Когда цветёт ликорис

– Красивый, кареглазый! Темные короткие волосы, я помню даже маленькую косичку сзади! Но не помню, как его зовут, и кто он… Еще помню, что он очень большой, даже огромный! Как… как медведь!

Вот оно! Медведь! Вот, какого медведя мне не хватает! Это человек! И я не забыла его! Я помню каждую мелочь, как он и просил! Я не помню только имени, и как его найти… так бывает разве?

– Ну, мать! – засмеялась Вика. – Губа у тебя не дура! Да ты же сейчас мечту каждой бабы описала! Красивый и большой!

– И реальный! – настаивала я.

– Так, ладно. Давай попробуем его найти, – согласилась она. – Правда, я пока даже не представляю, как мы это сделаем. Но сначала нужно узнать, что с тобой на мосту случилось. Я так думаю: вспомнишь это – вспомнишь и медведя своего!

– Макс думает, что меня могли изнасиловать, поэтому я и была голая.

– Это печально, если так, – вздохнула Вика. – Тогда ты больше не девочка?

– Я уверена, что уже нет, – опустила я глаза. – И это точно было не насилие!

– Медведь постарался? – прыснула со смеху подруга. – Ты меня с ума сведешь! – отсмеявшись, вздохнула она. – Завтра тогда поедем на то место, а потом дальше будем думать, если не вспомнишь. И, кстати, скажи о своем медведе этому Максу, а то он, кажется, подкатывает к тебе.

Вечером к нам заглянул Олег. Он тоже живет в общаге, только на другом этаже.

– Нашлась, наконец?

– Нашлась. Ты мне татуировку сделать обещал!

– Да без проблем! – пожал он плечами. – Так, а была-то ты где?

– Не спрашивай! – попросила его Вика.

Олег обиженно вздохнул и пошел за своими инструментами.

– Чего бьем? – вернувшись, спросил он.

– Медведя! – не раздумывая, ответила я.

Вика закатила глаза.

– Странный выбор для девушки, – отметил Олег. – Пушистого мишку, значит? Куда?

– На лопатку. Только не пушистого, а разъяренного медведя! Чем страшнее, тем лучше!

Олег удивленно поднял брови.

– Ну, как скажешь. Выбирай тогда картинку, и я сделаю, – он протянул мне большую папку с эскизами.

Я остановила свой выбор на стоящем на задних лапах, ревущем медведе. Самое то!

– Ну, ты даешь! – засмеялся мой мастер, приготавливая инструменты.

Он перевел мне на левую лопатку выбранный рисунок и принялся бить татуировку. Вика присела рядом.

– Больно?

– Терпимо, – улыбнулась я.

– А мне было очень больно!

Я тихонько, чтобы не мешать Олегу, рассмеялась, вспомнив, как она жалобно скулила, когда решилась сделать себе тату.

– Как думаешь, получится у тебя завтра вспомнить что-нибудь?

– Надеюсь! Мне это очень нужно! Так я смогу найти его!

– Вы о чем? – не понял Олег.

Вика махнула рукой.

– Не отвлекайся! Странная у тебя, однако, память. Одно ты помнишь, а другое – нет!

– Угу, – согласилась я. – Мне, кстати, еще один человек снился! Во сне я его называла Джонни.

– Ну, тут хоть имя есть! Странноватое, правда, – мы немного помолчали. – А что, если объявление дать?– предложила Вика.

– Какое? – не поняла я.

– Ну, типа: Джонни, отзовись! Если ты его помнишь, значит, и он тебя должен! Если он вообще существует.

– Существует! А если у него тоже амнезия? Мало ли, что с нами было?

– Коллективная?

Я неуверенно кивнула.

– Ага.

– Тогда это уже сектой попахивает! – сделала вывод моя подруга. – А что именно тебе снилось с этим Джонни?

– Э-э-э…, – замялась я. Не хотелось говорить при Олеге, что я по ночам на метле катаюсь, и Вика это поняла.

– Ладно, сначала поедем туда, а потом уже подумаем!

Спать я ложилась с разъяренным медведем на лопатке и надеялась увидеть во сне настоящего.

***

Больше бежать было некуда. Сзади приближались огромные волки, а спереди – обрыв и глубокий океан. Что делать? Без камня я ничего не могу, а он один с такой стаей не справится! Они раздерут его в клочья!

Я остановилась у обрыва и повернулась лицом к своей смерти. Где Джонни? Зачем он спрыгнул?

Стая приближалась.