – снова категорично заявила Леночка и повесила трубку.

Вот дурочка, уши развесила, думала, жених звонит. А он долги собирает! Нечего было раздавать. Сам лопухнулся: встречу с мэром Москвы он захотел… За какие-то пятьдесят тысяч… Ха-ха! Да за миллион долларов и то, наверно, мэра не увидишь… Это ж надо быть таким лохом!

Весна набирала обороты: наступил апрель. Снег уже совсем растаял, и улицы выглядели грязными. Жильцы окрестных домов собрались на субботник, чтобы привести в порядок родной двор. ЖЭК тоже не остался в стороне, прислал традиционных «горе-маляров», которые красили видавшие виды чугунные оградки клумб в ярко-зеленый цвет. Количество слоев краски, имевшейся уже на оградках, подсчету не поддавалось. Но неизменно каждую весну ЖЭК наносил очередной слой краски традиционно ядовитого цвета, не усложняя свою важную задачу подготовкой или хотя бы очисткой старой облупившейся поверхности оград.

Витая в облаках, но при этом наблюдая за покраской земных заборчиков, Леночка распрощалась с розовыми мечтами о заморском принце, но ровно через неделю столкнулась нос к носу с Диреком в своем родном дворе. Начальство ЖЭКа отправило ее пересчитать количество гаражей-ракушек, незаконно установленных во дворе. Собственно говоря, домов было четыре, и вместе они составляли замкнутое пространство, то есть двор. Была там небольшая игровая площадка для детей и несколько скамеек, где сидели пенсионеры, а по вечерам собиралась молодежь. Однако большая часть двора была загромождена «ракушками», которые начальнику ЖЭКа приказано было взять под жесткий контроль. Так вот, проходя мимо Володькиного подъезда, Лена встретила двух иностранцев, подозрительно озиравшихся по сторонам. В одном из них девушка безошибочно признала Дирека, а вторым оказался долговязый нескладный юноша, тот самый Серж.

Леночка осторожно поздоровалась. Дирек очень обрадовался, увидев ее, а Серж так просто стоял, разинув рот. Лена даже засмущалась: не такая уж она красавица, обычная русская девушка. Чего так таращиться-то?

Они искали Володю, но, как поняла Лена, не смогли его застать ни утром, ни вечером. Девушка пожала плечами и уже собралась уходить.

– Подожди-и! – крикнул Серж и, кивая в сторону Дирека, пояснил: – Он ве-едь к тебе-е прие-ехал!

– Ко мне?! – удивилась Леночка и шутливо добавила: – Уж не жениться ли?

– Жени-иться!

Вечером, сидя в ресторане, Леночка узнала, что предприимчивый Дирек был, конечно, расстроен обманувшим его Владимиром. И вообще, он еще не готов работать на российском рынке, уж слишком «незрелым» и нестабильным был этот рынок. Может, лет через десять, когда все наконец перестроится, Дирек вернется к вопросу экспорта российских бриллиантов, но пока… единственную ценность, которую он хотел увезти отсюда, это ее, Леночку!

Девушка приняла новость восторженно:

– Вот это да! Он предпочел меня бриллиантам?! Круто!

В это время Дирек раскрыл перед девушкой шикарную бархатную коробочку, в которой красовались усыпанные бриллиантами чудесные золотые часики. Лена ахнула, не в силах отвести глаз:

– Это мне?!!

Дирек надел их девушке на руку и произнес по-русски слова, которые, видимо, приготовил заранее:

– Будь моей женой!

Зачарованная блеском бриллиантов, Лена не смогла устоять:

– Да, да, ну конечно да!

Девушка счастливо бросилась вновь испеченному жениху на шею. Дирек засветился от радости и сказал, что завтра же начнет оформлять документы на визу невесты.

Леночка пришла домой и огорошила родителей новостью, что уезжает жить в Голландию. Отец неприязненно покосился на буржуйский подарок и поинтересовался:

– А чем наш парень тебе не хорош? Сколько лет твоему заморскому принцу? Уже под полтинник небось? Дура, он же тебя купил, твою красоту-молодость…