Смерть под золотым дождем

– Я понимаю, что ты обижена, растеряна, но, пожалуйста, давай хотя бы встретимся и поговорим. Ведь это ни к чему тебя не обязывает.

– И тебя тоже, – отозвалась она с укоризной в голосе, но Гордей почувствовал, что она на распутье.

И чтобы подтолкнуть её к нужному решению, быстро проговорил:

– Мариночка, ты не права.

– В чём?

– Давай встретимся завтра в «Нептуне», и я всё объясню тебе.

– Завтра? – растерянно проговорила она.

– Да! Зачем же нам откладывать?!

– Хорошо, – согласилась бывшая жена, всё ещё не будучи уверенной в правильности принятого решения, – но только не в «Нептуне».

– Почему?

– Там многим знакомы наши лица.

– А где? – решил он не спорить.

И она выбрала скромную, хотя и уютную кофейню «Старая мельница».

– Хорошо. Я завтра буду ждать тебя в семь часов вечера на стоянке. Хорошо?

– Да, Гордей, хорошо. Я подъеду.

– Тогда до завтра, Мариночка.

– До завтра, Гордей.

Вернувшись домой, он прошёл мимо гостиной и услышал, как, сидя на диване, Анита с кем-то разговаривала по телефону и громко смеялась. Трифонов не прислушивался к словам жены, но, судя по кокетливому тону и смешкам, Анита разговаривала с мужчиной. «Может, Марина оказалась не так уж и не права, когда заподозрила, что я ношу ветвистые рога. Может, люди уже смеются за моей спиной». Но думать об Аните в этот вечер ему не хотелось, и Гордей решил, что разберётся с ней позднее. Рано или поздно ему потребуется от неё развод. Поэтому совсем неплохо нанять частного детектива, чтобы он проследил за ней и представил отчёт о её похождениях. Гордей удивлялся самому себе – надо же было быть таким слепцом, чтобы поменять Марину на эту рыжую девку.

В эту ночь Трифонов почти не спал. Сквозь открытое окно в его спальню вливались ночная прохлада и запахи влажной травы и поздних летних цветов. Он всё время забывал их названия, но пахли они изумительно. Гордей ворочался с боку на бок и вспоминал всю свою жизнь, начиная с раннего детства. Сначала прожитые годы разворачивались перед ним, как кадры киноленты, первые годы прожитые с Мариной, он помнил довольно ярко, рождение детей… А потом воспоминания стали серыми и унылыми…Что же случилось на том этапе с ним или с ними со всеми? Ведь он старался, вкалывал, как проклятый. И Марина была рядом. Потом появились деньги, и они отдалились друг от друга. Или он отдалился от своей семьи? Вот и дети – ни дочь, ни сын – не хотят даже разговаривать с ним. Пытался ли он вернуть их? Да пытался. Как? Запугивал, что лишит наследства. А потом и впрямь всё переписал на молодую жену. Гордей решил, что пришло время всё снова поменять в его жизни. Уснул он перед самым рассветом. А в семь уже пришлось встать, позавтракать и идти на работу. Благодаря множеству дел день пролетел как одно мгновение. И тут словно кто-то невидимый прошептал ему на ухо – Марина. Сердце сладко замерло. На часах было шесть вечера. Трифонов решил выехать заранее и подождать бывшую жену на стоянке перед кофейней.

Когда он подъехал к «Старой мельнице», часы на Старой башне, что напротив, показывали без двадцати семь. Да, приехал он рано. Ничего, подождёт. Только тут он вспомнил, что, как всегда, не купил Марине цветов. Гордей дал себе зарок, что этого больше не повторится. Теперь он всегда будет дарить ей цветы. Вырулив со стоянки, он завернул за угол и, проехав несколько метров, остановился перед первым же цветочным магазинчиком. Хотел купить розы, но потом передумал и купил большой букет георгинов, которые источали не очень сильный, но приятный аромат. И что интересно: цветы разного цвета пахли по-разному. Гордей впервые в жизни обратил на это внимание и удивился. Надо же, подумал он про себя. Когда он второй раз оказался на стоянке перед кофейней, то увидел «Хонду» своей жены.

Марина тоже приехала на свидание чуть раньше, но не торопилась покидать салон автомобиля. Сколько он помнил Марину, она никогда никуда не опаздывала. Некоторые люди, желая сделать ей комплимент, говорили, «точность – вежливость королей», но Марина всегда отшучивалась: «Какая из меня королева». И это было правдой, Марина не стала королевой, даже когда они разбогатели, она осталась профессорской дочкой, такой же интеллигенткой до мозга костей, как и её папа, профессор, который не переставал лечить больных и тогда, когда самому ему было уже за восемьдесят и он сам нуждался в постоянном поддерживающем лечении. Марина и внешне, и внутренне была похожа на отца, её так и называли – папина дочка.

Мать Марины по складу характера мало отличалась от мужа. Она тоже любила свою работу и всегда с упоением рассказывала о ней, хотя была всего-навсего заведующей районной библиотекой.

«Святое семейство», – шутил над родителями жены по молодости лет зять. Тестя и тёщи уже нет в живых, что никогда не мешало Марине гордо нести по жизни традиции родительской семьи. Она и детей воспитывала в том же духе, и отчасти, был вынужден признать Гордей, ей это удалось.

Трифонов, прихватив георгины, вышел из машины, подошёл к «Хонде» и постучал по стеклу. Дверь открылась, и на Гордея пахнуло тонким полузабытым ароматом Марининых духов. Он подал ей руку, а потом протянул цветы:

– Это тебе!

– Мне? – Она искренне удивилась, а потом смутилась и, раскрасневшись как девочка, взяла цветы, уткнулась в них носом, закрыла глаза, открыла их и сказала тихо: – Спасибо тебе большое, Гордей.

В её глазах он прочитал то, что она не высказала вслух, а именно – «я не ожидала». Ещё бы ей ожидать, если даже на праздники он вместо цветов и подарков совал ей деньги и бросал небрежно на ходу: купи то, что тебе нужно.

Она всегда брала деньги таким неловким движением, отводя глаза в сторону, словно не была его законной женой и не могла распоряжаться деньгами наравне с ним. Сначала эта её манера вызывала у него усмешку, а потом начала раздражать – ну как же, она потомственная интеллигентка, а он простой парень, можно сказать, от сохи. А ещё его всё чаще посещала смутная догадка, что Марина вовсе и не радуется большим деньгам, которые стал зарабатывать муж. И, чтобы погасить нарастающее раздражение, он стал внушать себе, что вся щепетильность жены наигранна.

Может быть, именно поэтому его так обрадовала нескрываемая алчность в глазах Аниты, когда он сначала одаривал её дорогими подарками, а потом и денег стал давать столько, сколько она сначала просила, а потом стала требовать. «Ненасытная», – думал он на первых порах с довольной усмешкой. Теперь же, глядя на жадный блеск в глазах второй жены, он вспоминал шаха из «Золотой антилопы». «Не к добру это, – думал Трифонов, – ох, не к добру».

И вот теперь он стоит напротив своей бывшей жены Марины и радуется удивлению и почти детской радости в её глазах.

– Ну, пойдём, – сказал Гордей, предлагая Марине руку, и она с готовностью ухватилась за неё. Они прошли внутрь кофейни. Гордей не мешал Марине выбирать столик, и она выбрала тот, что находился в одном из самых укромных мест в зале. Подошёл официант, зажёг свечу на их столике, положил меню перед Мариной.

– У вас не найдётся вазы для цветов? – спросил Гордей.

– Один момент, – ответил официант, исчез в полумраке зала и почти тотчас снова материализовался уже с вазой в руках.

Марина поставила в неё георгины и аккуратно поправила стебли, потом вернулась к меню и сделала заказ, заказав пирожное, кусочек лимонного пирога и чашку крепкого кофе без сахара. Трифонов любил сладкий кофе, поэтому заказал с сахаром и со сливками. Плюс к этому он попросил принести ему что-нибудь посытнее. Официант предложил пирожки с ливером и пирог с капустой с яйцами. Трифонов кивнул и добавил:

– Принесите-ка ещё ватрушку с творогом.

– Ты голодный, – проговорила Марина и добавила виновато: – Наверное, я зря выбрала кофейню. Может, пойдём в кафе, где можно заказать и первое, и второе?

– Ничего подобного, – возразил он горячо, – ты, как всегда, выбрала отличное место. Просто я сегодня что-то проголодался.

– То-то я вижу, что у тебя волчий аппетит, – тихо рассмеялась она.

– Да нет, это у меня нервный голод.

– Ты и нервы – вещи, по-моему, несовместимые, – улыбнулась Марина.

– Просто я сильно волновался перед встречей с тобой. – Он протянул руку и несмело, как на самом первом свидании в студенческие годы, коснулся руки Марины.

– Не надо, Гордя, – как в юности попросила она.

– Разве я делаю что-то неприличное? – тихо спросил он.

– Нет, просто я пока не готова.

Её ресницы трепетали и золотились в неровных отсветах, отбрасываемых пламенем свечи.

Гордей мысленно ухватился за это «пока» и, решив дать ей время, убрал руку. Они просидели в кофейне часа два, а потом Гордей предложил пройтись по набережной. На улице всё ещё было светло. С Волги веял свежий, но совсем не холодный ветерок.

– Август в этом году тёплый. Я бы даже сказал, жаркий, – засмеялся Гордей.

– Так ведь ещё лето, – пожала плечами Марина.

Оставив машины на стоянке, они спустились на набережную, дошли пешком до речного порта, на обратном пути заглянули в часовню, поднялись на пешеходную улицу и долго гуляли по ней. Уже смеркалось, и струи бьющих здесь фонтанов стали казаться бархатными. Марина опустила руку в чашу одного из них и о чём-то задумалась.

– Ты чего, Марина? – спросил Гордей и нежно приобнял бывшую жену.