Неловкая поступь смерти

– Садитесь, – предложил он им.

– Вы Гордей Дацук? – спросил Дмитрий.

– Допустим.

– Я не понимаю, зачем нас сюда привезли, разве не проще было договориться на месте?

– Оно, может, конечно, и проще… Но…

– Что «но»?

– Мы проверили. Мать Аркаши и впрямь скончалась. Вас мы отпустим, как только Аркаша отпишет своё наследство в нашу пользу.

– Вы идиот? – спросил Дмитрий. – В права наследства надо ещё вступить.

Любава вся напряглась.

– У нас всё продумано, – заявил Дацук.

– Ну-ну, – усмехнулся Славин.

И тут за окном что-то произошло. Гордей обернулся, но портьеры мешали разглядеть произошедшее. Он поднялся. И в это время Славин схватил стул и запустил в люстру.

– Ложись, – крикнул он Любаве. На них посыпался град осколков.

Дацук стал стрелять под стол. Но Дмитрий успел засунуть Любаву в шкаф, а сам вжался в проём, потом переместился к окну и юркнул за одну из портьер. Когда Гордей тоже кинулся к окну, Славин нанёс ему несколько ударов.

Бандит попытался выстрелить, оперативник перехватил его руку и изо всей силы стал сгибать её, борьба шла с переменным успехом, за несколько мгновений из оружия бандита вылетело несколько пуль. И тут кто-то треснул Дацука гранёным графином по голове, истекая кровью, Дацук рухнул к ногам оперативника.

– Я, кажется, его убила, – всхлипнула Любава.

«Нашла о ком жалеть», – хотел сказать Дмитрий, но не успел. Вылетела взломанная дверь. Славин схватил с пола оружие. Но это были свои.

Дмитрий облегчённо вздохнул и опустился на первый попавшийся стул. Любава наклонилась над ним и стала вытирать кровь.

– Это не моя, – сказал он.

– А, – и тут Любава вспомнила, – мой плащ остался в «Кармелите».

Дмитрий захохотал во всё горло.

– Ничего смешного, – обиделась девушка, – я его купила совсем недавно. – Но мгновение спустя она тоже рассмеялась.

– Эту весёлую пару в управление, – кивнул на них один из спасителей, – а то Василиса Никитична беспокоится, да поаккуратнее.

Уже в машине Любава спросила:

– Как же они нас нашли?

– Я же сказал тебе, что всё под контролем, – он осторожно пригладил растрепавшиеся волосы девушки. – И ещё для надёжности я прицепил жучок и себе, и тебе.

– А мне когда? – удивилась она.

– Во время танца.

– А я-то думала, что ты гладишь меня, потому что я тебе нравлюсь, – разочарованно протянула она, тщательно пряча улыбку.

– Нравишься, очень, – и он снова погладил её волосы, которые уже не нуждались в приглаживании.

Глава 7

Гордей Дацук с перевязанной головой сидел в кабинете следователя. У него давно не было такого отвратительного настроения. Мало того, что он влип по глупости и жадности, как курёнок в щи. Но так как люди редко винят в своих неудачах себя, Дацук был уверен, что во всём виноват Толик Горелый. Это он его так нелепо подставил. К тому же у Гордея невыносимо болела голова. Обезболивающие, которые ему вколол врач, не слишком-то помогали.

Действовал ему на нервы и следователь, сидящий напротив него. Молодой, небольшого роста, но упёртый.

«Ишь, – думал Дацук, – так и сверлит своими лисьими глазами. И ещё, того и смотри, проткнёт своим хоть и не длинным, но острым носом». Гордей невольно почувствовал себя мухой, проткнутой булавкой. Ощущение было настолько реальным, что у него даже мурашки по телу побежали и он, не выдержав, спросил:

– Чего вы на меня уставились, гражданин следователь, на мне картинок нет.

– Вы сам, господин Дацук, как самая страшная картинка, – ответил следователь, недобро усмехнувшись.

– Ничего я не страшный, – обиделся Гордей.

– Красавец, пробы ставить негде, – ответил Наполеонов. – Вы лучше мне скажите, когда и от кого вы узнали, что скончалась приёмная мать Аркадия Селиванова?

– Когда да от кого, – Дацук ухмыльнулся, – так от Толика Горелого и узнал вчера. А ему этот фраер сказал, которого мы любезно вместе с его девицей пригласили в гости. А она, вы только посмотрите, товарищ следователь, – Дацук указал на свою перебинтованную голову, – по башке мне графином. И где только этому учат барышень?