Когда мы вывалились к автобусу, большая худая собака подошла поздороваться, и мы несколько раз сбегали в столовую за угощением. Собака угощение приняла, а повариха сказала, что собака болела долго, а сейчас только поправляется, оттого и худая.
И день продолжался!.. Мы бродили возле храма, где венчался когда-то тот самый гениальный человек, что написал про девушку, которая «пела в церковном хоре», смотрели с обрыва на замерзшую речку, и зуб не попадал у нас на зуб от восторга и холода.
Мы возвращались в Москву ночью, притихшие и уставшие от радостных сегодняшних переживаний, когда вдруг один из наших мужей, попросив у экскурсовода микрофон, сказал на весь автобус:
– Сегодня был один из самых лучших дней в нашей жизни. Не знаю, как это так получилось. Но зато я точно знаю, что мы будем вспоминать его всю жизнь. Он заканчивается, конечно, но все-таки он у нас был!
И все зааплодировали.
На Садовой-Кудринской, запруженной машинами и людьми, мы сговорились, что через две недели опять поедем на экскурсию. Только детей с собой возьмем. Чтобы им тоже потом было что вспомнить.
Евгения Михайлова
Подарок
Паша Прохоров был «никакой», как с детства внушала ему мама.
– Ты не умный и не глупый. Но ты вечно будешь троечником, потому что на четверку нет способностей. Ты даже мне сразу не можешь ответить на простой вопрос: слишком долго думаешь. Не знаю, может, ты головкой ударился, когда еще у меня в животе лежал. Сейчас вспоминаю: ты при рождении даже заплакать сразу, как другие, не сообразил. Только минут через двадцать заревел. Я даже орала этим врачам-сестрам: «Посмотрите, может, он неживой, курицы вы мокрые!»
Мама у Паши была как раз быстрой на язык и умела находить неожиданные решения. Единственного сына она любила. По-своему, как говорится. И однажды дала ему совет – напутствие на всю жизнь:
– Что у тебя выходит, Пашенька, так это хитрость. Даже со мной получается. На нее и ставь. Это верная карта. Хитрость и приводит людей к удачам и, главное, к богатству, которое и есть главный успех.
Паша матери верил. А кому еще? Кому он вообще нужен, кроме нее? Если это называется хитростью – способность такое сообразить, – значит, в ней и есть его главная сила. Отец работал машинистом в метро. Приходил вечером домой, синий от усталости. Молча пил водку, поправлял здоровье. У него была одна забота: выспаться перед работой. А беседовать с сыном, выяснять, какие у него проблемы, неудачи, способности или их отсутствие, – это к чему? Вот он, растет на глазах. Вполне себе здоровый парень: две руки, две ноги, голова круглая, как и полагается. Начнет зарабатывать – даже если помогать деньгами не будет, то хотя бы прокормиться семье легче без одного едока. Может, женится удачно. Одна соседка назвала Пашу красивым. Не урод точно.
Надо отметить, что Паше хватило ума, чтобы развить, усовершенствовать и сделать ненавязчивой, мягкой и незаметной свою хитрость, которая и стала его способом общения со всеми остальными людьми. Основной эксперимент он провел на школьных преподавателях. Просто и совершенно сознательно бросил заниматься, готовиться к урокам. Учителя были разными, часто нервными и взрывными, но Паша всем казался таким простым и милым парнем, которому бог просто не послал способностей, что меньше тройки ему никто не ставил. Даже если он выходил к учительскому столу и долго тупо молчал, но его приятное, добродушное круглое лицо изображало крайнюю степень страдания и стыда.
Наверное, на этом поприще Павел мог бы добиться и настоящих, значительных высот в бизнесе или политике – большое количество олигархов и общественных деятелей тому яркое и убедительное доказательство, – но он такого не хотел. Ничего, что связано с шумихой, сумасшедшими амбициями и противным ему до тошноты словом «карьера». Он просто желал быть на своем месте и прилично зарабатывать. Все. Это потолок.
Добивался своих целей Паша без большого труда. Кому-то поможешь в полной ерунде, кому-то просто польстишь, кого надо – подмажешь: просто сунешь пачку купюр в карман с милейшей улыбкой. И дело идет потихоньку. К двадцати пяти годам Павел Прохоров стал владельцем довольно большого автосервиса. К тридцати – у него была сеть вполне прибыльных предприятий. Он купил себе небольшую приличную квартиру. Для родителей построил крепкую, теплую дачу с удобствами. Отец к тому времени уже был на инвалидности. Мать, конечно, стала заговаривать про женитьбу. Про внуков понянчить и прочую ерунду. Паша с ней не спорил, но не сильно понимал, зачем ему такой геморрой. Ему и одному хорошо. Женщины на ночь всегда находятся, а утром они ему ни разу не нужны. Многие даже противны.
Неизвестно, как долго могло бы длиться такое вполне комфортное существование Паши Прохорова. Может, всю жизнь. Но он однажды познакомился с Лидой Сизовой, кассиром из магазина рядом с домом. И тут его комфорт на одного вдруг закончился. Он стал сильно скучать по ней – сначала в свободное от работы время, а потом постоянно.
Лида его сразу поразила внешностью. Может, она и не самая большая красавица, но так приятно выделяется на фоне его привычных подруг по вызову: худосочных, с мускулами качков и, главное, с этими губами – «варениками» из силикона, которыми и говорить трудно, а уж о том, чтобы их поцеловать, даже мысли не возникает.
Лида была пухленькая, крепенькая, с чудесными ямочками на розовых щечках и яркими голубыми глазами. Когда Паша в первый раз привел ее в свою квартиру, она так восхищалась всем, ей все казалось роскошью. Так что Паша понял окончательно: Лида из бедной семьи. Такой вывод и раньше можно было сделать по ее одежде, отсутствию украшений и наличию самого дешевого, старого, кнопочного телефона. Но можно было все это объяснить скромностью Лиды.
Да какая ему разница, господи боже мой. Даже лучше: Лида его чуть ли не «начальником» считает. Она очень наивная, добрая, деликатная, содержать подобную женщину, такую прелесть, одно удовольствие. С учетом чудесной внешности, конечно… А ночью Паша вообще впервые узнал, что такое секс с той, в которую влюблен. Которая кажется дивным созданием и подарком судьбы, приготовленным только для него. Они стали встречаться постоянно, но ночевать Лида оставалась очень редко, после настойчивых просьб Паши. Объясняла коротко: «Мне обязательно нужно домой. Я везу продукты и лекарства». Больше никаких подробностей. Паша особенно и не хотел вникать в детали. Чего тут непонятного: каждой семье нужны то продукты, то лекарства. И везет их тот, кто за это взялся. Когда Лида переедет к нему – на прочных и законных, конечно, основаниях, – ее родственникам придется обходиться самим. Как миленьким. И как всем.
Паша думал о том, как и когда сделать Лиде предложение, даже сходил в пару ювелирных магазинов, чтобы присмотреть кольцо. Осталось одно необходимое мероприятие до важного разговора с Лидой. Паша непременно должен был познакомить ее со своими родителями. А если сказать точно, то он должен получить безусловное одобрение – напутствие матери. Но какие тут могут быть проблемы? Лида такая хорошенькая, милая, добрая и скромная, а мама очень хочет понянчить внуков.
Мать к этому историческому визиту – как-никак первая девушка тридцатилетнего сына! – готовилась не меньше суток. Они с отцом специально приехали с дачи в свою московскую квартиру. И мать сначала выдраила ее до блеска, затем принялась за обед. Все блюда были простыми и легкими в употреб-лении, но крайне сложными и муторными в приготовлении. Малюсенькие пирожки в немыслимых количествах с разной начинкой и из трех видов теста – дрожжевого, слоеного и заварного. Масса крошечных пельменей, тоже нескольких видов и разной формы, большое количество салатов и солений из помидоров, огурцов, баклажанов, кабачков, выращенных своими руками на грядках у дачи, и грибов, собранных в ближайшем лесу.
Лида во время обеда очень мило себя вела. И вылизанную до блеска квартиру отметила, и каждое блюдо попробовала, искренне восхищаясь. И главное: она так вкусно, аппетитно ела, что Паша глаз от нее отвести не мог. Это очень редкое качество, когда человек красиво и в то же время с большой охотой ест. Чаще зрелище неприятное. Со своими «эскортными» девицами Паша никогда не делил трапезу. Если ходил с ними в рестораны, хоть в какие дорогие и пафосные, то заказывал только алкоголь и орешки. Пусть думают, что он жадный, легче отстанут. А тут вдруг оказалось, что на женщину, которая с аппетитом ест за одним с тобой столом, смотреть – одно удовольствие. Да он ночами будет работать, чтобы его жена и ребенок, который может появиться в перспективе, ели самое вкусное и дорогое. Из Франции будет заказывать сыры, из Испании фрукты, из Нью-Йорка хамон.
После обеда, который растянулся до вечера, мать стала собирать со стола грязную посуду, а перед этим сказала командирским тоном:
– Помощники мне не нужны. Только путаться на кухне будут. Я сама быстрее все помою, приберу. Потом кофе подам с тортом. А вы пока телевизор включите.
– А я хотела с вами попроситься, – как всегда мягко сказала Лида. – Я не собираюсь путаться и мешать. Могу не мыть, а вытирать и ставить на места. Я, главное, рецепты хотела записать. Попробую сама такое сделать. Но если сильно помешаю…
– Да нет, – ответила мать. – Пошли. Захвати оставшуюся посуду.
Без них, точнее, без Лиды, как-то скучно стало в комнате. Отец нашел бокс по телику. А Паша все время бегал вроде в туалет, покурить. На самом деле ему интересно было, что происходит в кухне. Мать усердно мыла посуду, она все так делала, как будто на сто лет вперед. А Лида… Она стояла посреди кухни с полотенцем в руках, и вид у нее был какой-то потерянный. Была похожа на ученицу, которую вызывали отвечать, а она ничего не знает. Но что-то отвечает на вопросы матери, у Паши только не вышло послушать: надолго в крошечной прихожей незаметно не задержишься. И вот что странно: Паша столько раз бегал, но ни разу не увидел, чтобы Лида записывала рецепты.
Женщины вернулись. Мать постелила свежую скатерть, поставила большой шоколадный торт. «Молодец, – подумал Паша. – Лида обожает шоколад». Затем женщины расставили чашки и блюдца, принесли кофе и сливки.
Паша уже размечтался, что они теперь засидятся вообще до поздней ночи, а потом Лида согласится поехать к нему, чтобы своих не будить.
И тут Лида вдруг говорит:
– Как жалко: такой прекрасный торт, а мне срочно нужно ехать домой. Меня очень ждут. Вы уж меня извините. И огромное спасибо за изумительный обед и теплый прием.
Паша, конечно, не очень умный, но слова «теплый прием» его как-то резанули. Как будто Лида побывала в конторе, куда хотела устроиться на работу, а ее не взяли, но печеньем угостили.
Они сели в его машину, поехали. Паша прекрасно знал, где дом Лиды, какой подъезд: много раз ее подвозил, но она ни разу его не пригласила хотя бы чаю выпить. Он не обижался и вообще не брал в голову. Там родня толчется, а им с Лидой хочется побыть наедине. И вообще: когда люди не ждут гостей, у них бывает срач и кавардак. Лида этого, наверное, стесняется: она ведь целый день на работе, ей убирать некогда.
Это понятно. Но вот почему Лида всю дорогу молчит, Паша даже предположить не мог. Все же было отлично, мать Лиду постоянно за что-то хвалила, а отец, из которого слова обычно не вытащишь, когда ее увидел, сразу выпалил:
– Надо же, какая красивая девка на нашего Пашку запала! А ты, мать, все говоришь, что он никакой.
Папа уже немножко выпил, но даже самым корявым комплиментом женщину не обидишь. Тут что-то другое. Опять же: шоколадный торт даже не попробовала. За полминуты можно кусочек проглотить. Паша почти не задавал людям вопросов. Кому надо, сам скажет. Чего лезть. А Лида такая деликатная и вообще-то скрытная, что ее глупым вопросом можно только ранить. А умный как придумать? Доехали они до ее подъезда, она собралась выходить, а Паша вдруг почти в отчаянии схватил ее за локоть:
– Лида! Скажи мне хоть номер своей квартиры. Мне вдруг так страшно стало: вроде можем потеряться и не найти друг друга.
Лида сказала. И посмотрела на него так… Как будто он уже в гробу, а она скорбит.
Павел только развернулся, чтобы ехать в свою квартиру, как позвонила мать. Почему-то он был готов к этому звонку. Но сказала она самым обычным тоном:
– Пашенька, ты не заедешь сейчас к нам? Стол обеденный я сама не могу сложить, а у отца руки совсем не работают. Да и спать он уже лег. Выпил. Много ли ему теперь надо.
– Конечно, – сказал Павел и повернул на дорогу к дому родителей.
И что ему сразу стало ясно: мать врет. Этот большой обеденный стол именно она всегда раскладывает и складывает. Отец тут вообще не при делах. А она не просто его упомянула, она назвала две причины его недееспособности: руки не работают – раз, спит, потому что выпил, – два. А две причины очень простого повода – это уже замороченная хитрость. Паша и сам иногда клиенту может накидать несколько причин несделанной работы, чтобы не называть одну, настоящую. С Пифагором у Паши дела, конечно, швах, но в хитрости он не новичок.
Короче, приехал. В квартире привычный, уютный храп отца раздается, а мать ведет сына под локоток на кухню. И там наливает большой бокал красного вина и ставит тарелку с половиной торта, не меньше. И сразу приступает к разговору, причем стоит посреди кухни, как будто доклад собралась прочитать:
– Поговорить я с тобой, Пашенька, хочу. Как-никак ты почти невесту в дом привел. Сразу скажу: девушка очень красивая, такую редко встретишь. И неглупая, и вести себя умеет.
– Так в чем дело, мамаша? – уже с раздражением говорит Павел. – Я никакой, как ты всему свету сообщила, но не слепой и не глухой. Я про Лиду сам все вижу и знаю. А сейчас я бы уже к своему дому подъезжал, купив в магазине хорошее красное вино и «Пражский» торт. Ты уж извини, я не такой воспитанный, как Лида, но «Пражский» намного вкуснее твоей самодеятельной выпечки.
– Не злись, сыночек. Может, я неправильно разговор начала. Но он на самом деле очень серьезный. Скажи мне, что ты знаешь о Лиде? Но еще раз прошу: не надо злиться. Речь о твоей жизни, которая для меня важнее собственной.
– Все знаю. После школы устроилась работать кассиршей в нашем магазине. А была отличницей, но сразу пошла зарабатывать, потому что семье денег не хватает. Как очень многим. Ну и пашет, своим постоянно везет продукты и лекарства.
– Каким своим, ты не в курсе?
– Да меня это не колышет, мама. Какой бы ни была ее родня, я ее увезу оттуда – и все. Начнется только наша жизнь. И опять извиняюсь, но ты в нее тоже лезть не будешь. Гости. Тортики. Здрасте, как дела… И это весь контакт.