Когда он вернулся, Снежана самозабвенно рылась в своей сумочке.
– Что вы там ищете? – спросил он. – Может быть, платок? – И тотчас протянул ей свой белоснежный носовой платок.
– Нет, спасибо, – проговорила Снежана, вытащив из сумки кошелёк, расшитый пёстрым бисером, – я сейчас, – она собралась потянуть за замочек, – у меня есть деньги на билет, – пояснила она смущённо.
– Девушка, – позвал он.
Снежана удивлённо подняла голову.
– Вас как зовут?
– Снежана.
– Романтично. А я Виталий. И так как я, можно сказать, пригласил вас в музей, то и билеты должен был купить я.
– Должны? – удивилась она.
Он утвердительно кивнул.
– Но как же это так, – снова растерялась она, – мы же с вами не знакомы.
– Как то есть не знакомы? – на этот раз делано удивился он. – Мы же с вами только что познакомились.
Она смотрела на него озадаченно.
– Разве нет? – уточнил он, и ироничная улыбка точно змейка скользнула по его губам.
– В общем, да, – вынуждена была согласиться она.
– Вот и превосходно, – обрадовался новый знакомый и, сделав широкий жест в сторону лестницы, произнёс: – Прошу!
Она послушно проследовала в указанном направлении.
– А вы знаете, что наш музей – один из самых больших в Поволжье, не только в смысле квадратных метров, им занимаемых, но и по масштабу коллекции, представленной в его экспозиции?
– Нет, я этого не знала, – призналась Снежана.
– Ну как же! – вдохновился он. – Здесь собраны не только картины русских художников второй половины XIX века, но и полотна художников-авангардистов 10—20-х годов прошлого века, русский фарфор и интересные предметы искусства Востока.
– Это действительно интересно, – пробормотала Снежана, краснея, и спросила: – А он старый?
– Кто? – искренне удивился Виталий.
– Музей. Ну, в смысле, его давно открыли?
– А-а, – облегчённо вырвалось у молодого человека, – точкой отсчёта можно считать вклад купца К. П. Головкина и местных художников-любителей, сделанный в 1897 году.
– Значит, старый, – подвела итог Снежана. И Виталий невольно улыбнулся почти детской простоте её рассуждений.
В музее они пробыли три часа, ходили из одного зала в другой, и Виталий рассказывал девушке об истории каждого экспоната. Заметив, что она устала, он предложил ей продолжить экскурсию в другой раз. Снежана обрадованно согласилась.
Виталий пригласил девушку в кафе, где накормил обедом. А потом предложил совершить прогулку по Волге на «Омике». И она с радостью согласилась.
Солнце уже склонялось к горизонту, дома и деревья отбрасывали длинные тени, когда он довёл её до дверей общежития, где они и расстались, обменявшись номерами телефонов.
В эту ночь Снежана не спала почти до самого рассвета, перед её глазами постоянно всплывал образ Виталия, она слышала его голос и ощущала приятный, слегка терпкий аромат его одеколона или крема. Точно она не знала, но мысль о том, что она наконец-то встретила своего принца, не давала ей заснуть.
Виталий позвонил Снежане через день и пригласил в кино, она с радостью согласилась. И с этого дня они стали видеться почти постоянно, назначая друг другу свидания на вечера и не расставаясь по целым дням в выходные.
А потом Виталий познакомил Снежану со своими родителями, и они приняли её довольно хорошо, хотя внутренний голос подсказывал Снежане, что Калитовские не в восторге от того, что сын встречается с бедненькой девушкой из многодетной семьи, которая учится не в хорошем вузе, а в училище на кондитера. Но вслух ни отец, ни мать Виталия недовольства своего не высказывали, а Виталий, поглощённый своими любовными ощущениями, не почувствовал родительского холодка в отношении своей будущей невесты.
Со временем и Снежана про себя решила, – пусть себе думают о ней что хотят, лишь бы не мешали им с Виталием сыграть свадьбу и жить вместе. Вот только где жить? С родителями Виталия Снежана жить не хотела, а снимать квартиру для них было на сегодняшний день делом накладным. И они решили немного подождать. На работе дела у Виталия шли хорошо, его вот-вот должны были назначить замом начальника отдела и, соответственно, прибавить зарплату. Тогда молодая пара и решила сыграть свадьбу, а пока они весело и с пользой проводили время. Виталий всячески старался повысить культурный уровень своей девушки. И она охотно ходила с ним в музеи, театры, кино и в другие интересные места. Даже лекции соглашалась слушать. Но вот умные книги, которые он ей приносил, читать ленилась. Виталий старался не подавать вида, что его это огорчает, но Снежана чувствовала его недовольство и, игриво ластясь к нему, шептала:
– Виталик, ну зачем тебе жена, которая будет умнее мужа.
– Я люблю умных женщин, – серьёзно отвечал он, не попадаясь на её уловки. Иногда он сам принимался читать принесённые для неё книги вслух. И Снежане ничего не оставалось делать, как слушать и нередко скучать. Дождавшись окончания чтения, она, не скрывая облегчения, тотчас хватала его за руку и звала куда-нибудь отправиться. В кафе они бывали редко, за исключением кафе-мороженого. Но Снежана и не настаивала, понимая, что мешочек с золотом не оттягивает пояс её возлюбленного. Но всё-таки не зря испанцы и португальцы называли свои деньги – эскудо, что в переводе на русский звучит как «щит», «герб» или «гербовый щит». Что бы там ни говорили сторонники версии, что счастье, мол, не в деньгах, но именно деньги создают ощущение защиты и уверенности в завтрашнем дне. Если у тебя есть деньги, то возможно всё! Или почти всё. А без денег множество желаний остаются нереализованными. Ведь в большинстве своём люди далеко не Эйнштейны, чтобы позволить себе ходить с юности и до старости в одном и том же плаще. Об этом ей, кстати, рассказал Виталик, вероятно, надеясь на то, что Снежана проникнется идеей того, что важны не материальные ценности, а духовные. «Хотя, может быть, это всего лишь миф, – думала девушка, – и на самом деле у Эйнштейна было несколько плащей!» Жених ей также рассказал, что Эйнштейн не носил носков. К этому сообщению девушка отнеслась с ещё большим недоверием, вот их семья всегда жила бедно, но носки были у всех, хоть и не всегда новые.
Поэтому она спросила, не скрывая улыбки, почему же это он не носил носков? Чтобы не стирать их и не зашивать дырки?
– Очень может быть, – ответил Виталий, – но сам учёный говорил так, что вокруг него одни босяки, голытьба и в материальном, и в умственном плане, так что ему хватает его привычки плохо одеваться.
– Значит, он считал себя умнее других? – не подумав, спросила Снежана.
– Но ведь это так и было, – улыбнулся ей в ответ обворожительно Виталий.
Снежана решила, что жених смеётся над ней, и надулась. Правда, помирились они почти сразу. Девушка решила, что Виталий прав, а на правду обижаться глупо.
И как раз в это время на горизонте нарисовался Твердохлёбов. Вернее, он приехал в гости к своему другу как раз в то время, когда там находилась Снежана.
Поначалу девушка не обратила на него внимания – подумаешь, старый друг отца Виталия. Но потом она невольно заметила, какими глазами смотрит на неё Никифор Лаврентьевич. Впрочем, взгляды влюблённого отставника при всём желании было невозможно не заметить. Твердохлёбов не сводил с девушки глаз, и в них читалось такое ничем не прикрытое восхищение и желание, что поначалу её точно кипятком ошпарили. «Вот нахал!» – подумала она. А потом сама, как будто бы против собственной воли, стала приглядываться к нему. И отметила про себя, что Никифор Лаврентьевич вовсе не выглядел пожилым человеком, и уж точно ни у кого не повернётся язык назвать его стариком. Твердохлёбов сохранил статную поджарую фигуру, плечи расправлены, спина прямая, живот подтянут. Морщины заметны только на лбу, и лучики возле глаз, сами глаза зоркие и блестящие, густые волосы только на висках тронуты сединой. А уж если говорить о его джипе «БМВ» последней модели, то и никаких слов, способных описать восхищение Снежаны, отыскать ни в одном языке мира было невозможно. Хотя сама она знала только русский, ну ещё два-три словечка, часто бывших на слуху, по-английски, по-немецки и по-французски. Но разве это имеет значение? Хотя вот Виталик постоянно зудел ей, что каждый уважающий себя современный человек должен знать хотя бы два иностранных языка и уж только в крайнем случае один английский. Снежана отшучивалась от его наставлений и говорила о том, что она не знает иностранных языков, но зато умеет готовить вкусные – язык откусишь и красивые – глаз не оторвёшь торты, пирожные, кексы и ещё много чего другого.
Но Виталик утверждал, что сладкое и мучное есть вредно, и если она будет увлекаться своими кулинарными шедеврами, то годам к тридцати превратится в квашню. Слышать это Снежане было неприятно, к тому же фигурка у неё была – загляденье!
Вот Никифор Лаврентьевич, едва они остались наедине, сразу дал ей понять, что ум для женщины не главное. Хотя Снежана и с этим была не согласна, но зато поняла, что если бы её избранником стал Твердохлёбов, то он не стал бы её грузить заумными вещами, которые абсолютно не нужны женщине в повседневной жизни. Вот, например, зачем будущему кондитеру знать, что первым программистом признана леди Ада Лавлейс, дочь поэта Байрона. Снежана и самого Байрона никогда не читала. Или вот что воскресенье стало выходным днём по воле императора Константина Великого 7 марта 321 года. О существовании Римской империи Снежана краем уха слышала, но о существовании самого Константина и не догадывалась. Нет, конечно, императору слава! Так как даже подумать страшно, что когда-то люди работали без выходных. «Наверное, тогда и появилась поговорка, что от работы кони дохнут», – подумала Снежана вскользь.
Кстати, в жизни самого императора, как оказалось, тоже было не всё гладко. Отцом его был, конечно, самый настоящий император Констанций I Хлор. Зато матерью – дочь трактирщика. И получается, что Константин Великий был незаконнорожденным. Однако повезло парню родиться в то время, когда для окружающих не имело значения, законный он сын императора или рождённый на стороне. И хотя папаше потом пришлось жениться на падчерице императора Августа Максимилиана Геркулия Феодоре и в этом браке появилось множество детишек, императором всё же стал сын трактирщицы. Вот только зачем всё это Снежане? Хорошо ещё, что у неё память хорошая, а то Виталик любит потом ненароком поспрашивать, что из рассказанного им отложилось в голове любимой девушки.
Так что в общении с Твердохлёбовым Снежана находила отдохновение. А позднее, едва поняв, что он потерял от неё голову, решила не терять шанса на благополучную безбедную жизнь.
Когда она сообщила Виталику, что Твердохлёбов сделал ей предложение, он рассмеялся. А когда она сказала, что согласилась стать его женой, Виталик превратился, как жена Лота, в слюдяной столб. И отмер далеко не сразу, а потом спросил, запинаясь: – Ты что, с ума сошла?
– Нет, – покачала она головой, – просто я устала.
– От чего? – искренне изумился он.
– От нищеты.
– Разве ты нищая? – удивился Виталий.