Гобелен с пастушкой Катей. Книга 6. Двойной портрет

Уверен, что таким образом мы будем способствовать возвращению Катрин в общество. В случае добросовестной экспертизы с вами могут поделиться информацией из архива, если вы продолжаете настаивать. Подчеркиваю, от своего имени я не предлагаю ничего. Кланяюсь.

(Диалог, мать вашу! Допрос и ответ! Это был краткий комментарий.)

Аудиозапись беседы Е. Малышевой с инспектором Д. Новожиловым.

Д. Н. (приятный мужской голос). – Число, месяц, год, присутствуют Дмитрий Новожилов и Екатерина Дмитриевна Малышева. Пишем.

Екатерина Дмитриевна, расскажите, пожалуйста, что произошло …июня сего года, когда вы оказались по адресу… Куда вы шли и в какое время суток, приблизительно.

Е. М. – Данного числа того же года я пришла по указанному адресу к Григорию Добросееву, отчества не знаю, в 21 час пополудни, примерно или чуть позже.

Д. Н. – По какому делу вы шли к Григорию Добросееву, и хорошо ли его знаете?

Е. М. – Я совсем не знаю, вернее, не знала господина Добросеева, видела его впервые, точнее, пока не видела, когда шла по данному адресу. А дело было личное.

Д. Н. – Извините, Екатерина Дмитриевна, я не совсем понял. Если вы утверждаете, что не знали господина Добросеева, то какие личные дела могут быть?

Е. М. – Самые разные. Например, он мог вызвать меня по телефону для проведения досуга. Это личное дело, не правда ли? Однако в подобных личных делах никто никого обычно не знает.

Д. Н. – Так, следовательно, вы утверждаете, что прибыли к господину Добросееву для, гм, проведения интимного досуга?

Е. М. – Я ничего подобного не утверждала. Вы спросили, какие могут быть личные дела у незнакомых людей, я привела пример. Какие будут вопросы по делу?

Д. Н. – Хорошо, оставим. Продолжайте рассказывать подробно.

Е. М. – Спасибо, замечательно. Итак, я подошла к подъезду и не успела войти, как оттуда вышла девушка-маляр с ведром и предупредила, что внутри ремонт. Так и оказалось: пахло неприятно, стены были в пятнах, на ступенях лежала оберточная бумага. Я подошла к лифту, вызывала, но лифт не отозвался.

Д. Н. – Извините, я перебью вас на секунду. Кто-нибудь еще в подъезде находился вместе с вами?

Е. М. – Около лифта никого не было, я на него плюнула и пошла пешком. На лестнице тоже никого не заметила, пока не пришла на площадку того этажа, где предполагала нужную квартиру.

Д. Н. – Почему предполагали?

Е. М. – Потому что пришла туда впервые и не знала, на каком этаже искать квартиру, но по ходу дела вычислила. На площадке стояло деревянное сооружение малярного профиля, как раз посередине. И мне пришлось его обогнуть, даже протиснуться, чтобы приблизиться к квартире. Да, оно-то и заклинило лифт, потому что стояло частично внутри. Я подумала, что маляры хотели спустить инструмент вниз, но отвлеклись.

Д. Н. – То есть лифт стоял на этом этаже?

Е. М. – Именно так и было. А когда я протиснулась, то на площадку стал спускаться человек с верхнего пролета и заговорил со мной.

Д. Н. – Вы его хорошо разглядели? Что он сказал?

Е. М. – Разглядела плохо, почти никак, потому что очень внезапно, просто темная фигура показалась сверху и голос мужской. Не помню точно, что он сказал, вроде бы: «постой» или «подожди!»

Д. Н. – Это был незнакомый человек? Почему он обратился на «ты»?

Е. М. – Если бы я не знала, что он ушел в мир иной, то посоветовала бы спросить у него. В тот момент я не задумалась, просто стало не по себе, и я заспешила к дверям Добросеева, чтобы позвонить.

Д. Н. – Откуда вы знаете, что именно он, как вы выразились, ушёл в мир иной, вы это подозревали?

Е. М. – Уважаемый инспектор, господин Новожилов, сколько вам лет? Мне точно больше, не морочьте мне голову, если можно, не то я позову своего личного адвоката, который о вас хорошо отзывался. Или мы с вами работаем, или валяем Ваньку. Я, если вы заметили, добросовестно работаю, излагаю информацию четко и достоверно. И явилась к вам по первому звуку, чтобы помочь, не так ли?

Д. Н. – Вы мне хотите указать, как надо работать, Екатерина Дмитриевна?

Е. М. – Пока вы меня не слушаете, а пытаетесь поймать на противоречии с собою. Если вам это нужно, то ради Бога, мне только жаль времени. Но ничего сверх того, что знаю, я все равно не скажу, но что-то важное может выпасть, пока мы будем препираться.

Д. Н. – Ладно, я согласен, у вас своя методика, излагайте дальше.

Е. М. – Отлично, с того же места. Совершенно незнакомый человек мужского пола в виде неясной фигуры стал спускаться с лестницы и окликнул неопределенно. Это меня смутило, и я стала настойчиво звонить в дверь квартиры Добросеева. Если сказать, что я отчасти испугалась, то это не будет преувеличением.

Д. Н. – Расскажите подробно, как реагировал на ваши звонки Добросеев.

Е. М. – Без восторга, это точно. Спросил сквозь дверь, кто звонит, я сказала, от кого, и попросила открыть скорее. Он открыл и спросил, отчего такой трезвон. Я объяснила и указала на человека на площадке, тот почти скрылся, отошел, маячил, как силуэт в полутьме.

Д. Н. – Больше разговоров о нем не было?

Е. М. – Нет, сразу был. Как только Добросеев открыл дверь, он объяснил, что в подъезде ремонт, и все время кто-то шляется. Потом пригласил меня в дом и закрыл дверь. Я подумала, что это был один из маляров, может быть, нетрезвый, с ними такое случается. Ну и вид, насколько я могла разглядеть, был не слишком респектабельный, подходящий для маляра.

Д. Н. – Скажите, когда вы были в квартире, Григорий Добросеев не отлучался надолго?

Е. М. – Я и была недолго, полчаса, не больше, в основном он был рядом или ходил в соседнюю комнату. Брал лист бумаги и нёс мне.

Д. Н. – По личному делу? Бумага, а какая?

Е. М. – Белая, формата А4. Может быть, у меня вкусы извращенные.

Д. Н. – Это мне не важно, значит, не скажете, для чего бумага?

Е. М. – Нет, не скажу, это не предусмотрено протоколом. Это личное.

Д. Н. – Личное, так личное. Если прокурор захочет, то пусть сам у вас уточняет. А вы расскажите, как нашли тело, когда уходили. Подробно поминутно, кто что сказал. И мы закончим.

Е. М. – Буду просто-таки счастлива. Ну вот, мы завершили с господином Добросеевым наши личные дела, и он стал провожать меня на выход. Открыл дверь, а там показались ноги. Он открыл настежь, и мы оба увидели, что давешний маляр сидит, прислонившись к соседской двери, и пребывает в бессознательном состоянии. Честно могу признать, что нам с господином Добросеевым пришло в голову лишь одно объяснение, мы решили, что незнакомец вконец пьян. Поэтому будить его не стали, я перешагнула через ноги, а господин Добросеев присмотрел, пока я не уехала на лифте. Лифт быстро пришел, малярской бандуры уже не было, куда она делась, я не знаю. Я уехала вниз, вышла из подъезда и больше о том не думала. Точка.

Д. Н. – Вы хорошо рассмотрели этого человека, когда он сидел?

Е. М. – И не думала даже, но у меня сложилось впечатление, что это был тот человек, кого я встретила при входе. Пьяных я вообще не терплю, поэтому сострадания к лежащему не проявила и не предложила ему помочь. Да, он сидел, свесив голову на грудь, лица почти не видела.

Д. Н. – Он вам не показался знакомым, странным или необычным?

Е. М. – Он мне вообще никак не показался, я подумала, что это обычное явление. Упившийся ханыга заснул на лестнице. К сожалению, мы живем в мегаполисе и отчасти привыкли к контрастам.

Д. Н. – Спасибо, Екатерина Дмитриевна, у меня почти всё. Только один вопрос остался. Скажите, вы с господином Добросеевым обсуждали, что скажете на дознании?

Е. М. – А что, совпадаем? Так вам удобнее, двое незаинтересованных свидетелей говорят одно и то же.

Д. Н. – Нет, я имел в виду заранее, когда нашли тело.

Е. М. – Гражданин инспектор, Дима вы или Митя? Ну ладно, это не важно. За кого вы меня тут держите, милый человек? За убийцу или за полную идиотку? Так вот, смею заверить, что я не та и не другая. Насчет убийцы вам нужно доказать, что у меня нашлись резоны и способы умертвить несчастного. Насчет идиотки – поверьте на слово, ладно?