Знак белой лилии

– Разрешите вам не поверить, – вздохнул следователь. – Невозможно никогда не ссориться. Даже между безумно любящими друг друга людьми время от времени возникают какие-либо шероховатости.

– Значит, мы с Леной были исключением из правил. У нас не было ссор. Мы вообще понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда.

– Идиллия, – вырвалось у следователя.

– Что вы сказали? – переспросил Андриевский и посмотрел на следователя непонимающим взглядом.

– Так, ничего, сделал для себя пометку и нечаянно произнес вслух, – ответил Наполеонов.

Андриевский посмотрел на следователя с нескрываемым осуждением. Ему вдруг пришло в голову, что следствие начнет рыться в грязном белье его жены. Но и перерыв его, не найдет убийцу.

«Что же делать? – взметнулась в голове Андриевского паническая мысль. – Куда бежать? Кого просить о помощи? Олег! – вспомнил он о сыне, и сердце его сжалось от боли и ужаса. – Как их мальчик перенесет гибель матери? Ведь ему всего лишь двадцать лет. Вроде бы и взрослый, но какой ранимый».

Вопрос следователя выдернул его из внутреннего мира.

– Как часто ваша жена ночевала в своей квартире?

– Не очень часто, – ответил Андриевский.

Наполеонов сделал вывод, что все-таки и не так редко, как хотелось бы супругу.

– А вы, значит, зарабатываете себе на хлеб с маслом грузовыми перевозками? – спросил Наполеонов.

– Не только на хлеб с маслом, – поправил Андриевский.

– То есть вы полностью содержите семью?

– Естественно.

– Тогда я вернусь к прежнему вопросу, ответ на который я так и не получил, что же заставляло вашу жену заниматься репетиторством?

– Это трудно объяснить, – замялся Андриевский.

– А вы попробуйте, – предложил следователь.

– Лена была гордой женщиной. Ей хотелось вносить свою лепту в наш семейный бюджет. И потом, ей нравилось заниматься с детьми.

– Хорошо, будем считать, что ответ принят, – проворчал следователь. – Теперь, Эммануил Захарович, припомните, были ли у вашей жены враги?

– Враги? – сделал удивленные глаза Андриевский, потом покачал головой. – Нет, не думаю.

– Может, у вашей жены с кем-то были ссоры? Конфликты? Ей кто-то угрожал?

– Если только Маковы, – неуверенно проговорил Андриевский и тут же отмел свои собственные предположения: – Но это ерунда. Давно все разрешилось.

– То есть?

– Мать мальчика и сам мальчик жаловались на то, что Лена занижает ему оценки.

– Это правда?

– Что «правда»?

– Что ваша жена занижала ученику оценки?

– Нет конечно! – возмутился Андриевский. – Маков сам стал хуже готовиться к урокам. А Лена всегда была объективной. Но потом он поднажал, и оценки снова стали высокими. При чем здесь моя жена?

– Действительно. Больше они не жаловались?

– Нет.

– Эммануил Захарович, ваша жена вам что-то рассказывала о Емельяне Юрьевиче Крысинском?

– Нет. А кто это? – удивленно протянул Андриевский.

– Это сосед вашей жены, вернее, он проживает в том же подъезде, где квартира вашей жены. Судя по всему, он приставал к ней.

– Приставал? – с изумлением спросил Андриевский.

– А что вас, собственно, удивляет?

– Моя жена не такая женщина, к которой можно приставать! – отрезал Эммануил Захарович.

– То есть? – настал черед удивляться следователю.

– Понимаете, она очень строгая, я бы сказал даже, суровая.

– Крысинского это не остановило. Может, потому, что он алкоголик.

– Алкоголик? – еще больше удивился Андриевский. – Что нужно было этому человеку от Елены?

– Судя по всему, он хотел взаимности.

– Какой еще взаимности? – продолжал не понимать Андриевский.

– Если верить соседям, ваша жена нравилась Крысинскому и одновременно раздражала его.

– Ничего не понимаю!

– Пока Крысинский – единственный подозреваемый в убийстве вашей жены.

– Но за что он ее мог убить?

– За то же, за что Отелло убил Дездемону.

– Но там совсем другая ситуация! Не морочьте мне голову! Не мог какой-то Крысинский ревновать мою жену!

– Почему? – спросил следователь.