Однажды летним днем

При слове «пожилые» из глаз Лео и Андрианы в дежурного полетели стрелы. И только Мила никак на это не отреагировала.

Невидимый Пётр Иванович, вероятно, не поверил подчинённому, так как тот начал оправдываться:

– Никак нет, Пётр Иванович! Я не тронулся умом! И докладываю вам как есть. – Послушав ещё голос из трубки, дежурный радостно отчеканил: – Есть проводить их в ваш кабинет!

Положив трубку, он проговорил, уставившись на Лео:

– Идите прямо, четвёртая дверь по правой стороне коридора. Пётр Иванович согласился вас принять и лично разобраться в вашем вопросе.

Леокадия постучала в нужную дверь и приоткрыла её. Андриана и Мила устремились за ней, но Лео прикрикнула на подруг:

– Вон стулья! Сидите здесь тихо, как мыши!

И подруги подчинились, при этом Мила зачем-то сказала:

– Как раз год Мыши идёт.

– Крысы, – поправила её Андриана.

– Всё одно, – вздохнула Мила.

– Не скажи, – не согласилась Андриана, – ты бы хотела поиметь парочку пасюков вместо двух маленьких безобидных серых мышек?

– Я никого не хочу, – отозвалась Мила, – это тебе можно хоть крыс, хоть мышей!

– Это ещё почему? – удивилась Андриана.

– У тебя есть кошки.

– Мои кошки мышей и тем более крыс не едят, – поджала обиженно губы Андриана.

После чего обе подруги замолчали и больше не произнесли ни слова.

Вместо них разливалась Леокадия. Сначала она оценивающим взглядом осмотрела начальника отделения, который при её появлении поднялся из-за стола, представился Петром Ивановичем и жестом указал на стул.

Лео села с грацией королевы и назвала себя:

– Леокадия Львовна Стрижевская, искусствовед.

– Очень приятно, – наклонил седую голову начальник отделения. – Вы по какому вопросу, Леокадия Львовна?

– Мы три подруги, – начала Леокадия, – и у нас на троих одна внучка Виолетта Ивановна Потапова. Так случилось, что оба её родителя погибли, и мы воспитывали девочку втроём, хотя родной внучкой она приходится только Людмиле Павловне Потаповой. Естественно, что в воспитании девочки были свои трудности, но в основном Виолетта росла уравновешенным и добрым ребёнком. Окончив школу, она поступила в вуз. И тут, на свою беду, влюбилась в сына лавочника.

– Какого лавочника? – удивился Пётр Иванович.

– Евгения Окунева.

– Ах, вот оно что! – обрадовался начальник отделения, до которого наконец дошло, из-за чего весь сыр-бор. – Но, уважаемая Леокадия Львовна, – Евгений Юрьевич Окунев никакой не лавочник, он владелец супермаркета, так сказать, уважаемый человек.

– Вот именно, так сказать! – взвилась Лео. – Вы поймите меня правильно! Мила – библиотекарь по образованию, её разбившийся муж был военным, а вы ведь тоже офицер?

– Так точно! Подполковник!

– Вот видите! Андриана педагог с огромным стажем, я искусствовед! Понимаете, мы элита!

Подполковник машинально кивнул. Возможно, ему было лестно, что такая роскошная женщина отнесла его к элите, сочтя ровней себе.

Леокадия посмотрела на него одобрительно и продолжила:

– И вдруг к нам попытался примазаться отпрыск какого-то лавочника! Я говорила Виолетте с самого начала, что её связь с этим чуждым нам по духу элементом до добра не доведёт! Но она не послушалась меня! И вот результат! Насколько я понимаю, наша девочка влипла по самые уши.

– Я бы так не утрировал, – вставил своё слово Пётр Иванович, – но да, неприятность большая. Окунев-старший обвиняет Виолетту Потапову в хулиганстве. Тем более что невеста его сына упала в обморок и у неё чуть не случился выкидыш.

– Дочка банкира тоже беременна? – холодно поинтересовалась Леокадия.

– Почему тоже? – удивился начальник отделения.

– Потому что сын лавочника успел обрюхатить и Виолетту.

– Час от часу не легче! – вырвалось у Петра Ивановича.

– Теперь вы понимаете меня, Пётр Иванович? – Леокадия протянула ему свои холеные руки через стол, и он машинально принял их и поцеловал сначала одну, потом другую. Но вдруг опомнился и залепетал извинения.

– Я счастлива, что именно вы оказались на этом месте, – одарила его обволакивающим взглядом Лео.

– Я сделаю всё, что в моих силах, заверяю вас, Леокадия Львовна, что ваша воспитанница сегодня же окажется дома. Я прекрасно понимаю её чувства! Сам был молод и терял голову от любви! – подполковник смущённо закашлялся. Но тут же был поощрён ещё одним восхищённым взглядом Леокадии и добавил: – Так что идите домой и ни о чём не волнуйтесь. Девушка раньше не была замечена ни в чём предосудительном, поэтому я уверен, что мне удастся утрясти этот вопрос.

Леокадия сделала вид, что готова броситься подполковнику на шею и только благородное воспитание сдерживает её порыв. Подполковник едва не прослезился.

Уже оказавшись возле двери, Леокадия оглянулась и спросила:

– А что всё-таки натворила Виолетта?

– Да так, ерунда! – легкомысленно заверил её подполковник. – Оделась в чёрное платье, набросила чёрную фату, раскрасила в чёрный цвет букет лилий и, пробравшись в ЗАГС, вручила их невесте. Та от неожиданности упала в обморок. Родня устроила переполох, вызвали полицию. То да сё, вашу барышню задержали и привезли к нам. Не могли уладить всё по-тихому, – в голосе подполковника прозвучало явное осуждение родни «лавочника», охочей до закатывания публичных скандалов.

В самом начале рассказа подполковника Леокадия охнула про себя, потом подумала одобрительно: «Молодец девка». Уходя, она подарила Петру Ивановичу третий взгляд, полный восхищения и благодарности.

«Какая женщина!» – подумал подполковник, когда за Лео закрылась дверь его кабинета.

– Всё, – сказала Леокадия своим подругам, – поехали домой. Виолетку сегодня отпустят.

– Но как же… – начала было Мила.

– Не кудахтай! – прервала Лео подругу и тут же пожалела: – Милка, не реви! Я же сказала, что всё утрясла.

– Он хоть симпатичный? – спросила Андриана.

– Кто? – удивилась Лео, уже забыв об очарованном ею Петре Ивановиче.