Убийство по любви

– Я приехала сюда из другого города и устроилась работать медсестрой в местную больницу. Квартиру я заранее сняла по объявлению у одной женщины. И мы сначала отлично поладили. Я прожила у нее шесть месяцев, но вдруг она завела себе молодого любовника. Парень стал часто приходить ко мне, и вместо того, чтобы уделять все свое внимание хозяйке квартиры, он стал делить его между нами двоими.

– Вы позволяли ему это делать?

– Нет, конечно! – возмутилась Яна. – Я всячески отбивалась от его домогательств. А однажды хозяйка застала нас во время его приставаний ко мне на кухне. Она не стала разбираться, кто прав, кто виноват, просто выставила меня на ночь глядя на улицу.

– Сочувствую.

– И куда мне идти? – спросила девушка.

– На вокзал?

– На вокзал. Я сдала свои пожитки в камеру хранения. А днем мне на работу, моя смена. На работе я ничего не сказала. На следующий день попыталась найти комнату, но мне это не удалось. Либо хозяева заламывали цену, либо предлагали жилье за городской чертой.

– А гостиница? – спросил Морис.

– Шутите? – грустно улыбнулась Яна.

«Европеец еще не въехал, что гостиница не по карману медсестре из провинциального городка», – с иронией подумала Мирослава.

– Вы могли бы обратиться за помощью к коллегам, – сказала она.

– Наверное, могла бы. Но я боялась, что информация дойдет до начальства и меня, как бездомную, вышибут с работы.

– Разве это возможно? – удивился Морис.

– А то! – ответила ему Мирослава и спросила Шатрову: – Что же вы предприняли?

– Ничего, – вздохнула девушка, – я вернулась на вокзал, забилась в угол и стала реветь. И тут кто-то дотронулся до моей руки. У меня душа ушла в пятки. Я подумала, что это полиция, и чуть не умерла от страха. Подняла глаза, готовая уже ко всему, и увидела, что это никакая не полиция, а девушка примерно моего возраста. Она спросила: «Как тебя зовут?» И я ответила: «Яна». Она улыбнулась: «А я Зося. Ты чего ревешь?» И я сама не знаю, почему все ей рассказала. Тогда она и предложила пожить у нее. Я сразу предупредила, что не смогу много платить. Но Зося отмахнулась и привезла меня к себе. Сначала я думала, что останусь у нее на время, но потом как-то так вышло, что я продолжаю жить у нее до сих пор, – Яна закрыла лицо руками и тихо заплакала.

Детективы не утешали ее, просто ждали, когда она выплачется. И Яна вскоре затихла. А потом сказала:

– Теперь-то мне придется отсюда съехать.

– Разве Омельянова гонит вас?

– Нет, Татьяна Матвеевна – добрая женщина, она разрешила мне здесь пожить.

– У нее есть дети?

– Нет, – покачала головой Яна, – у нее вообще нет никаких других родственников, кроме Зоси. – На глаза Яны снова набежали слезы.

– Вы могли бы предложить Омельяновой умеренную плату…

– Да, но теперь, когда Зоси нет, получается, что я снимаю не комнату, а целую квартиру, – погруженная в свои невеселые мысли девушка покачала головой.

– Насколько я понимаю, – спросила Мирослава, – пока вы жили с Яной, то, не оплачивая съем квартиры, все-таки вносили деньги за коммунальные услуги?

– Да, мы делили с Зосей расходы пополам. Мы и на продукты сбрасывались. Все у нас было поровну. А теперь, – Яна всхлипнула.

– Теперь вам придется полностью оплачивать коммунальные услуги. Но я бы на вашем месте не впадала в уныние и поговорила с Татьяной Матвеевной. Вы ведь даже понятия не имеете, как Омельянова смотрит на ваше проживание здесь, и не знаете, сколько она с вас запросит. Думаю, что сейчас тете Зоси вообще не до чего.

– Да, вы правы, – подтвердила девушка, – Татьяна Матвеевна очень переживает смерть Зоси. Она сразу постарела лет на десять, и глаза у нее все время на мокром месте.

– Тем более, вы могли бы поддержать пожилую женщину в ее горе. А через какое-то время можно будет поговорить с ней и о квартире.

Шатрова закивала.

– А теперь перейдем к другим вопросам, которые мы хотим вам задать.

– Я слушаю, – пролепетала девушка.

– У вас есть парень? – напрямую спросила Мирослава.

Девушка неожиданно покраснела до самых корней волос и спустя какое-то время покачала головой.

– Нет. – И спросила сама: – Почему вы об этом спрашиваете?

– Когда ведется расследование убийства, то свидетелям задают самые разные вопросы.

– Но какой же я свидетель? – удивилась Яна. – Я ведь не была на месте преступления.

– Однако вы лучше других знали убитую, так как жили с ней долгое время под одной крышей.

– Полтора года, – тихо обронила Шатрова.

– Ну вот видите, это приличный срок для того, чтобы узнать человека.

– Может быть, – согласилась Яна, – но Зося не очень-то любила откровенничать о своих личных делах.

– И все же что-то она вам говорила?

– Говорила, – согласилась Яна. – О работе в основном.

– А об интернате она когда-нибудь вспоминала?

– Да, бывало, – кивнула Шатрова.

– И как она отзывалась о времени, проведенном там? Отрицательно или положительно?

– В основном положительно. Помню, она даже как-то сказала: «Представляешь, как мне повезло с интернатом!» Я еще тогда удивилась и спросила: «Чем же?» А она ответила: «Вон посмотри и послушай, что о детских домах и интернатах по телевизору говорят! Такое впечатление, что там одни садисты работают! А у нас все учителя и директриса были добрые, внимательные». Я спросила: «А сами ребята?» Она сказала, что и ребята все были нормальные. Тогда я предположила, что их интернат такой благополучный, потому что расположен в глубинке и люди живут здесь неозлобленные.

– А что на это сказала Зося?

– Она подумала и согласилась.

– А кого-то из своих бывших однокашников она выделяла?

– Ну конечно! – воскликнула Шатрова, – Сергея Кораблева! Зося всегда говорила, что он ей как брат!