Можно тебя навсегда

Богдан никогда пристально её не рассматривал, не приглядывался к ступням, ладоням, коленям, но живя рядом с человеком, автоматически отмечаешь детали, запоминаешь бытовые привычки. Тапочки Крош в прихожей рядом с обувью Богдана смотрелись почти детскими, развешанная для сушки объёмная футболка едва ли прикрыла бы его пупок, а в перчатки поместились бы не больше трёх пальцев, приди ему в голову идиотическая мысль их примерить.

Потом ужинали. Сидели за одним столом, ели отварной картофель, салат и запечённый куриный рулет, передавали друг другу соль, разговаривали. Если задуматься – странная ситуация. Она – беременная от другого. Он – якобы строит отношения с другой. У них же почти совместный быт и ужины.

– Декретные получу, – поделилась мыслями Женя, Богдан поднял взгляд от тарелки. – Как думаешь, что лучше купить – посудомоечную машину или швейную?

– Швейная у тебя есть.

– Она на ладан дышит, операций не хватает, – махнула рукой Крош. – А с посудомойкой удобно. Удобно же? – она уставилась на Богдана.

– Удобно, наверное. Никогда не задумывался.

– У тебя нет посудомойки? – Крош с подозрением посмотрела на собеседника. Сказано было таким тоном, словно он только что заявил, что у слона нет хобота, а Земля квадратная.

– В Москве есть, а дома – нет, – он мимоходом отметил, что его дом уже не Москва. – Крош, ты не поверишь, я живу с братом и его девушкой в одном доме.

– Большой дом, наверное.

– Средняя двушка, по российским меркам. Твоя квартира больше, – он подмигнул открывшей рот Жене.

– Я думала ты…

– Олигарх?

– Ну не олигарх…

– Просто мне этого не нужно. Просторный дом, квартира. Когда есть семья, дети – актуально, мне хватает одной комнаты, чтобы переночевать. Иногда сплю в машине или на конюшне.

– С лошадьми?!

– Нет, конечно. В рабочем кабинете административного корпуса, там и душ есть.

– Понятно.

– Так что с машиной-то? – перевёл разговор Богдан.

Обсуждать свою жизнь желания не испытывал. Богдану действительно хватало дома, купленного сразу по приезду в Хакасию. Тогда он был уверен, что жильё временное, отстроится, перевезёт Яну с Аришкой, халупу оставит Егору. Коневодческий бизнес не мега-прибыльное дело, трудоёмкое, требующее огромных вложений, на отдельный дом у родственника не было денег. Всё изменилось в один миг, у Богдана были силы на физическое существование, а планов на жизнь не осталось. Жил и жил, катился, как сухоцвет перекати-поле.

– Не знаю, надо подумать, что нужнее.

Богдан убирал со стола, Женя мыла посуду, хмурясь своим мыслям, а потом упала на диван, упираясь в угол, подложила под поясницу подушку и вытянула ноги. Богдан автоматически закинул их себе на колени и начал массировать. Крош мучили отёки, он не знал, насколько это опасно, но ноги к концу дня выглядели надутыми. Женя хваталась то за поясницу, то потирала икры, борясь с собственным животом, а то тяжело вздыхала. Когда он впервые взял маленькие ступни в руки, она завизжала от неожиданности, пришлось успокаивать.

– Крош, перестань дёргаться, – цыкнул он. – Я же не домогаюсь, просто сил нет смотреть на тебя. От массажа тебе станет легче.

– Это как-то по-дурацки.

– По-дурацки отказываться от помощи, – он несильно дёрнул за ногу.

Хотелось добавить, что по-дурацки рожать без мужа, без поддержки родных и близких, но промолчал. Женя не похожа на легкомысленную дурочку, рассуждающую о зайках и лужайках, значит, есть причина сегодняшнего положения, и серьёзная причина.

С тех пор массаж стал обязательным вечерним ритуалом.

Богдан подспудно думал о том, что ему уезжать в январе, перенести свои дела в угоду отцовским он не мог, а Крош останется одна. Хорошо, если к тому времени родит, а если нет? Хотя и в этом ничего хорошего. Первые месяцы жизни младенца – форменный ад для женщины. Когда родилась Аришка, он два месяца провёл в Москве, у Яны была помощница по хозяйству, и всё равно, некогда цветущая красавица стала похожа на агрессивное привидение. Как возможно справиться с подобными нагрузками в одиночку, Богдан не представлял. Материнский инстинкт, «в детях счастье» – это всё прекрасно, но человеку необходимо спать, есть, полноценно отдыхать, тем более – молодой матери.

– Крош, ты не думала о том, чтобы раскурить трубку мира с родителями?

– Я с ними не ссорилась, – Женя подобралась, опираясь на подушку.

– Вы не общаетесь. Может, стоит съездить к ним, поговорить?

– Не знаю…

– Жень, как ты будешь одна справляться? Какие бы ни были родители, лучше с помощью, чем без.

– Они наверняка этого и ждут, – буркнула Женя.

– Чего «этого»?

– Что я не справлюсь, попрошу помощи, поваляются на Ивашкиных костях.

– Всё так плохо?

– Ну… – Женя вздохнула.

– Ещё кто-то у тебя есть? – он имел в виду отца ребёнка, вслух произносить не стал.

– Старший брат родной, – не поняла собеседница. – Он точно не поможет, злится из-за этой квартиры. Бабушка одна на двоих, а квартиру я единолично захапала, получается. Мы почти не общались с ней, когда росли. С мамой у неё всегда плохие отношения были, на папу вечно ворчала, невестка не устраивала, мы с братом лицами не вышли, тупицы пустоголовые.

– О, как! – не сдержался Богдан.

– Когда заболела, позвонила, мол, оставлю квартиру за уход. Мама отказалась даже за квартиру в Москве. Представляешь, как её свекровь за жизнь достала?

– Представляю.

– А я согласилась, переехала, ухаживала, лечила, терпела. Она вредная была – жуть! Ежедневно истерики устраивала, орала, будто её режут, драться пыталась при замене памперса. За два года папа приезжал два раза, функциональную кровать собрать и на Пасху, больше никого не было. Ни мамы, ни брата. Бабушка умерла, они сразу побежали оформлять наследство, не знали, что мы договор ренты оформили. Мама смирилась, а брат в суд подавал, считает, я его ограбила. Приезжать и помогать надо было! – твёрдо заявила Крош. – Получается, капризы терпеть, купать, убирать – Жене, а квартира – Славе? Не пойдёт!

– Молодец! – похвалил Богдан Крош. У каждого своя правда, у Жени такая: кто два года за лежачей больной ухаживал, тому и квартира.

Глава 14

Утром отправились в Подмосковье, к родителям Крош. Что она надумала за ночь, Богдан уточнять не стал. Увидел собирающуюся, как на парад, напряжённую Женю и предложил отвезти на машине. Дел, конечно, невпроворот, однако, один день могут подождать. Придётся постоять в пробках, наверняка Крош устанет, только всё равно в комфортабельном салоне авто лучше, чем в электричке, хотя последняя пробки не собирает.

Обычная панельная пятиэтажка встретила типовой детской площадкой, кучкующимися собачниками с одной стороны двора и лавочкой с неизменным атрибутом – вездесущими бабками, – с другой.

– Подожду, – сказал Богдан. – Освободишься, позвони.

– Я недолго, – промяукала Женя и выбралась из машины.

Богдан смотрел вслед сжавшейся крошечной фигурке в дутой куртке, переваливающейся по-утиному, еле переставляющей ноги. Ей явно было некомфортно, а то и страшно. Да что же такое?! Не должны дети бояться собственных родителей. Недоразумения, недопонимания, конфликты неизбежны, но родитель остаётся родителем, а ребёнок – ребёнком. Как бы порой Богдан ни злился на мать, было за что, как бы ни бесился от поведения отца – любить он их не переставал, и был уверен в их безусловной любви. Он – взрослый, состоявшийся мужик нуждается в подспудной родительской поддержке, а тут девчонка…