Но лучше сразу предстать пред взором полковника, чем откладывать и теряться в догадках.
Шура постучал в дверь и услышал ласковое:
– Кого там в такую рань принесло? – и без паузы: – Заходите, раз уж всё равно пришли!
Шура толкнул дверь и вошёл.
– Здравствуйте, Фёдор Поликарпович! – бросился он сразу с места в карьер. – Элла сказала, что вы меня искали.
– Искал, скажешь тоже, – хмыкнул полковник, – мы, чай, не в прятки играем здесь.
– Ну, я в том смысле, – начал Наполеонов.
– Ладно, Саша, не обращай внимания на моё стариковское ворчание, – махнул рукой полковник.
– Какой же вы старик…
– И этого не надо. Обойдёмся без комплиментов.
– Как скажете.
– Ты, Саша, присаживайся.
Солодовников был единственным человеком, который никогда не называл Наполеонова Шурой. Только Саша, Александр и в особых случаях – Александр Романович.
– Я тебя чего искал? – проговорил полковник.
«Чего?» – хотел спросить Наполеонов, но благоразумно промолчал.
– У нас происшествие, убийство.
«Эка невидаль», – подумал Наполеонов.
– И не просто убийство, – проговорил меж тем Солодовников, – а зверское, можно сказать. Ребята, – полковник имел в виду группу, – уже там. Так что ты тоже поезжай! Адрес я тебе сейчас скажу…
Наполеонову захотелось сказать: «Что, без меня и послать некого?» – но он благоразумно промолчал, запомнил адрес и потопал к двери. Уже в дверях обернулся и спросил:
– Разрешите идти?
– Иди уже, – махнул рукой Солодовников.
– Хоть бы слово какое напутственное сказал, – пробурчал себе под нос Наполеонов, оказавшись за дверью, и сам себя передразнил: – Может, тебя ещё перекрестить начальство должно было? – «А может, он и того этого, – промелькнуло в мыслях у Шуры, – я же не оглянулся».
Глава 2
Прибыв на место, Наполеонов вытащил удостоверение и собрался сунуть его под нос полицейскому в оцеплении, но его узнали.
– Здрасьте, Александр Романович! Проходите. Вас уже заждались.
– И вам не хворать, – буркнул в ответ следователь и поспешил зайти в подъезд.
– Чего это он? – спросил один полицейский другого.
– Здоровья нам пожелал, – хмыкнул тот в ответ.
– А… я думал, что он не в духе.
– Не без этого, – отозвался первый.
– И то верно, чему тут радоваться. Собачья работа.
– Так шёл бы в офис штаны просиживать. Теперь вон, куда ни кинь, везде одни менеджеры и бизнесмены.
– Ага, Виталь, – засмеялся его напарник, – умеешь ты рассмешить человека.
– Чего смешного-то я сказал? – не понял первый.
– Просто я представил себя менеджером, а тебя бизнесменом. И ржу – не могу.
Первый тоже невольно улыбнулся.
Войдя в квартиру, Наполеонов поздоровался со всеми сразу. Ему ответили, правда, не хором, а вразнобой.
– Опаздываешь, Александр Романович, – пробасил эксперт Незовибатько.
– Начальство не опаздывает, а задерживается, Афанасий Гаврилович, – попытался отшутиться Наполеонов.
Полицейский фотограф Валерьян Легкоступов, не переставая щёлкать фотоаппаратом, фыркнул, за что был награждён негодующим взглядом следователя. Но с Легкоступова всё как с гуся вода.
– Знамо дело, – пропыхтел криминалист.
– А вот ей, бедняжке, и спешить теперь незачем, – кивнув на раскинувшуюся на полу фигуру, проговорил медэксперт Шахназаров.
– Какова причина смерти, Руслан Каримович? – спросил следователь.
– Предварительно скончалась она от полученных ран, не совместимых с жизнью. Подробности – сам знаешь когда, – отозвался Шахназаров.
– Она, сердешная, кровью истекла, – с тихой горечью произнёс Незовибатько, – молодая, красивая. – Он вздохнул.
– Насчёт молодости не уверен, – не выдержал кто-то из полицейских, – но то, что она не была бедной, видно и по ней, и по квартире.
– Завидуй молча, – посоветовал Легкоступов.
– Чему завидовать-то, – невольно вырвалось у полицейского.
– Это точно, – согласился Валерьян и встал на колени, выискивая наиболее удачный ракурс так близко от убитой, что Наполеонов не выдержал:
– Ты сейчас в кровь вляпаешься!