Золотая удавка

– Кажется, это Меркурий…

– Он самый, – подтвердил встретивший их Филипп Яковлевич Бельтюков.

Судя по его статной фигуре, выправке и гордой посадке головы, Мирослава решила, что Филипп Яковлевич – бывший офицер.

Хотя, наверное, бывшими офицеры не бывают…

Наполеонов предъявил документы и представил Мориса и Мирославу, назвав их детективами. И не уточнил, что детективы они частные.

Появление Мориса произвело неизгладимое впечатление на женщин, обитающих в доме миллиардера.

Миндаугас попросил разрешения осмотреть дом, ему любезно позволили, прикомандировав в сопровождающие хромого помощника садовника Осипа Белавина.

Красивый статный детектив мгновенно завоевал расположение Осипа тем, что спросил его имя-отчество и стал обращаться к нему исключительно как к Осипу Михайловичу, позволив называть себя в связи с молодостью просто Морисом.

Они комната за комнатой осматривали весь дом, не пропуская лестницы, коридоры, кладовки и прочие помещения.

Осип охотно разъяснял Морису их предназначение и незаметно для себя разговорился и об обитателях дома.

Первым делом он похвалил Захара Борисова, сообщив, что тот – человек ответственный, хорошо знающий свое дело и пользующийся доверием хозяина.

– А как Борисов относится к Бельтюкову?

– Как, как, – проговорил Осип, – со всем уважением, но без раболепства. Захар Петрович себе цену знает.

– А какие отношения у Борисова были с Евгенией Бельтюковой? – небрежно поинтересовался Морис, осматривая высокие окна гостиной.

– Как он мог к ней относиться? – удивился Осип. – Как к хозяйской дочке.

– Возможно, девушка нравилась ему?

– Шутите?! Захар Петрович – человек разумный, зачем ему неприятности на рабочем месте? Девиц и без Евгении Бельтюковой пруд пруди.

– Мало ли… – неопределенно протянул Морис, – все-таки брак с Евгенией…

– Брак?! – перебил его, захохотав, Осип. – Это только в сказках Андерсена свинопасы превращаются в принцев.

И, тотчас смутившись от вырвавшегося у него сравнения, проговорил:

– Я не это хотел сказать.

– Не волнуйтесь, Осип Петрович, я понял, что вы имели в виду, – Морис дотронулся до плеча старика, – и не в моих привычках передавать разговоры тем, о ком они ведутся.

– Спасибо, – проговорил приободрившийся Осип и добавил: – Я бы скорее поверил, что дочка Бельтюкова на Захара засматривается. Да только мираж все это.

Морис не стал выяснять, что именно имел в виду помощник садовника. Не желая спугнуть старика, вместо этого он спросил:

– Я вижу, что у вас в доме живет много народа. Хозяин так любит свою родню?

– Да вроде того, – замялся Белавин.

– Насколько я понял, у ворот нас встретил брат хозяина…

– Двоюродный, – поправил его Осип.

– Он постоянно живет в доме?

Белавин кивнул:

– Как я пришел, Филипп Яковлевич уже был здесь. – Осип подумал и добавил: – По-моему, он поселился у брата сразу после отставки. А раньше-то на службе в армии был.

– Он одинокий?

– Один как пень, – и Осип грустно вздохнул, – совсем как я, хотя у Филиппа Яковлевича есть еще брат и племянник, а у меня – только свояченица с дочерью.

– Наверное, вы из-за привязанности к дому Бельтюкова с родственниками редко видитесь, – сочувственно проговорил Миндаугас.

– Как раз наоборот, как стал служить у Бельтюковых, свояченицу почти каждый день вижу, да и дочку ее часто…

– Вот как? – удивился Миндаугас.

– Ну, конечно, – всплеснул руками Осип, – моя свояченица – Серафима Оскаровна Нерадько. Она меня сюда и пристроила. Сама-то она, почитай, уже лет двадцать шесть, ежели не больше, в доме Бельтюковых домоправительницей служит.

– Хорошо, когда родственники рядом, – заметил Морис.

– Да, неплохо это, – согласился Осип.

– А кем приходится хозяину молодой человек, что так неприветливо на нас посмотрел?

– Неприветливо? Это вам показалось, – проговорил Осип. – Это племянник Валентина Гавриловича, Мирон. Очень он переживает из-за дяди.

– А сестру ему не жаль? – удивился Морис.

– Как не жаль! – всплеснул руками Осип. – На нем, когда он спустился вниз после того, как увидел убитую, просто лица не было. А Серафима Оскаровна рассказывала, что он вечером как заперся в своей комнате, так и не выходил. Она несколько раз к двери подходила: то молока ему приносила, то поесть. А он ей так и не открыл. Из-за двери сказал: «Оставьте меня в покое».

– А она?

– Что она, повздыхала да ушла, мне вот потом пожалилась, сказала, что вроде слышала глухие рыдания, видать, плакал он. Погоревали мы с ней вместе, да и разошлись каждый к себе.

Про себя Морис подумал, что племянник от смерти двоюродной сестры выигрывает материально. Если он самый близкий родственник миллиардера, то теперь все перейдет к нему. Интересно, конечно, взглянуть на завещание Бельтюкова, много ли он оставил другим своим родственникам, тому же брату и…

– А мужчина и симпатичная женщина, что жалась к нему, – тоже близкие родственники Валентина Гавриловича?

– Не сказать, чтобы близкие, – Осип почесал подбородок, – Василий Афанасьевич – отчим Мирона, а Вера Максимовна его вторая жена.

– Странно, что Бельтюков приютил их в своем доме.

– Мне ничего про это неведомо, – пожал плечами Осип, – и мое дело – маленькое, занимайся оранжереей и помалкивай.