Мортем

Не буду подробно расписывать обо всех, кого видел, но выделю основные имена и то, что мне удалось узнать из личного общения, социальных сетей или в результате случайного стечения обстоятельств:

Психотерапевты:

Ричард. 32 года. Не женат. Был моим психотерапевтом, так что я с уверенностью могу его тебе порекомендовать. Достаточно мягкий человек, тебе будет легко найти с ним общий язык.

Георг. 32 года. Женат. Лучший друг Ричарда. Состоит в браке с Агатой – девушкой за приемной стойкой. Никогда с ним не общался, да и не думаю, что он играет хоть какую-то роль в вопросах ритуальных услуг.

Раиса. 45 лет. Не замужем. Работает дольше всех в «Мортеме». Не исключено, что знает больше других.

Остальной персонал я даже не видел, а менеджеры не представляют никакого интереса.

Начальство:

Клариса. Примерно 43 года. Вдова. Занимается всеми бумагами ритуальных услуг. Она не основной владелец – это проверенная информация. На последних сеансах Ричард рассказал о том, как устраивался на работу. За это время ни разу не было упомянуто имя Кларисы, лишь пару раз он сказал: «этот человек» или «владелец».

Кстати, говоря о самом бюро, они предпочитают название «Мортем», но, если речь идет о нелегальной стороне дел, используют словосочетание «ритуальные услуги».

Имена управляющих мне так и не удалось узнать, но на официальном сайте упоминалось имя Евгений Емельянов. Он руководит похоронным бюро. Как-то раз он позвонил Кларисе, когда я договаривался с ней о новом визите к Ричарду. Она никогда не отвечала на личный мобильный в присутствии посторонних. Стало быть, их что-то связывает.

Я прикрепил для тебя основные соцсети всех, кого только смог найти. Может, пригодится, я не просматривал детально. Понимаю – негусто, но хотя бы что-то»

«Ладно, посмотрим», – подумала Лея, до конца не понимая, на что смотреть и под каким углом.

В первую очередь она решила взяться за социальные сети и стороннюю информацию обо всех людях, упомянутых в записке, но не нашла ничего нового, что не уточнил бы уже Рамон. Лея знала несколько сайтов, на которых можно посмотреть выпуски старых газет с упоминанием нужного места. Там она тоже не нашла ничего, кроме рекламы «Мортема» и старого номера телефона организации. Дальше Лея взялась за сайты, где обсуждали конспирологические теории по поводу случая в 2014 году. Ничего. Если кто-то и подозревал «Мортем», то только вместе с остальными похоронными бюро.

«Либо кто-то подчищает информацию, либо люди действительно тычут пальцем в небо и не попадают», – подумала Лея, чувствуя, что находится в не самой лучшей позиции.

Она не могла построить догадок или каких-то логических связей. «Мортем» казался густой паутиной, чьи нити будто не соприкасаются вообще и мастерски обходят друг друга.

Лея оставила в стороне социальную сторону вопроса и перешла к материальной. Прочитав несколько статей об эвтаназии, она представила, каким образом можно поставлять препарат в таких количествах, чтобы человека ни в чем не заподозрили? Наиболее приемлемым ей показался вариант с корабельной контрабандой. В теории он казался более-менее безопасным, но, что важнее, был выгодным с точки зрения нелегального импорта. Лея не стала заострять внимание на данном вопросе и задумалась над другим – что делать с телами? Первая мысль – сотрудничество с моргом либо, в идеале, частный морг, но «Мортем» мог делать расчет и на густоту населения города, где пропавшие без вести люди – это ничтожное число, пропажу заметят только близкие.

«Нет, – думала Лея, – не верю, что они упустили бы такой момент».

Чем дальше она углублялась в механизм ритуальных услуг, тем яснее понимала – если все происходит в таких крупных масштабах, то «Мортем» точно кто-то покрывает, может, даже несколько человек. У Леи возникало все больше вопросов.

«При таком раскладе неважно, каким образом поступает препарат и что делают с телами, но, конечно, минимальная вероятность на сохранение полной анонимности все-таки есть. В любом случае, не проще ли тогда разрешить эвтаназию и сделать открытым то, о чем и так много кто знает? Хотя «Мортем» – элитное заведение «для своих», а люди доверяют элитным заведениям. Делать что-то публичным не выгодно никому».

Еще раз обдумав все немногочисленные полученные знания, Лея прикинула, что есть у нее сейчас: возможность пойти туда, имена и… Все. Пустота. Неизвестность.

«Дело ритуальных услуг» – как нарекла его Лея (еще с университета у нее вошло в привычку давать делам названия) – захлестнуло ее с первой минуты поисков. Она не хотела упускать момент, потому что охладевала ко всему так же быстро, как и увлекалась.

«Я пойду туда завтра! Точно, пойду завтра… – подумала она сначала с возбуждением, а потом с ужасом. – Я больная на голову. Я не должна хотеть туда идти, не должна появляться рядом, изучать «Мортем», но… Рамон хотел этого. И я этого хочу. Хочу ради него. Да. Ради него…» – неясно, старалась ли она этим успокоить себя или действительно думала именно так, но, когда Лея пришла к такому выводу, ее желание посетить «Мортем» только укрепилось.

Новые мысли и события сначала отняли у Леи всякое желание взяться за пряжу, но затем совесть, которая годами мучила ее по разным поводам, напомнила о незаконченном заказе, который терпеливо ждал своего завершения, поэтому Лея взяла себя в руки, села на пол и приступила к работе.

***

Этой ночью Лея уснула намного позже обычного. Она размышляла над планом дальнейших действий, а конкретно над тем, как подобраться к личности владельца и узнать о нем как можно больше.

«Что может быть лучше, чем дружба с кем-нибудь из коллектива? С кем-нибудь вроде своего психотерапевта, потому что только к нему можно подступиться максимально близко, с каким-то хорошим человеком, вроде Ричарда» – Лея лежала на спине, пытаясь уместить бесконечную цепочку мыслей во что-то цельное и логичное.

Если бы Лею кто-то обвинил в цинизме, эгоизме и прочих грехах, она, не задумываясь, разделила бы мнение обвинителя, потому что считала свои действия и сам план проявлением неуважения, однако у нее не было альтернатив, Лея поступала не как правильно, а как приходится.

Она рассматривала и другой вариант: устроиться на работу в качестве менеджера, но без знания внутренних распорядков он казался совсем ненадежным. В итоге Лея решила совместить оба пути: сначала подружиться с Ричардом, а затем, не без его помощи, постараться устроиться на работу в «Мортем».

«Им наверняка кто-нибудь да нужен, – полагала она, – а если не получится, разберусь на месте».

В план Леи входило несколько дополнительных пунктов. Она знала, что психотерапевтам запрещены какие-либо отношения со своими клиентами, а значит, на цельный большой курс ей рассчитывать не приходилось.

«Максимум 3-4 раза, потом прекращу. Дальше встречаться опасно».

Также Лея не собиралась ограничивать общение с Ричардом стенами «Мортема».

«Рамон считал его мягким человеком, значит можно будет надавить на эмпатию. Черт знает, получится ли что-то. Если нет, я расстроюсь, хотя и не очень, но если да, то… Не знаю, что тогда», – Лея до сих пор не могла определиться, ради кого это затевает: ради Рамона или ради себя? Может, одно вытекало из другого, может, что-то было надуманным, а что-то – истинно верным, это не важно, главное – результат.

Несмотря на поздний сон, Лея проснулась в восемь утра без болей в голове или других недомоганий. Это, конечно, ее успокоило.

После чашки кофе и горячего душа, Лея быстро оделась, нанесла легкий макияж и поехала навстречу неясному, спорному и устрашающему будущему.

«Просто попробую, ничего более», – говорила себе Лея, выходя из подъезда во двор.

Утро среды ничем не отличалось от любого другого: те же забитые ветки метро, где люди передвигаются, как в большом муравейнике, друг за другом, и каждый озабочен бытовыми трудностями; та же погода – то с небольшими прояснениями, то с густыми тучами, то с кратковременными осадками – и те же пейзажи, не сменяющие друг друга десятилетиями. Да, день стоял совсем непримечательный, но для одного человека что-то все-таки изменилось.

Лея всегда боялась опозданий, поэтому привыкла быстро передвигаться, и сейчас, обходя прохожих, она чувствовала себя в своей тарелке, пусть ей и некуда было торопиться.

Через час Лея уже подходила к зданию из красного кирпича, рассматривая «Мортем» во всей красе. Она почувствовала, насколько ее тело ослабло, даже с учетом привычных физических нагрузок, когда с трудом открыла входную дверь. Сейчас она радовалась тому, что пока еще может скрыться за двумя слоями одежды.

«Думаю, к концу весны я смогу вернуться в прежнюю форму», – практически поставила перед собой цель она.

Если Ричарду стены «Мортема» напоминали больницу, то Лея, почему-то, ассоциировала «Мортем» с моргом. Ей даже показалось, что в воздухе пахнет мертвечиной, отчего она слегка поежилась.

За приемной стойкой была Марго, а слева от нее София любезно рассказывала пожилому мужчине, почему лакированный гроб стоит дороже, чем обитый тканью, и что входит в «базовый» пакет погребения усопшего.

– Мы предоставляем катафалк, бригаду по захоронению, а также занимаемся оформлением документов, если, конечно, речь идет о традиционном захоронении, а не о кремации… – Лея равнодушно отвернулась от них и подошла к женщине, которая уже встречала Лею обаятельной улыбкой.

– Здравствуйте, вам что-нибудь подсказать?

«Как будто пришла в магазин одежды. Да, а не подскажете мне, в какой урне прах моего покойного дядюшки будет храниться лучше всего?» – Лея улыбнулась своим мыслям и спокойно ответила:

– Я слышала, что у вас проводят психологические консультации для тех, кто пережил утрату. Я бы хотела воспользоваться данной услугой.

Не меняя выражение лица, Марго ответила:

– Да, конечно, вы можете посетить одного из наших психотерапевтов…

– А Ричард свободен? – перебила Лея, боясь, что Марго предложит другой вариант.

Женщина ничуть не удивилась и, кивая, сказала: