Тайна Михайлово

– Эх, Людка, Людка, – пробурчал старик. – Я ошибался… Никакая ты не сумасшедшая. А самая настоящая ведьма… Прости дураков, не ведали мы, что творили.

– Пап, что ты там бурчишь? – вопросил сидевший рядом небритый парень.

– Ничего. Не шуми давай. Рыбу распугаешь.

Федя хмыкнул, продолжая тупо глядеть на поплавок, качавшийся на воде. Как вдруг он встрепенулся. И принялся судорожно наматывать катушку.

Леска жалобно зазвенела.

Глаза парня заблестели, предвкушая размер рыбины, попавшейся на крючок. Уж понятно, что не мелкая сошка.

– Федя! – хриплым голосом закричал старик, и затряс сына со спины за плечи. – Не упусти ее! Давай быстрее! Тяни! Тяни!

Тот не ответил. Напрягся, наматывая катушку, которая так и норовила размотаться.

Но невидимая добыча не собиралась сдаваться. Тут Федя вскрикнул – удочка дернулась в руках, будто живая. Он покрепче ухватился за нее и потянул на себя. Та в ответ подпрыгнула, и, сорвавшись с рук, плюхнулась на воду и исчезла.

Лениво расплывшиеся на ее месте круги начали таять. Вздохнув, Федя бросил обреченный взгляд на качающуюся гладь. Вода до сих пор казалась густой, похожей на простиравшийся от края до края кисель.

– Да как так! – сжав волосатые кулаки, взревел парень. – Как такое возможно!?

Старик за его спиной лукаво улыбнулся.

– Не переживай, – мягко сказал он. – Бывает… Я вон тоже однажды удочку свою уронил. К-хе. Только мне тогда лет девять было. Ух, помню, как сейчас… Такая рыбина клюнула… Наверное, кило пять точно!

– Ладно тебе, батя. Тебе лишь бы поиздеваться надо мной… Где мы денег на новую возьмем? Говорил, нужно было мережи покупать, когда на то была возможность. Сейчас бы зажили не хуже других. Может, даже бы катер купили, как у половины деревни…

Словно в подтверждение его слов, дедуля лукаво закрыл рот рукой.

– Я знаю, ты деньги копишь… Мужикам в охоте помогаешь, а на наше с матерью пенсию живешь… Я все знаю! Хе-хе-хе. На свадьбу, небось?

– Так вот оно что! И это все, что я в свои двадцать пять до сих пор без жены? Папа! Но, я же не виноват, что Катюша меня знать не желает!

Старик рассмеялся. А Федя вмиг залился румянцем.

– Смотри, а вон твоя удочка… – тыкнул пальцем дед на едва различимую полосу на озерной глади.

Парень, буркнув, схватил удочку, и, что-то бормоча, принялся наматывать леску.

– Да-а-а-а, сынок, – почесал бороду старик. – Прям как твоя Катя. Постоянно срывается с крючка! А ведь она клюнула, понимаешь? Клюнула! Даже я это видел! От тебя дело за малым…

Федя демонстративно отвернулся. Бросил удочку под ноги и заложил руку за руку. Вздохнул и раздраженно рухнул на широкую доску. Огораживающая нос лодки, она служила своего рода сидением.

Суденышко покачнулось, и распустило по обе стороны вереницу маленьких волн.

–Да ладно тебе, – добродушно улыбнулся Петр Иванович, продемонстрировав золотые зубы. – Я уже давно не обращаю на это внимания. И ты не слушай наших сельских бабок. Ох, ты же знаешь, как любят они языком потрепать! Ни грамма вежливости. Они всем косточки перетирают!

– Вот именно, пап! Все вы со своими шуточками, а когда я встречаю на улице Ксюху с соседнего переулка, так она, наслушавшись, как ты говоришь, «наших сельских бабок», постоянно сдерживает себя, чтоб не засмеяться, когда видит меня!

– А-а-а-а, – весело протянул заботливый папаня. – Это вон та девчонка? Ей же и восемнадцати нет! Глупая она, не обращай внимания…

– Ничего ты не понимаешь! – раздраженно бросил Федя.

– Так вот оно что! Ты, оказывается, на обеих глаз положил! Недурно, сынок, недурно…

Тут он замолчал. Но, бросив лукавый взгляд на сына, продолжил:

– Но ты уже далеко не ребенок, и пора бы уже определиться. Нам же так внуков хочется! Или ты оставишь своих стариков без них?

Федя цокнул и отвернулся. Старик залился смехом.

– Спасибо, пап, – буркнул сын. – Всегда поддержишь.

Как вдруг его глаза широко распахнулись, а с щек мигом слетел румянец.

– Батя! -вскричал он, поднявшись на ноги. – Там! Что это?

Задорно улыбающийся Иванович посмотрел в сторону, куда указывала робко поднятая рука сына. И увидел темный предмет, ярко выделяющийся посреди голубо-зеленой глади воды.

Это было что-то небольшое, но различить, что именно… с такого расстояния весьма трудно. Поднимающееся солнце оттеняло его, превращало во что-то несуразное.

И улыбка мигом слетела с лица старика. Его встревоженный взгляд вцепился в качающуюся на воде вещицу, а руки задрожали. Но он не мог понять, почему. И не знал, что заставило его заматывать удочку.

Только когда пустой крючок сверкнул на свету, Петр Иванович пришел в себя. Он удивленно заморгал и тяжело вздохнул – все, не будет никакой жареной рыбки. А ведь так хотелось сига на обед, запеченного в фольге! Уже и вспомнился его умопомрачительный аромат, и сочный вкус.

Старику стало не по себе. Он еще раз взглянул на ту непонятную штуку, плавающую в озере, а потом себе под ноги, на ведро, наполненное водой, в котором находились три небольшие рыбки. И нервно затарабанил пальцами по перекладине. Плохое предчувствие стянуло горло, стало трудно дышать.

– Пап, давай посмотрим, что это, – раздался над головой голос Феди.

Иванович ахнул и перевел на сына все внимание. Парень стоял, и восходящее солнце заливало его желтоватым светом. Но его лицо так и оставалось мрачным, а глаза – подозрительно пустыми. Петру Ивановичу это не понравилось. Он загадочно почесал бороду, и, наклонившись, положил удочку себе под ноги.

Федя резко протянул ему весло. От дерева густо тянуло тиной. Только… какой-то неправильной, гнилой. Отринув глупые мысли, старик небрежно схватил его огрубевшими от воды руками.

С запада подул холодный ветер, заставивший рыбаков поежиться. Он поднял на воде маленькие косые волны. И черная штука нервно закачалась на них. Словно не хотела, чтобы к ней приближались.

А тучи все приближались и росли. Кучерявые и темные. Еще немного, и они нависнут над головой.

Петр Иванович решил не дожидаться нерадивого сыночка. Он опустил весло в воду, и погреб навстречу ветру. Ловко поймал шляпу, едва не слетевшую с плешивой макушки. Нервно зажал ее между коленями.

Лодка мягко остановилась, словно боялась нарушить чей-то покой. Тихо закачалась на волнах, как и неясный черный предмет рядом.

Федя взял его и ахнул, когда тонкие ворсинки укололи кожу. Осмотрев находку, но так ничего не поняв, он перевернул ее. Надавил и почувствовал уплотнение. Поскреб его ногтем.

«Да это же… игрушка», – пришло позднее озарение.

Парень нахмурился, повозив по вытянутому черному тельцу пальцем. Но, так и не увидел лица. Снова перевернул. Сразу понял, что эта штука совершенно ему не нравилась.

Белый овал, с красными скобками-глазами, и широкой скобкой-улыбкой смотрел на него. Только вот этих самых ушей у этой причудливой куклы не было.